Рассказ об
аль-Муталаммисе (ночь 385)
Рассказывают также, что аль-Муталаммис[404] убежал от ан-Нумана ибн аль-Мунзира и долго
отсутствовал, так что подумали, что он умер.
У него была красивая жена, по имени Умейма, и её родные
советовали ей снова выйти Замуж, но она отказалась. Но родные не отступали и
принуждали её выйти замуж, так как к ней сватались многие. И она согласилась,
чувствуя к этому отвращение. И её выдали за одного человека из её племени, а
она любила своего мужа аль-Муталаммиса великой любовью.
Наступила та ночь, когда её должны были отвести к человеку,
за которого заставили выйти замуж. Но в эту ночь пришёл её муж аль-Муталаммис.
Он услышал в стане Звуки свирелей и бубнов и увидел признаки торжества и
спросил у кого-то из детей, что это за торжество, и ему сказали: «Умейму, жену
аль-Муталаммиса, выдали за такого-то, и вот он входит к ней сегодня ночью».
И когда аль-Муталаммис услышал эти слова, он ухитрился войти
к невесте среди прочих женщин и увидел, что жених и невеста на ложе, и жених
уже подошёл к ней. И тогда она глубоко вздохнула и заплакала и произнесла такой
стих:
«О, если б могла я знать, –
случайностей много ведь, —
В какой ты земле живёшь теперь,
Муталаммис мой».
А её муж, аль-Муталаммис, был из числа знаменитых поэтов, и
он ответил ей такими словами:
«Я рядом с тобою здесь, Умейма, ты
это знай.
К тебе лишь стремился я, привал когда
делали».
И тогда жених все понял, и поспешно вышел, произнося такие
слова:
«Во благе я прежде жил, а ныне –
наоборот,
И свёл нас друг с другом дом
просторный и комната».
И он покинул их и ушёл, и с женщиной остался альМуталаммис,
её муж, и жили они жизнью самой хорошей, ясной, и счастливой, и приятной, пока
их не разлучила смерть. Слава же тому, по чьему велению стоят земля и небеса!
Рассказ о Харуне
ар-Рашиде и Ситт-Зубейде (ночи 385—386)
Рассказывают также, что халиф Харун ар-Рашид любил
Ситт-Зубейду великой любовью. Он устроил ей место для прогулок и сделал там
прудик с водой и доставил изгородь из деревьев и пустил в пруд воду со всех
сторон, и деревья сплелись над ним так, что, если ктонибудь подходил к этому
пруду, чтобы помыться, его никто не видел из-за обилия листьев на деревьях. И
случилось, что Ситт-Зубейда пришла однажды к пруду…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста восемьдесят шестая ночь
Когда же настала триста восемьдесят шестая ночь, она
сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что СиттЗубейда однажды пришла к
пруду и стала смотреть на его красоту, и ей понравилось его сверканье и то, как
сплелись над ним деревья. А было это в очень жаркий день, и Ситт-Зубейда сняла
одежду и вошла в пруд и встала там (а вода не покрывала того, кто стоял в ней)
и стала наполнять серебряный кувшин и поливать на себя. И халиф узнал об этом и
вышел из своего дворца, чтобы подсмотреть за ней из-за листвы деревьев, и
увидел её голую, и было видно у неё то, что бывает закрыто. И когда
Ситт-Зубейда услышала повелителя правоверных, который был за листьями деревьев,
и поняла, что он видел её голой, она повернулась и увидала его и, застыдившись,
закрылась рукою, но не совсем, и её тело виднелось из-под руки. И халиф тотчас
же повернулся, удивлённый этим, и произнёс такой стих:
«Глаз увидел моте гибель,
И горю я от разлуки».
И он не знал, что после этого сказать, и послал за
АбуНовасом, призывая его. И когда поэт к нему явился, халиф сказал: «Скажи
стихотворение, которое бы начиналось словами:
«Глаз увидел мою гибель
И горю я от разлуки».
И Абу-Новас сказал: «Слушаю и повинуюсь!» И в следующее
мгновенье сымпровизировал и произнёс такие стихи:
«Глаз увидел мою гибель,
И горю я от разлуки,
От газели, меня сразу
Взявшей в плен, под сенью сидра[405],
Что водою обливалась
Из серебряных кувшинов.
Видя нас, его закрыла,
Но был виден из-под рук он,
О, когда б на нем побыть мне
Два часа или часочек».
И повелитель правоверных улыбнулся словам Абу-Новаса и
оказал ему милость, и Абу-Новас ушёл от него довольный.
|