Увеличить |
Сказка о Джударе (ночи
607—624)
Дошло до меня также, – начала новую сказку
Шахразада, – что один купец по имени Омар имел трех сыновей, старшего из
которых звали Салим, младшего – Джудар, а среднего – Селим, и воспитывал их,
пока они не сделались мужчинами. Но он любил Джудара больше, чем его братьев, и
когда тем сделалось ясно, что он любит Джудара, их взяла ревность, и они
возненавидели Джудара. И их отцу стало ясно, что они ненавидят своего брата. А
отец их был стар годами, и испугался он, что, когда он умрёт, Джудару
достанутся тяготы из-за его братьев. И он призвал нескольких людей науки и
сказал: «Подайте мне мои деньги и материи!» И когда ему подали все его деньги и
материи, он сказал: «О люди, разделите эти деньги и материи на четыре части,
согласно постановлениям закона».
И имущество разделили, и отец дал каждому сыну долю и долю
взял себе и сказал: «Вот моё имущество, я разделил его между ними, и для них не
осталось ничего ни у меня, ни друг у друга, и когда я умру, между ними не
возникнет разногласия, так как я разделил наследство при жизни. А то, что я
взял себе, будет для моей жены, матери этих детей, и она станет помогать себе
этим, чтобы прожить…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот седьмая ночь
Когда же настала шестьсот седьмая ночь» Шахразада сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что купец разделил свои деньги и материи на
четыре доли и дал каждому из своих трех сыновей долю, а четвёртую долю взял
себе и сказал: „Эта доля будет для моей жены, матери этих детей, и она станет
помогать себе ею, чтобы прожить“.
А потом, через малое время, отец умер, и ни один из братьев
не был доволен тем, что сделал их отец Омар, и все требовали прибавки от
Джудара, говоря ему: «Деньги нашего отца у тебя!»
И Джудар с братьями принёс жалобу судьям, и пришли
мусульмане, которые присутствовали во время дележа, и засвидетельствовали то,
что знали, и судья не позволил братьям притеснять один другого. И Джудар
потерял часть денег, и его братья из-за тяжбы тоже потеряли, и они оставили его
на время, но потом снова начали строить козни. И Джудар понёс на них жалобу
судьям, и они опять потеряли много из-за судей, и братья до тех пор искали
управы друг на друга у одного притеснителя за другим и теряли деньги, пока не
скормили всех своих денег притеснителям и все не стали бедняками. И затем
братья Джудара пришли к матери и стали над ней смеяться и отняли у неё деньги,
и побили её и выгнали. И она пришла к своему сыну Джудару и сказала ему: «Твои
братья сделали со мною то-то и то-то и взяли мои деньги!» – и стала проклинать
их. И Джудар сказал: «О матушка, не проклинай их, Аллах воздаст каждому из них
за их дела. Но я, о матушка, сделался бедняком, и мои братья тоже бедняки; тяжба
заставляет терять деньги, а мы с ними много раз тягались перед судьями, и это
не принесло нам никакой пользы, напротив, мы все потеряли, что оставил нам
отец, и люди опозорили нас из-за наших препирательств. Неужели я стану ещё раз
тягаться с ними по этому делу и мы подадим жалобу судьям? Этого не будет! Ты
станешь жить у меня, и я оставлю тебе лепёшку, которую ем, а ты молись за меня,
и Аллах наделит и меня и тебя. Оставь их – они потерпят от Аллаха за свои дела
– и утешайся словом сказавшего:
Обидит если глупец тебя, оставь его
И жди поры удобной для отмщенья.
В стороне держись от обиды
гнусной, – когда б гора
Обижала гору, обидчик был бы сломлен.
И он принялся успокаивать свою мать и уговаривать, и та
согласилась и осталась у него. И Джудар взял сеть и стал ходить к реке и прудам
и каждый день он шёл куданибудь, где плескалась вода. И один день он
зарабатывал десять, другой – двадцать, а третий – тридцать и тратил деньги на
свою мать, и хорошо ел, и хорошо пил. А у его братьев не было ни ремесла, ни купли,
ни продажи, и вошло к ним поражающее и уничтожающее и бедствие постигающее. А
они уже сгубили то, что отняли у матери, и оказались в числе несчастных нищих
голодранцев. И иногда они приходили к матери и унижались перед ней и жаловались
на голод, а сердце матери жалостливо, и она кормила их чёрствым хлебом, и если
у неё было вчерашнее варево, она говорила: «Ешьте скорей и уходите раньше, чем
придёт ваш брат; для него будет нелегко видеть вас, и это ожесточит его сердце
против меня, вы опозорите меня перед ним». И братья торопливо ели и уходили.
И вот однажды они пришли к матери, и та поставила перед ними
варево и хлеб, и они стали есть, и вдруг вошёл брат Джудар. И мать смутилась, и
ей сделалось стыдно, она испугалась, что он на неё рассердится, и склонила
голову к земле со стыда перед своим сыном, но Джудар улыбнулся братьям в лицо и
сказал: «Простор вам, братья! Благословенный день! Как случилось, что вы меня
посетили в этот благословенный день?» И он обнял их выказал к ним любовь и
сказал: «Я не думал, что вы оставите меня тосковать, не придёте ко мне и не
взглянете на меня и на вашу мать». И братья ответили: «Клянёмся Аллахом, о брат
наш, мы стосковались по тебе, и нас прежде удерживал лишь стыд из-за того, что
у нас с тобой случилось, но мы очень раскаивались. Это дело шайтана, прокляни
его Аллах великий, и нет нам благословения ни в ком, кроме тебя и нашей
матери…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот восьмая ночь
Когда же настала шестьсот восьмая ночь, она сказала: «Дошло
до меня, о счастливый царь, что, когда Джудар пришёл домой и увидел своих
братьев, он сказал им: „Добро пожаловать!“ И воскликнул: „Нет мне благословения
ни в ком, кроме вас“. А его мать сказала: „О дитя моё, да обелит Аллах твоё
лицо, и да умножит Аллах твоё благосостояние! Ты самый великодушный, о дитя
моё!“ – „Добро вам пожаловать! – сказал Джудар. – Оставайтесь у меня
– Аллах великодушен, добра у меня много“.
И он помирился с братьями, и те провели у него ночь и
поужинали с ним, а на следующий день они позавтракали и Джудар взял сеть и
вышел через ворота дающего победу. А его братья ушли и пропадали до полудня и
пришли, и мать подала им обед, а вечером пришёл их брат и принёс мясо и зелень.
И они провели таким образом месяц, и Джудар ловил рыбу и продавал её и тратил
деньги на мать и братьев, а те ели и забавлялись. И случилось в какой-то день,
что Джудар понёс сеть к реке и кинул её и потянул, и сеть поднялась пустая, и
тогда он забросил её во второй раз, и она опять поднялась пустая. И Джудар сказал
про себя: «В этом месте нет рыбы!» И перешёл в другое место и закинул там сеть,
и она поднялась пустая, и тогда он перешёл в другое место и переходил с утра до
вечера, но не поймал даже маленькой рыбёшки. «Чудеса! – воскликнул
он. – Рыба, что ли, в реке вышла, или этому другая причина?»
И он взвалил сеть на спину и пошёл назад, огорчённый и
озабоченный, неся заботу о братьях и о матери и не зная, чем накормить их на
ужин. И он проходил мимо пекарни и увидел, что люди толпятся за хлебом и в
руках у них деньги, но хлебопёк не обращает на них внимания. И он остановился и
вздохнул, и хлебопёк сказал ему: «Простор тебе, Джудар! Тебе надо хлеба?» И
Джудар промолчал, а хлебопёк молвил: «Если у тебя с собой нет денег, бери хлеба
вдоволь, тебе будет отсрочка». – «Дай мне на десять полушек хлеба», –
сказал Джудар. «Возьми ещё и эти десять полушек, – молвил хлебопёк, –
а завтра при неси мне на двадцать рыбы». – «На голове и на глазах!» –
ответил Джудар и, взяв хлеб и десять полушек, купил на них кусок мяса и зелени.
«Завтра владыка облегчит мою беду», – подумал он и пошёл в своё жилище.
И его мать сварила кушанье, и Джудар поужинал и лёг спать. А
на другой день он взял сеть, и мать сказала ему: «Садись, позавтракай». И он
ответил: «Завтракай ты с братьями». И ушёл к реке. И он закинул сеть в первый
раз, и во второй, и в третий, и переходил с места на место, и делал это до
послеполуденного времени, но ему ничего не попалось. И тогда он поднял сеть и
пошёл, огорчённый. А у него не было другой дороги, как мимо хлебопёка. И когда
Джудар подошёл, хлебопёк увидел его и отсчитал ему хлеб и серебро и сказал:
«Подойди, бери и ступай! Нет сегодня – будет завтра». И Джудар хотел извиниться
перед ним, но хлебопёк сказал: «Иди, извинений не нужно, если бы ты что-нибудь
поймал, улов был бы с тобой. Когда я увидел тебя ни с чем, я понял, что тебе
ничего не досталось, а если тебе и завтра ничего не достанется, приходи, бери
хлеба и не стыдись, тебе будет отсрочка».
И в третий день Джудар ходил по прудам до послеполуденного
времени, но не поймал ничего, и тогда он пошёл к хлебопёку и взял у него хлеб и
серебро. И он делал так семь дней подряд, а потом расстроился и сказал себе:
«Пойду сегодня к пруду Каруна»[498].
И он хотел закинуть сеть и не успел опомниться, как
приблизился к нему магрибинец[499],
ехавший на муле, и был он одет в великолепную одежду, а на спине мула лежал
вышитый мешок, и все на муле было вышито. И магрибинец сошёл со спины мула и
сказал: «Мир тебе, о Джудар, сын Омара». И Джудар ответил: «И тебе мир, о
господин мой, хаджи». – «О Джудар, – сказал магрибинец, – у меня
есть к тебе просьба, и если ты меня послушаешься, то получишь большие блага и
станешь по этой причине моим другом и исполнителем моих желаний». – «О
господин мой хаджи, – ответил Джудар, – скажи мне, что у тебя на уме,
я тебя послушаюсь и не стану тебе прекословить». «Прочитай „Фатиху“!»[500] – сказал магрибинец. И
Джудар прочитал с ним «Фатиху», а потом магрибинец вынул шёлковый шнурок и
сказал Джудару: «Скрути мне руки и затяни шнурок покрепче, и брось меня в пруд,
и подожди немного, и если увидишь, что я высуну из воды поднятую руку, прежде
чем покажусь весь, накинь на меня сеть и вытащи меня поскорее; если же ты
увидишь, что я высунул ногу, знай, что я мёртв и оставь меня. Возьми тогда мула
и мешок и пойди на рынок купцов; ты найдёшь там еврея по имени Шамиа, которому
отдашь мула, а он даст тебе сто динаров. Возьми их, скрывай тайну и уходи своей
дорогой».
И Джудар крепко скрутил магрибинца, а тот говорил ему:
«Стягивай крепче. – И потом он сказал: – Толкай меня, пока не сбросишь в
пруд». И Джудар толкнул его и сбросил. И магрибинец погрузился в воду, а Джудар
постоял, ожидая его, некоторое время, и вдруг высунулись ноги магрибинца. И
Джудар понял, что он умер, и взял мула и, оставив магрибинца, отправился на
рынок купцов. Он увидел, что тот еврей сидит на скамеечке у входа в кладовую, и
когда еврей увидел мула, он воскликнул: «Погиб человек! Его погубила одна лишь
жадность», – сказал он потом и, взяв у Джудара мула, дал ему сто динаров и
наказал ему хранить тайну, и Джудар взял динары и пошёл. Он забрал у хлебопёка
сколько ему было нужно хлеба и сказал: «Возьми этот динар». И пекарь взял динар
и сосчитал, сколько ему приходится, и сказал: «У меня остаётся для тебя хлеба
ещё на два дня…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот девятая ночь
Когда же настала шестьсот девятая ночь, она сказала: «Дошло
до меня, о счастливый царь, что, когда хлебопёк подсчитал с Джударом плату за
хлеб, он сказал ему: „У меня для тебя осталось с динара ещё на два дня хлеба“.
И Джудар пошёл от него к мяснику и дал ему другой динар и,
купив у него кусок мяса, сказал: «Оставь остаток с динара у себя на счёту»,
взял зелень и ушёл. И он увидел, что его братья требуют у матери чего-нибудь
поесть, а та говорит:
«Потерпите, пока придёт ваш брат, у меня ничего нет», –
и вошёл и сказал: «Берите, ешьте!»
И братья набросились на хлеб, точно гули, а Джудар отдал
матери оставшееся золото и сказал: «Возьми, матушка, а когда придут мои братья,
дай им денег, чтобы они купили себе поесть в моё отсутствие».
И он проспал ночь, а наутро взял сеть и пошёл к пруду
Каруна, и остановился, и хотел закинуть сеть, и вдруг приблизился другой
магрибинец, верхом на муле, ещё более нарядный, чем тот, что умер, и с ним был
седельный мешок, а в мешке две шкатулки, и в каждом кармане по шкатулке.
«Мир тебе, о Джудар», – сказал магрибинец. И Джудар
ответил: «И тебе мир, о господин мой хаджи!» И магрибинец спросил: «Приезжал ли
к тебе вчера магрибинец верхом на таком же муле, как этот?» И Джудар испугался
и стал отрицать и сказал: «Я никого не видел» (он боялся, что магрибинец
спросит, куда он поехал, а если Джудар ответит, что он утонул в пруде, –
магрибинец, может быть, подумает, это он его утопил! – и ему осталось
только отрицать).
«О бедняга, – сказал магрибинец, – это мой брат, и
он опередил меня».
«Я ничего не знаю», – сказал Джудар, и магрибинец
спросил его: «Разве ты не связал его и не бросил в пруд и он не говорил тебе:
„Если высунутся мои руки, набрось на меня сеть и вытащи меня поскорее, а если
высунутся мои ноги, я буду мёртв, а ты возьми мула и отведи его к еврею по
имени Шамиа, и он даст тебе сто динаров?“ И высунулись его ноги, и ты взял мула
и отвёл его к еврею, и тот дал тебе сто динаров?» – «Если ты это знаешь, зачем
же ты меня спрашиваешь?» – сказал Джудар. И магрибинец ответил: «Я хочу, чтобы
ты сделал со мною то же, что сделал с моим братом».
И он вынул шёлковый шнурок и сказал Джудару:
«Свяжи меня и брось в пруд, и если со мной случится то же,
что с моим братом, возьми мула, отведи его к еврею и возьми у него сто
динаров». – «Подходи», – позвал его Джудар. И магрибинец подошёл, и
Джудар связал его и толкнул, и тот упал в пруд и погрузился в воду. И Джудар
подождал немного, и показались ноги, и тогда Джудар воскликнул: «Он умер в
несчастии. Если захочет Аллах, ко мне будут каждый день приезжать магрибинцы, и
я стану их связывать, и они поумирают, а мне хватит с каждого мёртвого по сто
динаров».
И он взял мула и пошёл, и когда еврей увидел его, он сказал:
«И этот тоже умер!» И Джудар отвечал: «Пусть живёт твоя голова!» – «Вот
воздаяние жадным», – сказал еврей и, взяв у Джудара мула, отдал ему сто
динаров. И Джудар взял их и отправился к матери и отдал ей деньги. И мать
спросила его: «О дитя моё, откуда у тебя эти деньги?» И Джудар рассказал ей, и
она молвила: «Ты больше не пойдёшь к пруду Каруна: я боюсь за тебя из-за
магрибинцев». – «О матушка, – сказал Джудар, – я бросаю их в
пруд только с их согласия. Что же мне делать! Вот ремесло, которое приносит нам
каждый день сто динаров, и я быстро возвращаюсь домой. Клянусь Аллахом, я не
брошу ходить к пруду Каруна, пока не исчезнет след магрибинцев и никого не
останется из них».
И на третий день он пошёл и остановился, и вдруг подъехал
магрибинец верхом на муле и с мешком, и он был одет ещё наряднее, чем два
первые.
«Мир тебе, о Джудар, о сын Омара», – сказал он. И
Джудар подумал: «Откуда они все меня знают?» А потом он ответил на приветствие,
и всадник спросил: «Проезжали ли в этом месте магрибинцы?» – «Двое», –
ответил Джудар. «Куда они направились?» – спросил всадник. И Джудар ответил: «Я
их связал и сбросил в этот пруд, и они утонули, и для тебя исход будет такой
же». И магрибинец засмеялся и сказал: «О бедняга, у всякого живущего своя
судьба!» И он сошёл с мула и сказал: «О Джудар, сделай со мной то же, что ты
сделал с ними». – И вынул шёлковый шнурок, а Джудар сказал: «Выверни руки,
чтобы я тебя связал: я спешу, и моё время ушло».
И магрибинец вывернул руки, и Джудар связал его и толкнул, и
он упал в пруд, а Джудар остался стоять, ожидая, что будет. И вдруг магрибинец
высунул руки и сказал Джудару: «Кидай сеть, о бедняга!» И Джудар накинул на
него сеть и вытащил его, и вдруг оказалось, что магрибинец держит в каждой руке
по рыбе, цвета красного как коралл. «Открой шкатулки», – сказал он Джудару.
И Джудар открыл шкатулки, и магрибинец положил в каждую шкатулку по рыбе и
закрыл шкатулки, а потом он обнял Джудара и поцеловал его в щеки, справа и
слева, и воскликнул: «Да избавит тебя Аллах от всякой беды! Клянусь Аллахом,
если бы ты не накинул на меня сеть и не вытащил меня, я не перестал бы держать
этих рыб и погружался бы в воду, пока не умер, и я не мог бы выйти из
воды». – «О господин мой, хаджи, – сказал Джудар, – заклинаю
тебя Аллахом, расскажи мне, каковы дела тех, что утонули раньше, и что такое
поистине эти рыбы, и в чем дело с евреем…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот десятая ночь
Когда же настала шестьсот десятая ночь, она сказала: «Дошло
до меня, о счастливый царь, что, когда Джудар спросил магрибинца и сказал ему:
„Расскажи мне про тех, что утонули раньше“, – магрибинец ответил: «О
Джудар, знай, что те, кто утонул раньше – мои братья. И одного из них звали
Абд-ас-Селлям, а второго – Абд-аль-Ахад. Меня же зовут Абд-ас-Самад, а тот
еврей – наш брат, и его зовут Абд-ар-Рахим, но только он не еврей, а
мусульманин, маликит[501] по
исповеданию. Наш отец научил нас разгадывать загадки, открывать клады и
колдовать. Мы упражнялись в этом до тех пор, пока не стали нам служить мариды
из джиннов и ифритов[502].
Нас четверо братьев, и имя нашего отца – Абдаль-Вадуд, и отец наш умер и
оставил нам много денег. И стали мы делить сокровища, деньги и талисманы и
дошли до книг и разделили их, и возникло между нами разногласие из-за книги,
называемой Сказания Древних[503],
которой нет подобия, и нельзя определить ей цены или уравновесить её
драгоценными камнями, так как в ней упомянуты все клады и разрешены все
загадки. Наш отец поступал согласно этой книги, а мы запомнили из неё немногое,
и у каждого из нас было желание завладеть ею, чтобы узнать то, что в ней
содержится. И когда возникло между нами разногласие, явился к нам шейх нашего
отца, который его воспитал и обучил колдовству и волхвованию, а звали его волхв
Пресокровенный, и сказал нам: «Подайте книгу!» И мы подали ему книгу, и он
молвил: «Вы дети моего сына, и невозможно, чтобы я кого-нибудь из вас обидел.
Пусть тот, кто хочет взять эту книгу, пойдёт разыскивать клад аш-Шамардаля и
принесёт мне круг небосвода, коробочку для сурьмы, перстень и меч. У перстня
есть марид, который ему служит, по имени Грохочущий Гром, и над тем, кто
владеет этим перстнем, не имеет власти ни царь, ни султан, и если он захочет
овладеть всей землёй вдоль и поперёк, он будет на это властен. А что до меча,
то, если он будет обнажён против войска и несущий его взмахнёт им, он обратит
войско вспять, и если он скажет мечу, когда будет им взмахивать: „Перебей это
войско!“ – из меча выйдет огневая молния и убьёт всех. Что же касается круга
небосвода, то, если тот, кто им овладеет, захочет увидеть все страны от востока
до запада, он увидит их и сможет это сделать, сидя на месте. И какую сторону он
захочет увидеть, пусть к той стороне и направит он круг и посмотрит в него – он
увидит её землю и обитателей, как будто она меж его рук. А если он разгневается
на какой-нибудь город и направит круг на диск солнца с тем, чтобы сжечь его –
этот город сгорит. Что же до коробочки для сурьмы, то всякий, кто насурьмит из
неё глаза, увидит все клады. Но у меня есть для вас одно условие: всякий, кто
окажется не в силах открыть этот клад, не будет иметь права на эту книгу, а
тот, кто откроет клад и принесёт мне эти четыре сокровища, имеет право взять
книгу».
И мы согласились на это условие, и волхв сказал нам: «О дети
мои, знайте, что клад аш-Шамардаля находится под властью детей Красного царя.
Ваш отец рассказывал мне, что он старался открыть этот клад, но не смог, и дети
Красного царя убежали от него к одному из прудов в земле египетской, называемый
прудом Каруна, и бросились в него. И ваш отец настиг их в Египте, но не мог их схватить,
потому что они исчезли в пруде, а пруд тот заколдован…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот одиннадцатая ночь
Когда же настала шестьсот одиннадцатая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что волхв Пресокровенный рассказывал юношам
историю и говорил: „И потом он вернулся побеждённый и не мог открыть клад
аш-Шамардаля, подвластный детям Красного царя. И когда ваш отец оказался перед
ними бессилен, он пришёл ко мне и стал жаловаться, и я начертил для него
гадательную таблицу и увидел, что этот клад будет открыт только при помощи
юноши из сынов Египта по имени Джудар, сын Омара, – он будет причиной
поимки детей Красного царя, и будет этот юноша рыбаком, и встреча с ним
произойдёт у пруда Каруна. И колдовство разрешится, только если Джудар свяжет
обладателя счастья и бросит его в пруд, и он будет сражаться с детьми Красного
царя, и тот, кому предназначено счастье, схватит их, а тот, кому счастья нет,
погибнет, и его ноги покажутся из воды. У того же, кто останется цел, покажутся
из воды руки, и будет нужно, чтобы Джудар накинул на него сеть и вытащил его из
пруда. И мои братья сказали: „Мы пойдём, даже если погибнем!“ И я сказал: „Я
тоже пойду“. А что касается до нашего брата, который в обличье еврея, то он
сказал: „Нет у меня к этому желания“. И мы договорились с ним, что он
отправится в Египет в обличье еврея-купца, чтобы, когда кто-нибудь из нас умрёт
в пруду, взять у Джудара мула и мешок и дать ему сто динаров. И когда пришёл к
тебе первый из нас, его убили дети Красного царя, и они убили второго моего
брата, но со мной они не справились, и я схватил их“. – „Где те, которых
ты схватил?“ – спросил Джудар. И магрибинец сказал: „Разве ты их не видел? Я их
запер в шкатулки“. – „Это рыбы“, – ответил Джудар. А магрибинец
молвил: «Это не рыбы, а ифриты в обличий рыб. Знай, о Джудар, что клад можно
отыскать лишь с твоей помощью: дослушаешься ли ты меня и пойдёшь ли со мной в
город Фас и Микнас?[504] Мы
откроем клад, и я дам тебе то, что ты потребуешь – ведь ты стал моим братом, по
обету Аллаху, – и ты вернёшься к твоей семье с весёлым сердцем».
«О господин мой, хаджи, – молвил Джудар, – у меня
на шее мать и два брата…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот двенадцатая ночь
Когда же настала шестьсот двенадцатая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что Джудар сказал магрибинцу: „У меня на шее
мать и два брата, и я их содержу. Если я пойду с тобой, кто станет кормить их
хлебом?“ – „Пустое, – отвечал магрибинец. – Если дело в расходах, то
мы тебе дадим тысячу динаров, и ты отдашь их матери, чтобы она их тратила, пока
ты не вернёшься в свою страну, – ведь если ты отлучишься, то вернёшься
раньше, чем через четыре месяца“.
И когда Джудар услышал о тысяче динаров, он сказал: «Давай,
о хаджи, тысячу динаров, я оставлю их матери и пойду с тобой». И паломник
выложил ему тысячу динаров, и Джудар взял их и пошёл к своей матери и рассказал
ей, что у него произошло с магрибинцем, и сказал: «Возьми рту тысячу динаров и
трать их на себя ж на моих братьев! Я уезжаю с магрибинцем на запад и буду в
отлучке четыре месяца, и мне достанется много добра. Помолись за меня,
матушка». – «О дитя моё, – сказала ему мать, – ты заставляешь
меня тосковать, и я боюсь за тебя». – «О матушка, – ответил
Джудар, – не будет с тем, кого хранит Аллах, беды, а магрибинец – человек
хороший». И он стал восхвалять его, и мать сказала: «Да смягчит Аллах к тебе
его сердце! Поезжай с ним, о дитя моё, может быть, тебе что-нибудь достанется».
И Джудар простился с матерью и ушёл, а когда он прибыл к
магрибинцу Абд-ас-Самаду, тот спросил его: «Ты советовался с матерью?» И Джудар
отвечал: «Да, она меня благословила». – «Садись сзади меня», – сказал
магрибинец. И Джудар сел на спину мула. И магрибинец ехал от полудня до предзакатного
времени, и Джудар проголодался, но не видел у магрибинца ничего съестного. «О
господин мой хаджи, – сказал он ему, – ты, может быть, забыл
захватить съестного в дорогу». – «Ты голоден?» – спросил магрибинец. И
Джудар ответил: «Да».
И тогда магрибинец с Джударом сошли с мула, и магрибинец
сказал ему: «Сними мешок!» И Джудар снял мешок, а магрибинец спросил: «Чего
тебе хочется, о брат мой?» – «А что есть?» – спросил Джудар. И магрибинец
молвил: «Заклинаю тебя Аллахом, скажи мне, чего ты желаешь». – «Хлеба с
сыром», – сказал Джудар. «О бедняга, – воскликнул магрибинец, –
хлеб с сыром тебя не достойны. Попроси чего-нибудь лучшего!» – «По мне все
сейчас хорошо», – сказал Джудар. И магрибинец спросил:
«Ты любишь подрумяненных цыплят?» – «Да», – ответил
Джудар. «А любишь рис с мёдом?» – спросил магрибинец.
И Джудар ответил; «Да». И магрибинец говорил» «А любишь
такое-то блюдо, и такое-то блюдо, и такое-то блюдо?» – пока не назвал ему
двадцать четыре блюда кушаний. И Джудар сказал про себя: «Он одержимый. Откуда
он принесёт мне кушанья, которые назвал, когда у него нет ни кухни, ни повара.
Скажу ему лучше: „Хватит!“ И он сказал ему: „Хватит! Ты предлагаешь мне блюда,
а я ни одного из них не вижу“. – „Простор тебе, Джудар“, – сказал
магрибинец и, сунув руку в мешок, вынул золотое блюдо с двумя горячими
подрумяненными цыплятами, а потом он сунул руку во второй раз и вынул золотое
блюдо с кебабом[505],
и он до тех пор вынимал из мешка, пока не вынул все двадцать четыре кушанья,
которые упомянул, и Джудар оторопел, а магрибинец сказал: «Ешь, бедняга!»
И Джудар воскликнул: «О господин, ты положил в этот мешок
кухню и людей, которые варят?» И магрибинец засмеялся и сказал: «К этому мешку
приворожён слуга, и если бы ты требовал каждый час тысячу блюд, слуга приносил
бы их и тотчас же подавал бы». – «Прекрасный мешок!» – воскликнул Джудар.
И затем они поели вдоволь, а то, что осталось, магрибинец вылил и положил
пустые блюда обратно в мешок. И он сунул туда руку и вынул кувшин, и они с
Джударом напились и омылись и совершили предзакатную молитву, а потом
магрибинец положил кувшин обратно в мешок и сложил туда же шкатулки и, взвалив
мешок на мула, сел и сказал Джудару: «Садись, поедем! О Джудар, – спросил
он потом, – знаешь ли ты, сколько мы проехали от Мисра[506] досюда?» – «Клянусь Аллахом, не знаю!» –
ответил Джудар. И магрибинец молвил: «Мы проехали расстояние в целый месяц
пути». – «Как так?» – спросил Джудар. «О Джудар, – промолвил
магрибинец, – знай, что мул, который под нами, – марид из маридов джиннов,
и он проходит в день расстояние в год, но ради тебя он шёл не торопясь». И
потом они сели и ехали до заката, а когда наступил вечер, магрибинец вынул из
мешка ужин, а утром он вынул завтрак, и они ехали таким образом в течение
четырех дней, и двигались до полуночи, и потом делали привал и спали, а утром
пускались в путь, и всего, чего бы Джудар ни захотел, он просил у магрибинца, и
тот доставал ему все из мешка.
А на пятый день они достигли Фаса и Микнаса и вступили в
город, и когда они вошли, всякий, кто встречал магрибинца, здоровался с ним и
целовал ему руку. И так продолжалось до тех пор, пока магрибинец не дошёл до
одних ворот, и он постучался, и ворота вдруг открылись, и за ними показалась
девушка, подобная луне.
«О Рахма, о дочь моя, отопри нам дворец», – сказал магрибинец.
И девушка ответила: «На голове и на глазах, о батюшка!» И вошла, тряся боками,
и ум у Джудара улетел, и он воскликнул: «Это не иначе, как дочь царя!» И
девушка отперла дворец, и магрибинец снял мешок с мула и сказал ему: «Уходи, да
благословит тебя Аллах!» И вдруг земля расступилась, и мул опустился вниз, и
земля снова стала такой, как была. «О покровитель! – воскликнул
Джудар. – Слава Аллаху, который нас спас, когда мы были на спине этого
мула!» И магрибинец сказал ему: «Не дивись, Джудар, я тебе говорил, что мул –
ифрит. Но пойдём во дворец». И они вошли во дворец, и Джудар был ошеломлён
обилием роскошных ковров и тем, что увидел там из редкостей и украшений из
драгоценных камней и металлов.
И когда они сели, магрибинец приказал девушке и сказал ей:
«О Рахма, подай такой-то узел!» И девушка поднялась и принесла узел и положила
его перед своим отцом, а тот развязал узел и вынул из него одежду, стоившую
тысячу динаров, и сказал Джудару: «Надевай, о Джудар, да будет тебе простор!» И
Джудар надел эту одежду и стал подобен царю из царей запада. А магрибинец
положил перед собой мешок и, сунув в него руку, вынимал из него блюда с разными
кушаньями, пока не получилось скатерти с сорока блюдами, и сказал: «О господин,
подойди, поешь и не взыщи с нас…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот тринадцатая ночь
Когда же настала шестьсот тринадцатая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда магрибинец ввёл Джудара во
дворец, он расстелил для него скатерть с сорока блюдами и сказал:
«Подойди, поешь и не взыщи с нас: мы не знаем, чего ты
желаешь из кушаний. Скажи нам, чего тебе хочется, то мы тебе и подадим, не
откладывая». – «Клянусь Аллахом, о господин мой, хаджи, я люблю всякие
кушанья, и ничего мне не противно, – ответил Джудар, – не спрашивай
меня ни о чем и подавай все, что придёт тебе на ум, а мне следует только есть».
И Джудар провёл у магрибинца двадцать дней, и тот каждый
день одевал его в новую одежду, и еда появлялась из мешка, и магрибинец не
покупал ни мяса, ни хлеба и не варил, а вынимал все, что нужно, из мешка, даже
разные плоды. А на двадцать первый день магрибинец сказал:
«О Джудар, пойдём – сегодня день, назначенный для открытия
клада аш-Шамардаля».
И Джудар вышел с ним, и они прошли до конца города, а затем
вышли из него, и Джудар сел на мула, и магрибинец тоже сел на мула, и они ехали
до времени полудня и подъехали к каналу с текучей водой. И тогда Абд-ас-Самад
спешился и сказал: «Сходи, о Джудар!» И Джудар спешился, и Абд-ас-Самад
крикнул: «Живо!» И сделал рукой знак двум рабам, и те взяли мулов, и каждый из
рабов пошёл по дороге. И они ненадолго скрылись, а потом один из них вернулся с
шатром и поставил его, а другой принёс ковры и постлал их в шатре, а вдоль стен
шатра он положил подушки и подлокотники. И потом один из рабов ушёл и принёс
две шкатулки, в которых находились рыбы, а второй принёс мешок, и магрибинец
встал и сказал:
«Пойди сюда, о Джудар». И Джудар подошёл и сел подле него, и
магрибинец вынул из мешка блюда с кушаньями, и они пообедали, а после этого
магрибинец взял шкатулки и начал над ними колдовать, и рыбы в шкатулках
заговорили и сказали: «Мы здесь, о волхв этого мира, помилуй нас!» И стали
звать на помощь. А магрибинец все колдовал, пока шкатулки не разлетелись на
куски, и куски не разнесло ветром. И тогда показалось двое связанных, которые
кричали: «Пощади, о волхв этого мира! Что ты хочешь с нами сделать?» И
магрибинец ответил: «Я хочу вас сжечь, но если вы мне обещаете открыть клад
аш-Шамардаля – будете помилованы». И связанные отвечали: «Мы тебе обещаем, мы
откроем клад, но с условием, что ты приведёшь рыбака Джудара. Клада не открыть
иначе, как с его помощью, никто не может войти туда, кроме Джудара, сына
Омара». – «Того, о ком вы говорите, я привёл, он здесь, он вас слышит и
видит», – отвечал магрибинец, и те двое обещали ему, что откроют клад, и
он отпустил их.
А затем он вынул тростинку и несколько дощечек из красного
сердолика, которые положил рядом с тростинкой. Потом он взял жаровню, положил в
неё углей, дунул на них раз, зажёг в них огонь и, принеся куренья, сказал:
«О Джудар, я буду читать заклинания и брошу на огонь
куренья, и когда я начну заклинания, я не смогу говорить: иначе заклинание
будет недействительно. Я хочу научить тебя, что тебе делать, чтобы достигнуть
желаемого». «Научи меня», – сказал Джудар. И магрибинец молвил:
«Знай, когда я начну колдовать и брошу куренья, вода в
потоке высохнет, и ты увидишь золотые ворота, величиной с ворота города, с
двумя кольцами из металла. Спустись к воротам, постучись лёгким стуком и
подожди немного, потом постучись в другой раз, стуком более тяжким, чем первый,
а потом подожди немного и постучись тремя ударами, следующими один за другим, и
ты услышишь, как кто-то говорит: „Кто стучится в ворота клада, а сам не умеет
разрешать загадки?“ А ты скажи: „Я, рыбак Джудар, сын Омара“, – и ворота
распахнутся, и выйдет из них человек с мечом в руке и скажет тебе: „Если ты
этот человек, вытяни шею, чтобы я скинул тебе голову“. Вытяни шею, не бойся:
когда он поднимет руку с мечом и ударит тебя, он упадёт перед тобой, и через
некоторое время ты увидишь, что это – человек без духа. Тебе не будет больно от
удара, и с тобой ничего не случится, но если ты ослушаешься этого человека, он
убьёт тебя. А когда ты уничтожишь его чары повиновением, входи и увидишь ещё
ворота. Постучись в них, и к тебе выедет всадник на коне, и на плече у него
будет копьё. И всадник спросит тебя:
«Что тебя привело сюда, куда не входит никто из людей и
джиннов?» И взмахнёт над тобою копьём, а ты открой ему свою грудь, и он ударит
тебя и сейчас же упадёт, и ты увидишь, что он – тело без духа. Но если ты
ослушаешься его, он убьёт тебя. Затем войди в третьи ворота, и выйдет к тебе
потомок Адама с луком и стрелами в руках, и он метнёт в тебя из лука, а ты
открой ему свою грудь, и он поразят тебя и упадёт перед тобою бездыханным
телом. Но если ты ослушаешься его, он убьёт тебя, затем войди в четвёртые
ворота…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот четырнадцатая ночь
Когда же настала шестьсот четырнадцатая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что магрибинец говорил Джудару: „Войди в
четвёртые ворота и постучись – они распахнутся, и к тебе выйдет лев, огромный
телом, и бросится на тебя, и разинет пасть, показывая, что хочет тебя съесть,
но ты не бойся и не беги, а когда лев дойдёт до тебя, дай ему руку – он сейчас
же упадёт, и с тобой ничего не случится. А потом войди в пятые ворота, и к тебе
выйдет чёрный раб и спросит тебя: „Кто ты?“ А ты скажи ему: „Я Джудар“. И раб
скажет тебе: «Если ты этот человек, отопри шестые ворота“. А ты подойди к
воротам и скажи:
«О Иса, скажи Мусе, чтобы он отпер ворота!» И ворота
откроются. И тогда входи и увидишь двух драконов, одного справа, другого слева,
и каждый из них разинет пасть и бросится на тебя. Протяни им руки, и каждый
дракон укусит тебя за руку, а если ты ослушаешься, они убьют тебя. А потом
подойди к седьмым воротам и постучись, к тебе выйдет твоя мать и скажет: «Добро
пожаловать, о мой сын! Подойди, я с тобой поздороваюсь!» А ты скажи ей:
«Держись от меня вдали и сними с себя одежду!» И она скажет
тебе: «О сын мой, я твоя мать, и у меня над тобой право кормления и воспитания
– как же ты меня обнажаешь?» А ты скажи: «Если ты не снимешь с себя одежду, я
убью тебя». И посмотри направо – увидишь меч, повешенный на стене; возьми его и
обнажи над ней и говори ей: «Снимай!» И она будет тебя обманывать и унижаться
перед тобой, но не жалей её и, всякий раз как она что-нибудь снимет, говори ей:
«Снимай остальное!» И не переставай угрожать ей убийством, пока она не снимет
всего, что на ней есть, и не упадёт. Вот тогда ты можешь считать, что разрешил
загадки и уничтожил чары и находишься в безопасности. Входи и увидишь золото,
наваленное кучами внутри клада, но пусть тебя ничто из этого не прельщает.
Посредине клада ты увидишь комнату, перед которой повешена занавеска,
приподними её и увидишь волхва ашШамардаля лежащим на золотом ложе, и в головах
у него будет что-то круглое, сверкающее, как луна. Это круг небосвода, а
опоясан аш-Шамардаль мечом, и на пальце у него перстень, а на шее цепочка, на
которой висит коробочка для сурьмы. Возьми эти четыре сокровища и берегись
что-нибудь забыть из того, что я тебе назвал, и не ослушайся – будешь
раскаиваться, и за тебя придётся тогда опасаться».
И магрибинец повторил ему своё наставление во второй, в
третий и в четвёртый раз, и, наконец, Джудар сказал: «Я запомнил, но кто может
устоять против чар, о которых ты упомянул, к вытерпеть такие великие ужасы?» –
«О Джудар, не бойся, это все тела без духа», – отвечал магрибинец и стад
его успокаивать. А Джудар воскликнул: «Полагаюсь на Аллаха!»
И затем магрибинец Абд-ас-Самад бросил в огонь порошки и
некоторое время колдовал, и вдруг вода ушла, и показалось дно потока, и стали
видны ворота клада. И Джудар спустился к воротам и постучал в них и услышал,
как кто-то говорит: «Кто это стучит в ворота клада и не умеет разрешать
загадки?» И Джудар сказал: «Я, Джудар, сын Омара». И ворота распахнулись, и к
нему вышел тот человек и обнажил меч и сказал: «Вытягивай шею». И Джудар
вытянул шею, и человек ударил его и упал. И то же было у вторых ворот и дальше,
пока Джудар не уничтожил чары семи ворот. И тогда вышла его мать и сказала:
«Будь здоров, о дитя моё!» И Джудар спросил: «Что ты такое?» И женщина сказала:
«Я твоя мать, и у меня над тобой право кормления и воспитания, я носила тебя
девять месяцев, о дитя моё». – «Снимай одежду», – сказал Джудар. И
женщина молвила: «Ты мой сын, как же ты меня обнажаешь?» Но Джудар воскликнул:
«Снимай, или я сниму тебе голову вот этим мечом». И он протянул руку и, взяв
меч, обнажил его над женщиной и сказал ей: «Если ты не скинешь одежды, я убью
тебя». И спор между ними затянулся, и, наконец, когда Джудар умножил угрозы,
женщина скинула кое-что, и Джудар воскликнул: «Скидывай остальное», – и долго
с ней спорил, пока она не скинула ещё кое-что, и дело продолжалось таким
образом, и женщина говорила: «О дитя моё, обмануло в тебе воспитание!» Пока на
ней не осталось ничего, кроме рубахи. И тогда она сказала: «О дитя моё, разве
сердце у тебя каменное, и ты опозоришь меня, обнажив мою срамоту? О дитя моё,
разве это не запретно?» И Джудар сказал: «Твоя правда, не скидывай рубахи!» И
едва произнёс он эти слова, как женщина закричала: «Он ошибся! Бейте его!» И на
него посыпались удары, точно капли дождя, и слуги клада собрались вокруг него и
задали ему порку, которой он не забывал всю жизнь, а потом его вытолкали и
выбросили за ворота клада, и ворота замкнулись, как прежде. И когда Джудара
выбросили за ворота, магрибинец тотчас же подхватил его, и воды потекли
по-прежнему…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот пятнадцатая ночь
Когда же настала шестьсот пятнадцатая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда слуги клада побили Джудара и
выбросили его за ворота и ворота замкнулись и поток побежал попрежнему,
Абд-ас-Самад, магрибинец, поднялся и стал читать над Джударом, пока тот не
пришёл в себя и не очнулся после забытья. И тогда магрибинец спросил его: „Что
ты сделал, несчастный?“ И Джудар отвечал: „Я уничтожил все препятствия и дошёл
до моей матери, и у меня с нею возник долгий спор, и она стала, о брат мой,
скидывать одежду, и на ней не осталось ничего, кроме рубахи, и тогда она
сказала мне: „Не позорь меня, ведь обнажать срамоту запретно“. И я оставил на
ней рубаху из жалости к ней, и вдруг она закричала: „Он ошибся! Бейте его!“ И
вышли люди (я не знаю, где они были) и задали мне такую порку, что я был близок
к смерти, и вытолкали меня, и я не знаю, что было со мной после этого“.
«Не говорил ли я тебе: не будь непослушен? – сказал
магрибинец. – Ты причинил зло мне и себе самому. Если бы она сняла рубаху,
мы бы достигли желаемого. А теперь ты пробудешь у меня до этого же дня в
будущем году». И он тотчас же кликнул рабов, и те отвязали палатку и унесли её
и, скрывшись ненадолго, вернулись с мулами. И Джудар с магрибинцем сели каждый
на мула и вернулись в город Фас.
И Джудар стал жить у магрибинца и получал хорошую еду и
хорошее питьё. И каждый день магрибинец одевал его в роскошную одежду, пока год
не кончился и наступил назначенный день. «Вот тот день, – сказал тогда
магрибинец, – пойдём!» И Джудар отвечал: «Хорошо!» И магрибинец вывел его
за город, и они увидели тех двух рабов с мулами, и они сели и направились к
потоку. И рабы поставили палатку и устлали её коврами, и магрибинец вынул
скатерть, и они пообедали, а потом он вынул тростинку и дощечки, как в первый
раз, и зажёг огонь и принёс куренья и сказал: «О Джудар, я хочу дать тебе
наставление». – «О господин мой, хаджи, – ответил Джудар, – если
я забыл порку, то забыл и наставление». – «Помнишь ли ты наставление?» –
спросил магрибинец. И Джудар отвечал: «Да!» И магрибинец молвил: «Береги свою
душу и не думай, что та женщина – твоя мать, это – сторож клада в образе твоей
матери, и он хочет заставить тебя ошибиться. Если в первый раз ты вышел живым,
то в этот раз, если ты ошибёшься, тебя выкинут убитым». – «Если я ошибусь,
то достоин того, чтобы меня сожгли», – сказал Джудар.
И тогда магрибинец насыпал порошок и стал колдовать. И поток
высох, и Джудар подошёл к воротам и постучался, и ворота распахнулись, и он
уничтожил семь охран и дошёл до своей матери, и та сказала ему: «Добро
пожаловать, о сын мой!» И Джудар воскликнул: «Откуда я тебе сын, о проклятая?
Скидывай одежду!» И женщина стала его обманывать и скидывала одну вещь за
другой, пока на ней не осталось ничего, кроме рубахи, и Джудар воскликнул:
«Скидывай, проклятая!» И она скинула рубаху и стада телом без духа. И Джудар
вошёл и увидел золото, наваленное кучами, но не обратил ни на что внимания, и затем
он вошёл в комнатку и увидел волхва аш-Шамардаля, который лежал, опоясанный
мечом, с перстнем на пальце и коробочкой для сурьмы на груди, а в головах у
него Джудар увидел круг небосвода. И он подошёл и отвязал меч и взял перстень,
круг небосвода и коробочку и вышел, и вдруг заиграли для него музыку, и слуги
клада закричали: «На здоровье тебе то, что тебе даровано, о Джудар!» И музыка
играла, пока Джудар не вышел из клада, а когда он пришёл к магрибинцу, тот
перестал заклинать и окуривать и поднялся и обнял Джудара и приветствовал его.
И Джудар отдал ему четыре сокровища, и магрибинец взял их и кликнул рабов, и
рабы взяли палатку и унесли её и вернулись с мулами, и Джудар с магрибинцем
сели и въехали в город Фас. И магрибинец принёс мешок и стал вынимать из него
кушанья, и перед ним оказалась полная скатерть, и тогда он сказал: «О брат мой!
О Джудар, ешь!» И Джудар ел, пока не насытился, и магрибинец вылил остаток
кушаний в другие блюда, а пустые положил обратно в мешок. И потом магрибинец
Абдас-Самад сказал: «О Джудар, ты покинул свою землю и страну из-за нас и
исполнил наше дело, и за нами осталось для тебя одно желание. Пожелай же того,
что попросишь, Аллах великий даровал это тебе при нашем посредстве. Проси же,
чего желаешь, и не стыдись, – ты заслужил». – «О господин мой, –
сказал Джудар, – я желаю от Аллаха великого, а затем от тебя, чтобы ты дал
мне этот мешок». – «Подай мешок», – сказал магрибинец. И Джудар подал
мешок, и магрибинец сказал: «Возьми его, он твой по праву, и если бы ты пожелал
другого, мы бы тебе дали. Но ведь из него, о бедняга, ты будешь пользоваться
только пищей, а ты терпел с нами тяготы, и мы тебе обещали, что вернём тебя в
твою страну с радостным сердцем. Из этого мешка ты будешь есть, и мы дадим тебе
другой мешок, полный золота и драгоценных камней, и доставим тебя в твою
страну, и ты сделаешься купцом. Одень себя и свою семью, и тебе не нужно будет
денег, и есть ты с семьёй станешь из этого мешка. А поступать с ним нужно вот
как: ты опустишь в него руку и скажешь: „Заклинаю тебя теми великими именами,
которые над тобою, о слуга этого мешка, принеси мне такое-то блюдо!“ – И он
принесёт тебе то, что ты потребуешь, хотя бы ты требовал каждый день тысячу
блюд».
И потом магрибинец призвал раба с мулом и наполнил Джудару
мешок – один карман золотом, другой драгоценными камнями и дорогими металлами и
сказал: «Садись на этого мула, а раб пойдёт впереди тебя. Он будет показывать
тебе дорогу, пока не приведёт тебя к воротам твоего дома. Когда ты приедешь,
возьми мешки и отдай рабу мула, он приведёт его сюда. Не открывай никому своей
тайны. Поручаем тебя Аллаху!» – «Да умножит Аллах тебе блага!» – сказал Джудар
и, положив мешки на спину мула, сел и поехал, а раб пошёл впереди, и мул
следовал за рабом весь день и всю ночь.
А на другой день утром Джудар въехал в Ворота Победы и
увидел свою мать, которая сидела и просила у проходящих: «Чего-нибудь ради
Аллаха!» И его разум улетел, и он сошёл со спины мула и бросился к своей
матери, а та, увидев его, заплакала. И Джудар посадил её на спину мула, а сам
шёл у стремени, пока не пришёл к дому. И тогда он снял свою мать на землю и
взял мешки и оставил мула рабу, а тот ушёл к своему господину, так как этот раб
был шайтан, и мул – тоже шайтан.
Что же касается Джудара, то ему было тяжело, что его мать просит,
и, войдя в дом, он спросил: «О матушка, мои братья здоровы?» –
«Здоровы», – ответила ему мать. И Джудар спросил: «Почему же ты просишь на
дороге?» – «О сын мой, с голоду», – сказала ему мать. И Джудар молвил: «Я
дал тебе, прежде чем уехать, сто динаров в первый день и сто динаров на другой
день и дал тебе тысячу динаров в день отъезда». – «О дитя моё, –
ответила ему мать, – твои братья схитрили со мной и отобрали их у меня и
сказали: „Мы хотим купить на них припасы“. И отобрали у меня деньги и выгнали
меня, и я стала просить на дороге из-за сильного голода». – «О
матушка, – сказал Джудар, – с тобой не будет беды, раз я вернулся, не
обременяй себя никакой заботой. Вот мешок, полный золота и драгоценностей, и
добра у меня всякого много». И мать его сказала: «О дитя моё, ты счастливый, да
будет доволен тобою Аллах и да увеличит он свои милости к тебе! Встань, о сын
мой, принеси нам хлеба – я со вчерашнего дня очень голодна и без ужина». И
Джудар засмеялся и воскликнул: «Да будет тебе просторно, о матушка, требуй, что
ты захочешь, и я сейчас же тебе подам! Мне не надо покупать на рынке и не нужно
никого, чтобы варить». – «О дитя моё, я ничего у тебя не вижу», –
сказала ему мать. И Джудар молвил: «У меня в мешке всякие блюда». – «О
дитя моё, все, что найдётся, задержит дух и теле», – сказала Джудару мать.
И он молвил: «Твоя правда. Когда нет достатка, человек довольствуется самым
малым, но когда достаток имеется, человеку хочется чегонибудь хорошего. А у
меня есть все, что можно найти. Требуй же, чего хочешь!» – «О дитя моё,
горячего хлеба и кусок сыру», – попросила мать, и Джудар молвил: «О
матушка, это не по твоему сану». – «Ты знаешь мой сан, накорми же меня
тем, что к моему сану подходит», – сказала ему мать. И Джудар молвил: «О
матушка, по твоему сану – подрумяненное мясо, и подрумяненные цыплята, и
рисовый пилав с перцем, и ещё кишки с начинкой, и тыква с начинкой, и барашек с
начинкой, и рёбрышки с начинкой, и лапша с миндалём, пчелиным мёдом и сахаром,
и пирожки с патокой, и баклава».
И мать подумала, что он над ней смеётся и потешается, и
сказала: «Ай-ай, что это с тобой случилось! Ты видишь сон или помешался?» –
«Почему ты думаешь, что я помешался?» – спросил Джудар, и его мать сказала:
«Потому что ты называешь мне всякие роскошные блюда, а кто сможет за них
заплатить и кто сумеет их стряпать?» – «Клянусь жизнью, я обязательно должен
накормить тебя всем, что я сейчас назвал!» – воскликнул Джудар, и его мать
сказала: «Я не вижу здесь ничего!» – «Подай мешок!» – сказал Джудар. И мать
принесла ему мешок и пощупала его, и увидела, что он пустой. И она подала мешок
Джудару, и тот опустил в него руку и стал вынимать оттуда полные блюда, пока не
вынул все, что назвал. И тогда мать сказала: «О дитя моё, этот мешок маленький,
и он был пустой и в нем ничего не было, а ты вынул из него все это. Где же были
эти блюда?» – «О матушка, – отвечал Джудар, – знай, что этот мешок
дал мне магрибинец. Он заколдован, и у него есть слуга, и когда кто-нибудь
чего-нибудь захочет и произнесёт над мешком имена и скажет: „О слуга этого
мешка, додай мне такое-то блюдо!“ – он его принесёт». – «Не протянуть ли
мне руку и не попросить ли у него тоже?» – спросила у Джудара мать. И он
сказал: «Протяни руку!» И его мать протянула руку и сказала: «Заклинаю тебя
теми именами, которые над тобою, о слуга мешка, принеси мне рёбрышко с
начинкой!»
И она увидела, что в мешке появилось блюдо, и, опустив в
мешок руку, взяла его, и оказалось, что на блюде отличное рёбрышко с начинкой.
А потом Джудар потребовал хлеба и всего, чего пожелала его
мать, и сказал ей: «О матушка, когда кончишь есть, переложи остаток кушаний в
другие блюда, а пустые блюда положи обратно в мешок: колдовство действует таким
образом. А мешок береги».
И мать его унесла мешок и спрятала его, и Джудар сказал ей:
«О матушка, скрывай тайну. Я оставлю мешок у тебя, и всякий раз, как тебе
что-нибудь понадобится, вынимай из него. Раздавай милостыню и корми моих
братьев – все равно в моем присутствии или в моем отсутствии».
И Джудар со своей матерью начал есть, и вдруг вошли к нему
его братья. А до них дошёл слух обо всем от одного из жителей той же улицы, и
он сказал им: «Ваш брат приехал верхом на муле, и впереди него шёл раб, и на
Джударе была одежда, которой нет равной».
И тогда братья сказали друг другу: «О, если бы мы не
огорчили нашу мать! Она обязательно ему расскажет о том, что мы с ней сделали.
О, позор нам перед ним!» И один из братьев сказал: «Наша мать жалостливая, и
если она ему рассказала, то наш брат ещё больше нас жалеет, и когда мы перед
ним извинимся, он примет наши извинения». И братья вошли к Джудару, и тот
поднялся на ноги и приветствовал их наилучшим образом и сказал: «Садитесь,
ешьте!» И братья сели и начали есть, а они были слабые от голода. И они ели,
пока не насытились, и потом Джудар сказал им: «О братья, возьмите остатки
кушаний и разделите их между бедняками и нищими». – «О брат наш, –
сказали братья, – оставь это нам на ужин». – «В пору ужина вам будет
ещё больше», – молвил Джудар. И тогда братья вынесли остатки кушаний и
говорили всякому бедняку, который проходил мимо них: «Бери, ешь!» – пока ничего
не осталось. И они принесли блюда назад, и Джудар сказал матери: «Положи их в
мешок…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот шестнадцатая ночь
Когда же настала шестьсот шестнадцатая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда братья покончили с обедом, Джудар
сказал своей матери: „Положи блюда в мешок“. А под вечер он пошёл в большую
комнату и вынул из мешка трапезу в сорок блюд и вышел и, сев между братьями,
сказал матери: „Подавай ужин“. И его мать вошла в ту комнату и увидела, что
блюда полны, и тогда она постлала скатерть и стала носить блюда, одно за
другим, пока не принесла все сорок блюд полностью. И они поужинали, и после
ужина Джудар сказал: „Возьмите, накормите нищих и бедняков“.
И братья взяли остатки кушаний и роздали их. А после ужина
Джудар вынул сладости, и все поели, а тем, что после них осталось, Джудар велел
накормить соседей, и на другой день то же было с завтраком. И так продолжалось
десять дней, а затем Салим сказал Селиму: «Что за причина этому делу? Наш брат
выставляет нам угощение утром, угощение в полдень и угощение на закате солнца,
и к концу вечера – сладости, и все, что остаётся, он раздаёт беднякам. Это
поступки султанов, и откуда пришло к нему такое счастье? Разве ты не
спрашиваешь себя об этих разнообразных кушаньях и сладостях? Все, что остаётся,
он делит между нищими и бедняками, и мы никогда не видели, чтобы он что-нибудь
покупал или зажигал огонь, и у него нет ни кухни, ни повара». – «Клянусь
Аллахом, я не знаю, – ответил его брат, – но знаешь ли ты
кого-нибудь, кто бог рассказал нам об истине в этом деле?» – «Нам не расскажет
никто, кроме нашей матери», – сказал Салим.
И они придумали хитрость и пришли в отсутствие брата к
матери и сказали: «О матушка, мы голодны». – «Радуйтесь», – сказала
их мать и, выйдя в большую комнату, попросила слугу принести мешок и вынула
братьям горячих кушаний. «О матушка, – сказали братья, – эти кушанья
горячие, а ты не стряпаешь и не вздуваешь огня». – «Они из мешка», –
сказала мать. И братья спросили: «А что это за мешок?» И мать их молвила: «Этот
мешок заколдован, и просить надо у его сторожа».
И она рассказала им, в чем дело, и сказала: «Скрывайте
тайну!» И братья молвили: «Тайна скрыта, о матушка, но научи нас, как это
делается». И мать научила их, и братья стали опускать руки в мешок и вынимать
то, что они просили, а их брату это было неизвестно. И когда они поняли, какой
это мешок. Салим сказал Селиму: «О брат мой, до каких пор мы будем жить у
Джудара словно слуги и питаться его милостыней? Не сделать ли нам с ним
хитрость? Возьмём этот мешок и завладеем им». – «А какова будет хитрость?»
– спросил Селим. И Салим сказал: «Мы продадим брата начальнику Суэцкого моря»[507]. – «А как нам
сделать, чтобы продать его?» – спросил Селим, и Салим сказал: «Я пойду с тобой
к этому начальнику, и мы пригласим его с двумя его людьми, а ты подтверждай то,
что я буду говорить Джудару, и к концу вечера я покажу тебе, что я сделаю».
И они сговорились продать брата и пошли в дом начальника
Суэцкого моря. И когда Салим и Селим вошли к начальнику, они сказали ему: «О
начальник, мы пришли к тебе с делом, которое тебя порадует». –
«Хорошо», – сказал начальник, и братья продолжали: «Мы братья, и у нас
есть третий брат – шалопай, в котором нет добра. Наш отец умер и оставил нам
изрядную долю денег, и когда мы разделили деньги, наш брат взял то, что ему
досталось из наследства, и растратил на разврат и распутство, а обеднев, он
стал на нас жаловаться властям и говорил нам: „Вы взяли мои деньги и деньги
моего отца“. И мы стали судиться у судей и потеряли деньги, и он подождал
немного и пожаловался на нас второй раз, и мы обеднели, но он не отстал от нас,
и мы из-за него в тревоге. Мы хотим, чтобы ты его у нас купил». – «Вы
можете ухитриться и привести его сюда, чтобы я скорей послал его в море?» –
спросил начальник. И братья сказали: «Мы не можем его привести, но ты будешь у
нас гостем и приведёшь с собой двоих, не больше. И когда наш брат заснёт, мы
все пятеро нападём на него и схватим его и сунем ему в рот затычку, и ты его
возьмёшь ночью и выйдешь с ним из дома, а потом делай с ним что хочешь». –
«Слушаю и повинуюсь! – сказал начальник. – Продадите вы его за сорок
динаров?» – «Да, – отвечали братья. – После вечерней молитвы приходи
в такую-то улицу и найдёшь одного из нас ожидающим». И начальник сказал:
«Ступайте!» И они отправились к Джудару и подождали немного. А Салим подошёл к
Джудару и поцеловал ему руку. «Что с тобой, брат?» – спросил Джудар. И Салим
сказал: «Знай, что у меня есть приятель, и он много раз приглашал меня к себе
домой, когда тебя не было, и сделал мне тысячу благодеяний. Он постоянно
оказывал мне почёт, и мой брат это знает. Сегодня я поздоровался с ним, и он
пригласил меня, и я сказал: „Я не могу оставить брата“. И тогда он сказал:
„Приведи его с собой“, а я ответил: „Он на это не согласится, но если бы ты был
у нас гостем вместе с твоими братьями…“ А его братья сидели подле него, и я
пригласил их и думал, что я их приглашу, а они откажутся, но когда я пригласил
его с братьями, он согласился и сказал мне: „Дожидайся меня у входа в молельню,
я приду с братьями“. И я боюсь, что он придёт, и мне тебя стыдно. Не залечишь
ли ты моё сердце и не угостишь ли их сегодня вечером? У тебя добра много, о
брат мой, но если ты не согласен, позволь мне привести их в дом
соседей». – «А зачем тебе приводить их в дом соседей? – спросил
Джудар. – Разве наш дом тесен, или нам нечего подать им на ужин? Стыдно
тебе со мной советоваться, тебе нужно только попросить хороших кушаний и
сладостей, и от них ещё останется. А если ты приведёшь людей и я буду в
отлучке, то попроси у твоей матери, она выставит тебе кушаний с излишком.
Ступай приведи их, опустились на нас благословения!»
И Салим поцеловал Джудару руку и ушёл, и сидел у дверей в
молельню, пока не прошло время вечерней молитвы. И когда эти люди подошли к
нему, он взял их и вошёл в дом. И, увидав их, Джудар сказал: «Добро
пожаловать!» – и посадил их, и подружился с ними, и не знал он, что ждёт его
из-за них в неведомом. И он потребовал от своей матери ужин, и она стала
вынимать из мешка блюда, и Джудар говорил: «Подай такое-то блюдо!» – пока не
оказалось перед ним сорок блюд.
И они поели вдоволь и скатерть убрали, и моряки думали, что
все это угощение – от Салима, а когда прошла треть ночи, Джудар вынул для них
сладости, и Салим им прислуживал, а Джудар и Селим сидели, пока им не
захотелось спать. И Джудар поднялся и лёг спать, я другие тоже легли. И когда
Джудар забылся, они встали и напали на него, и Джудар очнулся уже с затычкой во
рту. И ему скрутили руки и понесли его и вынесли из дома под покровом ночи…»
И Шахразаду застигло утро, я она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот семнадцатая ночь
Когда же настала шестьсот семнадцатая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что Джудара взяли, и понесли и вынесли из
дома под – покровом ночи и послали его в Суэц и наложили ему на ноги цепи. И
стал он прислуживать и все молчал и служил, как служат пленники или рабы, в
течение целого года. Вот что было с Джударом.
Что же касается его братьев, то, проснувшись утром, они
вошли к своей матери и сказали ей: «О матушка, наш брат Джудар ещё не
просыпался?» – «Разбудите его», – сказала мать, и братья спросили: «Где он
спит?» – «С гостями», – отвечала мать. И братья сказали: «Может быть, он
ушёл с гостями, когда мы спали, о матушка? Похоже, что наш брат нашёл вкус в
пребывании на чужбине и захотел войти в клады. Мы слышали, как он разговаривал
с магрибинцами, и те ему говорили: „Мы возьмём тебя с собой и откроем тебе
клад“. – „А он виделся с магрибинцами?“ – спросила их мать, и они сказали:
„А разве они не были у нас в гостях?“ – „Может быть, он и отправился с
ними, – сказала их мать, – но Аллах выведет его на прямой путь. Он
ведь счастливый и обязательно добудет добра“.
И она заплакала, и ей показалось тяжко расстаться с
Джударом, и братья сказали ей: «О проклятая, неужели ты любишь Джудара такой
любовью! Когда мы уходим или приходим, ты не радуешься и не печалишься. Разве
мы не твои дети, как и Джудар?» – «Вы мои дети, – отвечала им мать, –
но вы несчастные, и вы не сделали мне милости. С того дня, как умер ваш отец, я
не видела от вас блага. А что до Джудара, то я видела от него великое благо, и
он залечил моё сердце и оказал мне уважение, и мне следует о нем плакать, так
как его милость лежит на мне и на вас».
Когда братья услышали эти слова, они стали ругать свою мать
и бить её и, войдя в дом, принялись искать мешок, пока не наткнулись на него. И
они взяли из одного кармана драгоценные камни, а из другого – золото и
заколдованный мешок и сказали матери: «Это имущество нашего отца!» – «Нет,
клянусь Аллахом, – отвечала им мать, – это имущество вашего брата
Джудара, которое он принёс из страны магрибинцев». – «Ты лжёшь, –
сказали братья, – это имущество нашего отца, и мы будем им распоряжаться!»
И они разделили найденное между собой, и у них возникло
несогласие насчёт заколдованного мешка, и Салим сказал: «Я возьму его!» И Селим
тоже сказал: «Я возьму его!» И началось между ними препирательство. И тогда
мать сказала: «О дети мои, золото и драгоценности, которые были в мешке, вы
разделили, а этого мешка не разделить и не уравновесить деньгами, а если
разорвать его на два куска, его чары исчезнут. Оставьте его у меня, и я буду
выставлять вам поесть во всякое время, а сама, между вами, удовольствуюсь кусочком
и тем, что вы оденете меня во что-нибудь, по вашей милости. Каждый из вас
начнёт торговое дело, и вы – мои дети, а я – ваша мать. Пусть останется все как
было, побоимся позора: ведь, может быть, брат ваш придёт».
Но братья не послушались её и провели всю ночь в спорах. И
их услышал один лучник[508] из
приближённых царя, – а он был приглашён в дом, по соседству с домом
Джудара, где было открыто окно. И лучник выглянул из окна и услышал весь спор и
те слова, которые говорили братья о дележе. Когда наступило утро, этот лучник
пошёл к царю, – а звали царя Шамс-ад-Дауле, и он был в то время царём
Египта. И когда лучник вошёл к нему, он рассказал о том, что услышал, и царь
послал за братьями Джудара и велел привести их и кинуть под пытку, и они
сознались, и царь отнял у них мешок и посадил их в тюрьму. А затем он назначил
матери Джудара на каждый день столько благ, чтобы ей хватило, и вот то, что
было с ними.
Что же касается Джудара, то он провёл целый год, прислуживая
в Суэце, а через год они поднялись на корабль, и напал на них ветер, который
кинул их корабль к одной горе, и корабль разбился, и все, что было на нем,
потонуло, и никто не достиг суши, кроме Джудара, а остальные путники умерли. И
когда Джудар достиг суши, он шёл до тех пор, пока не дошёл до кочевья арабов, и
те спросили его, что с ним, и он рассказал им, что был моряком на корабле, и
поведал им свою историю. А в кочевье был один купец из жителей Джидды[509], и он сжалился над
Джударом и сказал ему: «Не послужишь ли ты у нас, о египтянин, я буду тебя
одевать и возьму тебя с собою в Джидду?»
И Джудар служил ему и ехал с ним, пока они не достигли
Джидды, и купец оказал ему великий почёт, а потом купец, господин Джудара,
захотел совершить паломничество и взял Джудара в Мекку. И когда они вступили
туда, Джудар пошёл совершить круговой обход[510] в
заповедном пространстве, и когда он совершал обход, он вдруг увидел своего
приятеля магрибинца Абд-ас-Самада, который тоже совершал обход…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот восемнадцатая ночь
Когда же настала шестьсот восемнадцатая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Джудар шёл, совершая круговой
обход, он вдруг увидел своего приятеля магрибинца Абд-ас-Самада, который тоже
совершал обход. И, увидав Джудара, магрибинец приветствовал его и спросил, как
он поживает. И Джудар заплакал и рассказал ему о том, что с ним случилось.
Тогда магрибинец взял его с собой и ввёл его в свой дом и оказал ему уважение и
надел на него одежду, которой нет равной, и сказал: „Оставило тебя дурное, о
Джудар“. Он погадал на песке, и стало ему видно то, что случилось с братьями
Джудара, и он сказал: „Знай, о Джудар, что с твоими братьями случилось то-то и
то-то, и они заточены в тюрьме царя Египта, но да будет тебе у меня просторно,
пока ты не совершишь благочестивые обряды, и достанется тебе одно лишь
добро“. – „О господин мой, – отвечал ему Джудар, – я пойду и
попрощаюсь с купцом, у которого живу, и приду к тебе“. – „Должен ли ты
деньги?“ – спросил магрибинец. И Джудар ответил: „Нет“. И тогда Абд-ас-Самад
молвил: „Ступай простись с купцом и приходи тотчас же, хлеб налагает
обязательства на сынов дозволенного“.
И Джудар пошёл и простился с купцом и сказал ему; «Я
встретился с моим братом». – «Ступай приведи его, мы сделаем ему угощение», –
сказал купец. И Джудар молвил: «Он не нуждается: он из людей благоденствия, и у
него много слуг».
И купец дал Джудару двадцать динаров и сказал ему: «Очисти
меня от ответственности». И Джудар простился с купцом и вышел. И вдруг он
увидал одного бедного человека и отдал ему эти двадцать динаров. И он
отправился к Абд-ас-Самаду, магрибинцу, и пробыл у него, пока они не исполнили
обрядов паломничества, и магрибинец дал ему кольцо, которое Джудар взял из
клада аш-Шамардаля, и сказал ему: «Возьми это кольцо, оно приведёт тебя к тому,
что ты хочешь, ибо у него есть слуга по имени Грохочущий Гром, и если тебе
что-нибудь понадобится из мирских благ, потри кольцо, и перед тобою явится этот
слуга, и все, что ты ему прикажешь, он тебе сделает».
И он потёр перед Джударом кольцо, и к нему явился слуга и
крикнул: «Я здесь, о господин, что ты потребуешь, то получишь! Построишь ли ты
разрушенный город, или разрушишь построенный город, или убьёшь царя, или
разобьёшь войско?» – «О Гром, – сказал ему магрибинец, – этот человек
стал твоим господином, заботься о нем».
И затем он отпустил марида и сказал Джудару: «Потри кольцо,
и перед тобой появится его слуга; приказывай ему все, что хочешь, и он не будет
тебе прекословить. Отправляйся в твою страну и храни кольцо – ты перехитришь им
твоих врагов. Не пренебрегай же ценностью этого кольца». – «О
господин, – отвечал Джудар, – с твоего позволения, я поеду в мою
страну». – «Потри кольцо, – молвил магрибинец, – слуга появится
перед тобой, и ты сядешь ему на спину, и если ты скажешь ему: „Доставь меня
сегодня же в мою страну“, он не ослушается твоего приказания».
И затем Джудар попрощался с Абд-ас-Самадом и потёр кольцо, и
к нему явился Грохочущий Гром и сказал ему: «Я здесь, требуй и получишь!» –
«Доставь меня в Египет в сегодняшний же день», – сказал Джудар. И слуга
молвил: «Будь по-твоему». И поднял его и летел с ним от времени полудня до
полуночи. А затем он опустился с ним в пределах дома его матери и ушёл. И
Джудар вошёл к своей матери, и, увидав его, она поднялась и заплакала, и
приветствовала его, и рассказала ему о том, что постигло его братьев от царя и
как он их побил и отнял у них заколдованный мешок и мешок с золотом и
драгоценностями. И когда Джудар услышал это, ему стало не легко, что его братья
страдают. И он сказал своей матери: «Не печалься о том, что миновало; я сейчас
покажу тебе, что я сделаю, и приведу моих братьев».
И затем он потёр кольцо, и явился к нему слуга и сказал: «Я
здесь, требуй – получишь!» И Джудар сказал ему: «Я приказываю тебе привести ко
мне моих братьев из тюрьмы царя». И слуга спустился под землю и вышел изпод неё
лишь посреди тюрьмы. А Салим и Селим были в сильнейшем стеснении и великом горе
из-за мук заточения, и они стали желать смерти, и один говорил другому:
«Клянусь Аллахом, о брат мой, продлилась над нами беда! До каких пор будем мы в
этой тюрьме? Умереть в ней – для нас избавление».
И когда это было так, земля вдруг расступилась, и вышел к
ним Грохочущий Гром. Он поднял обоих братьев и спустился с ними под землю, и
братья обмерли от сильного страха, а очнувшись, они увидели себя в своём доме и
увидели, что их брат Джудар сидит там и мать его – с ним рядом. «Добро
пожаловать, братья! – сказал Джудар. – Вы меня обрадовали».
И братья склонили лица к земле и стали плакать, и Джудар
сказал им: «Не плачьте, шайтан и жадность привели вас к этому. И как вы могли
меня продать? Но я утешаюсь, вспоминая о Юсуфе[511] то, что сделали с ним братья, ещё страшней,
чем ваш поступок со мной: они ведь бросили его в колодец…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот девятнадцатая ночь
Когда же настала шестьсот девятнадцатая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что Джудар сказал своим братьям: „Как это вы
сделали со мной такое дело? Но раскайтесь перед аллахом и попросите у него
прощения, – он простит вас, ибо он – прощающий, милостивый. А я вас
извинил, и да будет вам просторно! С вами не случится беды“.
И он стал их уговаривать и успокоил их сердца, и потом он
принялся им рассказывать обо всем, что он вынес в Суэце, пока не встретился с
шейхом Абд-ас-Самадом, и рассказал им о кольце, и братья сказали: «О брат наш,
не взыщи с нас на этот раз, а если мы вернёмся к тому, что делали, поступай с
нами как желаешь». – «Не беда! – сказал Джудар, – но расскажите
мне, что сделал с вами царь». – «Он нас побил и угрожал нам, –
сказали братья, – и взял от нас мешки». – «И он не остерёгся?» –
воскликнул Джудар. И он потёр кольцо, и слуга явился к нему, и когда братья
увидели это, они испугались и подумали, что Джудар велит слуге их убить, и
пошли к своей матери и стали говорить: «О матушка, мы под твоей защитой, о
матушка, заступись за нас!» – «О дети мои, не бойтесь!» – ответила им мать. И
Джудар сказал слуге: «Я приказываю тебе принести мне все, что находится в казне
царя из драгоценных камней и прочего. Не оставляй там ничего и принеси
заколдованный мешок и мешок с драгоценностями, которые царь отнял у моих
братьев», – «Слушаюсь и повинуюсь», – ответил слуга и тотчас же исчез
и забрал все, что было в казне, и принёс мешки с тем, что в них заключалось. И
он положил все, что было в казне, перед Джударом и сказал ему: «О господин, я
не оставил в казне ничего».
И Джудар приказал своей матери беречь мешок с
драгоценностями и положил заколдованный мешок перед собой и сказал слуге: «Я
приказываю тебе построить в сегодняшнюю ночь высокий дворец и покрыть его
жидким золотом и устлать роскошными коврами, и пусть не взойдёт день, раньше
чем ты все это кончишь». – «Будь потвоему», – сказал слуга и
спустился под землю. И после этого Джудар вынул кушанья, и все поели и
повеселились и легли спать.
Что же касается слуги, то он собрал своих помощников и велел
им построить дворец. И одни стали ломать камни, другие строить, третьи белить,
четвёртые рисовать, а пятый стлал ковры. И не взошёл ещё день, как дворец был
уже в полном порядке. И тогда слуга поднялся к Джудару и сказал: «О господин,
дворец совершенно готов и в полном порядке, и если ты выйдешь посмотреть на
него, то выходи».
И Джудар вышел со своей матерью и братьями, и они увидали
этот дворец, которому не было равных, и красота его устройства ошеломляла ум. И
Джудар обрадовался этому дворцу, который стоял на перекрёстке дороги, и он
ничего на него не потратил. «Будешь ли ты жить в этом дворце?» – спросил он
мать. И та сказала: «О дитя моё, буду!» И она призвала на него благословения.
И Джудар потёр кольцо и вдруг услышал, как слуга говорит: –
«Я здесь!» – «Я приказываю тебе, – сказал Джудар, – привести мне
сорок невольниц, белых и прекрасных, и сорок чёрных невольниц, и сорок белых
невольников и сорок рабов». – «Будь по-твоему!» – отвечал слуга и ушёл с
четырьмя десятками своих помощников в страны Хинд, Синд[512] и Персию. И, всякий раз как они видели
красивую девушку, они похищали её, и юношей тоже похищали. И слуга послал ещё
сорок, и они привели прекрасных чёрных невольниц, а другие сорок привели
негров, и все пришли в дом Джудара и наполнили его. А затем слуга показал
невольников Джудару, и они ему понравились, и он сказал: «Принеси для каждого
человека платье из роскошнейших одежд». – «Готово!» – сказал слуга. И
Джудар молвил: «Принеси одежду, чтобы надеть моей матери, и одежду, чтобы
надеть мне». И слуга принёс все это, и тогда Джудар одел невольниц и сказал им:
«Вот ваша госпожа, целуйте у неё руку и не прекословьте ей. Служите ей, белые и
чёрные!»
И он одел белых невольников, и те поцеловали у Джудара руку,
и одел своих братьев, и Джудар стал подобием царя, а братья его – точно везири.
А его дом был просторен, и он поселил Селима и его невольниц в одной стороне и
Салима с его невольницами в другой стороне, а сам зажил с матерью в новом
дворце, и каждый был в своём жилище, точно султан.
Вот что было с ними. Что же касается казначея царя, то он
захотел взять из казны какие-то вещи, и вошёл и не увидел там ничего, напротив,
он нашёл её подобной тому, что сказал некто:
Вот ульи пчелиные, что были населены, Но, пчелы когда ушли,
они опустели.
И казначей издал великий вопль и упал без чувств, а
очнувшись, он вышел из казны и оставил двери в неё открытыми и вошёл к царю
Шамс-ад-Дауле и сказал: «О повелитель правоверных, вот о чем мы осведомляем
тебя: казна опустела сегодня ночью». – «Что ты сделал с моими деньгами,
которые были в моей казне?» – спросил царь. И везирь сказал: «Клянусь Аллахом,
я ничего с ними не сделал и не знаю, по какой причине она опустела. Вчера я
ходил туда и видел, что казна полна, а сегодня я увидел, что она пуста, и в ней
ничего нет, и двери заперты, и их не повредили, и засов не сломан, и туда не
входил вор». – «А пропали мешки?» – спросил царь. И везирь сказал: «Да». И
тогда ум улетел у царя из головы…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Ночь, дополняющая до шестисот двадцати
Когда же настала ночь, дополняющая до шестисот двадцати, она
сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда казначей царя вошёл к
нему и осведомил его о том, что все из казны пропало и мешки тоже, ум улетел у
царя из головы, и он поднялся на ноги и сказал казначею: „Иди впереди меня“.
И казначей пошёл, а царь последовал за ним, и они вошли в
казну, и царь не нашёл там ничего и огорчился и воскликнул: «Кто напал на мою
казну и не побоялся моей ярости?» И он разгневался сильным гневом и вышел и
собрал диван, и пришли старшины войска, и всякий из них думал, что царь
гневается на него. И царь сказал: «О воины, знайте, что моя казна ограблена
сегодня ночью, и я не знаю, кто совершил такие поступки и напал на меня, не
боясь меня». – «А как так?» – спросили воины. И царь сказал: «Спросите
казначея».
И казначея спросили, и он сказал: «Вчера она была полна, а
сегодня я вошёл в неё и увидел, что она пуста, но дверь её не повредили и не
взломали её».
И воины удивились таким словам, но не успели они ещё дать
ответ, как лучник, который раньше донёс на Салима и Селима, вошёл к царю и
сказал: «О царь времени, я всю ночь смотрел на каких-то строителей, которые
строили, а когда взошёл день, я увидел выстроенный дворец, которому нет равных.
И я спросил, и мне сказали, что Джудар прибыл к построил этот дворец, и у него
есть невольники и рабы, и он принёс много денег и освободил своих братьев из тюрьмы,
и теперь он у себя дома, точно султан. „Посмотрите в тюрьме“, – сказал
царь. И люди посмотрели и не увидели Салима и Селима и вернулись и осведомили
царя о том, что случилось, и царь сказал: „Ясно, кто мой обидчик! Кто освободил
Салима и Селима из тюрьмы, тот взял и мои деньги“. – „О господин, а кто
это?“ – спросил везирь. И царь сказал: „Это их брат Джудар. И он взял мешки. Но
пошли, о везирь, к нему эмира с пятьюдесятью человеками, пусть они его схватят
вместе с его братьями и наложат печати на все его имущество и приведут их ко
мне, а я их повещу“. И царь разгневался сильным гневом и воскликнул: „Живо!
Поскорей пошли к нему эмира, пусть он приведёт их ко мне, чтобы я их убил“.
«Будь терпелив, – сказал везирь, – Аллах терпелив
и не торопится наказать своего раба, когда тот его ослушается. С тем, кто, как
говорят, построил дворец в одну ночь, не справится никто в мире. Я боюсь, что с
эмиром случится из-за Джудара беда. Потерпи, пока я придумаю план, и мы увидим
истину в этом деле. А того, чего ты желаешь, ты достигнешь, о царь
времени». – «Придумай мне план, о везирь», – сказал царь. И везирь
молвил: «Пошли к нему эмира и пригласи его, а я буду к нему внимателен и
проявлю к нему любовь и стану его спрашивать, как он поживает, а после этого мы
посмотрим: если его решимость сильна, мы устроим с ним хитрость, а если его
решимость слаба, схватим его, и делай с ним что хочешь». – «Пошли
пригласить его», – сказал царь. И везирь приказал эмиру по имени Осман
отправиться к Джудару и пригласить его и сказать ему: «Царь зовёт тебя на
угощение». – «И не приходи иначе, как с ним», – сказал ему царь. А
этот эмир был дурак и превозносился в душе. И, выйдя, он увидел перед воротами
дворца евнуха, который сидел на скамеечке. И когда эмир Осман подошёл ко дворцу,
евнух не встал перед ним, будто к нему никто и не приближался, а с эмиром
Османом было пятьдесят человек. И эмир Осман подошёл и сказал: «О раб, где твой
господин?» И тот ответил: «Во дворце».
И когда эмир Осман говорил с ним, евнух сидел,
облокотившись. И эмир Осман рассердился и сказал: «О скверный раб, разве тебе
меня не стыдно? Я с тобой разговариваю, а ты лежишь как негодяй!» – «Иди и не
будь многоречив», – сказал евнух, И когда эмир услышал от него эти слова,
он пропитался гневом и, подняв свою дубинку, хотел ударить евнуха, а он не
знал, что это шайтан. И, увидав, что эмир вынул дубинку, евнух поднялся и
бросился на него и отнял у него дубинку и ударил его четыре раза. И когда его
пятьдесят человек увидели это, им стало тяжело, что их господина бьют, и они вытащили
мечи и хотели убить раба. Но тот воскликнул; «Вы вынимаете мечи, о собаки!» И
бросился на них, и всякого, кого он ударял дубинкой, он разбивал и топил в
крови. И люди побежали перед рабом и бежали, а раб все бил их, пока они не
удалились от ворот дворца, и тогда раб вернулся и сел на свою скамеечку, не
обращая ни на кого внимания…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот двадцать первая ночь
Когда же настала шестьсот двадцать первая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда евнух прогнал эмира Османа,
приближённого царя, и его людей и удалил их от ворот дома Джудара, он вернулся
и сел на скамеечку у дворцовых ворот, не обращая ни на кого внимания. Что же
касается эмира Османа и его людей, то они вернулись, бегущие и побитые, и
остановились перед царём Шамс-адДауле и рассказали ему, что с ними случилось. И
эмир Осман сказал царю: „О царь времени, когда я подошёл к воротам дворца, я
увидел евнуха, который сидел в воротах на золотой скамеечке, гордясь, и,
увидев, что я подхожу к нему, он полулег после того, как сидел прямо, и
пренебрёг мною и не встал передо мною. И я стал с ним разговаривать, а он
отвечал мне полулёжа. И меня взяла ярость, и я вытащил дубинку и хотел ударить
его, но он отнял у меня дубинку и побил меня и побил моих людей и повалил их, и
мы убежали от него и не могли с ним справиться“.
И царя охватил гнев, и он воскликнул: «Пусть пойдёт к нему
сто человек!» И эти его человек отправились к рабу и пришли к нему, и раб встал
на них с дубинкой и избивал их до тех пор, пока они не побежали перед ним. И
тогда он вернулся и сел на свою скамеечку. И эти сто человек вернулись к царю
и, придя к нему, рассказали ему обо всем и сказали: «О царь времени, мы
побежали перед ним, боясь его». – «Пусть пойдут к нему двести!» – сказал
царь. И они пошли, и раб разбил их, и когда они вернулись, царь сказал везирю:
«Я обязываю тебя, о везирь, выйти с пятьюстами людей и поскорей привести ко мне
этого евнуха, а также привести его господина Джудара и его братьев». – «О
царь времени, – сказал везирь, – мне не нужно солдат, напротив, я
пойду один без оружия». И везирь скинул оружие и надел белую одежду и, взяв в
руки чётки, пошёл один. И он дошёл до дворца Джудара и увидел, что тот раб
сидит, и, увидав его, подошёл к нему без оружия и вежливо сел с ним рядом и
сказал: «Мир с вами!» И раб ответил: «И с тобой мир, о человек! Чего ты
хочешь?» И когда везирь услышал, что раб говорит: «О человек», – он понял,
что он из джиннов, и задрожал от страха и сказал ему: «О господин, твой
господин Джудар здесь?» – «Да, во дворце», – ответил раб. И везирь сказал:
«О господин, пойди к нему и скажи: „Царь Шамсад-Дауле зовёт тебя. Он устраивает
для тебя угощение и передаёт тебе привет и говорит, чтобы ты почтил его жилище
и отведал его угощение“. – „Постой здесь, а я с ним поговорю“, –
сказал раб. И везирь остался стоять, соблюдая пристойность, а марид вошёл во
дворец и сказал Джудару: „Знай, о господин, что царь прислал к тебе эмира, и я
побил его, и с ним было пятьдесят человек, и я обратил их в бегство. А затем он
послал сто человек, и я побил их. И потом он послал двести человек, я обратил и
их в бегство, и теперь он послал к тебе везиря, безоружного, и зовёт тебя к
себе, чтобы ты съел его угощение. Что ты скажешь?“ – „Ступай приведи везиря
сюда“, – сказал Джудар. И раб вышел из дворца и сказал везирю: „О везирь,
поговори с моим господином“. – „На голове!“ – сказал везирь. А затем он
пошёл и вошёл к Джудару и увидел, что тот величественнее царя и сидит на таких
коврах, каких царь не может постлать. И мысли везиря смутились из-за красоты
дворца и украшений в нем и ковров, и везирь казался в сравнении с Джударом
бедняком. И он поцеловал перед ним землю и пожелал ему блага, и Джудар спросил:
„Какое у тебя дело, о везирь?“ И везирь сказал: „О господин, царь Шамс-ад-Дауле
тебя любит и шлёт тебе привет и стремится взглянуть на твоё лицо. Он приготовил
для тебя угощение – залечишь ли ты его сердце?“
«Если он меня любит, – сказал Джудар, – передай
ему привет и скажи ему, чтобы он пришёл ко мне». – «На голове!» – отвечал
везирь. И Джудар вынул кольцо и потёр его, и слуга кольца явился перед ним, и
Джудар сказал: «Подай мне одежду из наилучших платьев!» И слуга принёс ему
одежду, и Джудар сказал: «Надень её, о везирь!» И везирь надел её, и Джудар молвил:
«Ступай осведоми царя о том, что я сказал».
И везирь вышел, одетый в эту одежду, равной которой он не
надевал, и пошёл к царю и рассказал ему о положении Джудара и расхвалил дворец
и все, что там было, и сказал: «Джудар пригласил тебя». – «Поднимайтесь, о
воины», – сказал царь, и все поднялись, и тогда царь молвил: «Садитесь на
коней и подайте мне моего коня, и мы отправимся к Джудару». И царь сел на коня
и взял с собой воинов, и они отправились в дом Джудара.
Что же касается Джудара, то он сказал мариду: «Я хочу, чтобы
ты привёл к нам ифритов из твоих помощников, в облике людей, и они были бы у
нас свитой и стояли бы во дворе дома, чтобы царь увидел их, – и испугался,
и устрашился, и сердце его задрожало бы, и он понял, что моя сила больше его
силы».
И слуга привёл двести ифритов в облике солдат, опоясанных
роскошным оружием, и все они были сильные и толстые. И когда царь прибыл, он
увидел этих сильных и толстых людей, и его сердце устрашилось. И затем он
поднялся во дворец и вошёл к Джудару и увидел, что тот сидит так, как не сидит
ни один царь или султан, и он приветствовал его и приложил руки к голове, а
Джудар не встал и не оказал ему уважения и не сказал ему: «Садись!» – но
оставил его стоять…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот двадцать вторая ночь
Когда же настала шестьсот двадцать вторая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царь вошёл к Джудару, тот не
поднялся к нему и не оказал ему уважения и не сказал „Садись!“ – но оставил его
стоять. И царя охватил страх, и он не мог ни сесть, ни уйти и думал: „Если бы
он меня боялся, он не выкинул бы меня из головы и, может быть, он мне повредит
из-за того, что я сделал с его братьями“.
А потом Джудар сказал ему: «О царь времени, не дело таким,
как ты, обижать людей и отбирать у них деньги». И царь воскликнул: «О господин,
не взыщи с меня: жадность заставила меня это сделать, и исполнился приговор
судьбы. Если бы не было греха, не было бы и прощения». И он стал оправдываться
перед Джударом за то, что раньше сделал, и просить у него прощения и извинения,
и среди своих оправданий он произнёс такие стихи:
«О достойных сын дедов, кроткий по
нраву
Не кори нас за то, что мы совершили.
Если ты нас обидел, мы извиняем,
Если мы обижали, ты извини нас…»
И он унижался перед ним до тех пор, пока Джудар не сказал
ему: «Да простит тебя Аллах!» – и не велел ему сесть. И царь сел, и Джудар
надел на него одежду пощады и приказал своим братьям расставить столы, а после
того как поели, он одел людей царя я оказал ему уважение, и затем царь приказал
уходить и вышел из дома Джудара. И каждый день он приходил к Джудару и собирал
диван только в доме Джудара, и увеличивалась между ними дружба и любовь.
И они провели таким образом некоторое время, а потом царь
остался наедине с везирем и сказал ему: «О везирь, я боюсь, что Джудар убьёт
меня и отнимет у меня царство». И везирь сказал ему: «О царь времени, что
касается царства, то не бойся: положение Джудара выше положения царя и
овладение царством унизит его достоинство. А если ты боишься, что он убьёт
тебя, то у тебя есть дочь, выдай её за него, и вы с ним будете в одинаковом
положении». – «О везирь, ты будешь посредником между ним и мною», –
сказал царь. И везирь молвил: «Пригласи его к себе, и мы будем проводить вечер в
какой-нибудь комнате, а ты вели своей дочери нарядиться в самый роскошный наряд
и пройти мимо комнаты; увидав её, он её полюбит. И когда мы поймём, что это
случилось, я обращусь к нему и скажу ему, что это – твоя дочь, и заведу с ним
разговор, как будто ты ничего не знаешь, и он посватает её у тебя. А когда ты
женишь его на своей дочери, вы будете с ним как единое и ты окажешься от него в
безопасности, а если он умрёт, ты наследуешь от него многое». – «Ты прав,
о везирь», – сказал царь.
И он сделал угощение и пригласил Джудара, и тот пришёл в
султанский дворец, и они просидели в великом веселье до конца дня. А царь
послал к своей жене и велел ей нарядить дочь в самый роскошный наряд и пройти с
нею мимо дверей комнаты, и жена его сделала так, как он сказал, и прошла со
своей дочерью, и Джудар увидал её. А она обладала красотой и прелестью, и ей не
было равных, и когда Джудар как следует в неё всмотрелся, он сказал: «Ах!» И
его члены расслабли, и охватила его сильная любовь и страсть, и овладела им
тоска и волнение, и цвет его лица пожелтел. «Да не будет с тобой беды, о
господин! – сказал тогда везирь. – Что это» я вижу, ты расстроился и
ахаешь?» – «О везирь, чья это дочка? Она похитила меня и отняла у меня разум!»
– воскликнул Джудар. И везирь ответил: «Это дочь твоего друга – царя. Если она
тебе нравится, я поговорю с ним, и он выдаст её за тебя замуж». – «О
везирь, – сказал Джудар, – поговори с ним! Клянусь жизнью, я дам тебе
все, чего ты попросишь, и дам царю все, чего он попросит, как выкуп за его
дочь, и мы станем любящими родственниками». – «Ты непременно достигнешь
своей цеди», – сказал везирь. А затем везирь потихоньку поговорил с царём
и сказал ему: «О царь времени, твой любимец Джудар хочет к тебе приблизиться, и
он ищет через меня к тебе доступа, чтобы ты выдал за него свою дочь, Ситт-Асию.
Не обмани же моих ожиданий и прими моё посредничество – все, чего ты попросишь
как выкуп за неё, он тебе даст». – «Выкуп уже прибыл ко мне, – сказал
царь, – а моя дочь – служанка для услуг ему, и я выдам её за него замуж, и
милость при согласии будет от него…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот двадцать третья ночь
Когда же настала шестьсот двадцать третья ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь сказал царю Шамсад-Дауле: „Джудар
хочет к тебе приблизиться, женившись на твоей дочери“. И царь сказал ему:
„Выкуп уже прибыл ко мне, – моя дочь – служанка для услуг ему, и милость
при согласии будет от него“.
И они проспали эту ночь, а наутро царь собрал диван и призвал
туда и избранных и простых, и явился Шейх-аль-ислам[513], и Джудар посватался к царской дочери. И
царь сказал: «Выкуп уже прибыл». И написал брачный договор. И Джудар послал за
мешком, в котором были драгоценности, и дал его царю как выкуп за его дочь. И
забили барабаны, и запели флейты, и стали нанизывать ожерелья торжеств.
И Джудар вошёл к девушке, и стали они с царём как единое, и
провели вместе несколько дней, а потом царь умер, и воины начали просить
Джудара, чтобы он стал султаном, и все время соблазняли его, а он отказывался,
но потом согласился, и его сделали султаном, и он велел построить мечеть на
могиле царя Шамс-ад-Дауле и назначил деньги на её содержание. И мечеть эта
находится в квартале лучников, а дом Джудара был в квартале йеменитов[514]. И когда он стал
султаном, он построил здание и мечеть, и квартал назвали его именем, и стал он
называться квартал Джудара. И он пробыл царём некоторое время и сделал своих
братьев везирями: Салима – везирем правой стороны и Селима – везирем левой
стороны, и те провели так год, не больше. А потом Салим сказал Селиму: «О брат
мой, до каких пер продлится это? Неужели мы проведём всю жизнь слугами Джудара
и не порадуемся власти и счастью, пока Джудар будет жив?» – «А как нам сделать,
чтобы убить его и взять от него перстень и мешок?» – спросил Селим. И потом
Селим сказал Салиму: «Ты умней меня, придумай же хитрость; может быть, мы убьём
его». – «Если я придумаю хитрость, чтобы его убить, – сказал
Салим, – согласишься ли ты, чтобы я был султаном, а ты везирем правой
стороны и чтобы перстень был мне, а мешок тебе?» И Селим ответил: «Согласен!» И
они сговорились убить Джудара из любви к благам мира и власти.
А потом Селим и Салим придумали против Джудара хитрость и
сказали ему: «О брат наш, мы хотим похвалиться тобою. Войди же к нам в дом, и
поешь нашего угощения, и залечи нам сердца».
И они обманывали его и говорили ему: «Залечи нам сердца и
поешь нашего угощения», пока Джудар не сказал; «Это не плохо! В чьём же доме
будет угощение?» И Салим ответил: «В моем доме, а когда ты съешь моё угощение,
ты поешь угощение моего брата». – «Это будет не плохо!» – сказал Джудар и
пошёл с Салимом к нему в дом. И Салим поставил ему угощение и положил в него
яду. И когда Джудар поел, мясо у него размякло, и он упал мёртвый.
И тогда Салим поднялся, чтобы снять у него с пальца
перстень, но перстень не поддавался, и Салим отрезал палец ножом, а потом он
потёр перстень, и марид явился к нему и сказал: «Я здесь, требуй, чего хочешь!»
– «Возьми моего брата Селима и убей его, и унеси обоих, отравленного и убитого,
и брось их перед воинами», – сказал Салим.
И марид взял Селима и убил его и поднял обоих убитых и вынес
их и бросил перед начальниками войска. А они, сидели за трапезой на балконе
дома и ели, и когда они увидели, что Джудар и Селям убиты, они отняли руки от
кушаний, и их взволновал страх, и они спросили марида: «Кто совершил с царём и
везирем такой поступок?» – «Их брат Салим», – ответил марид. И вдруг Салим
вошёл и сказал: «О воины, ешьте и веселитесь! Я овладел кольцом моего брата Джудара,
а вот марид – слуга кольца, стоит перед вами. Я велел ему убить моего брата
Селима, чтобы он не оспаривал у меня власти, так как он обманщик, и я боюсь,
что он меня обманет. А вот Джудар, он теперь убит, и я стал над вами султаном.
Согласны ли вы? Если нет, я потру кольцо, и слуга его перебьёт вас, и больших и
малых…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот двадцать четвёртая ночь
Когда же настала шестьсот двадцать четвёртая ночь, она
сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Салим спросил
воинов: „Согласны ли вы, чтобы я стал султаном? Если нет, я потру кольцо, и
слуга его перебьёт вас, и больших и малых“, – воины сказали ему: „Мы
согласны, чтобы ты был царём и султаном“.
И Салим велел похоронить своих братьев и собрал диван, и
некоторые люди шли вслед за похоронным шествием, а другие шли перед Салимом.
А когда пришли в диван, Салим сел на престол, и ему
присягнули на царство, и после этого он сказал: «Я хочу написать брачный
договор с женой моего брата». – «Когда пройдёт время очищения», –
сказали ему, но он воскликнул: «Я не знаю ни очищения, ни чегонибудь другого!
Клянусь жизнью моей головы, я непременно войду к ней сегодня ночью!»
И ему написали договор и послали уведомить жену Джудара,
дочь царя Шамс-ад-Дауле, и та сказала: «Оставьте его, пусть входит».
А когда Салим вошёл к ней, она показала ему радость, и
приняла его с пожеланиями простора, и положила ему в воду яд, и погубила его, а
потом она взяла кольцо и сломала его, чтобы не владел им никто, и проткнула
мешок. А затем она послала рассказать об этом шейхаль-исламу и послала сказать
эмирам: «Выберите себе царя, чтобы он был над вами султаном».
И вот то, что дошло до нас из рассказа о Джударе, до конца и
полностью.
|