Увеличить |
Рассказ об Халиде ибн
Абд-Аллахе аль-Касри (ночи 297—299)
Рассказывают также, что Халид ибн Абд-Аллах аль-Касри был
эмиром Басры и к нему пришла толпа людей, которые вцепились в юношу,
обладавшего блестящей красотой, явной образованностью и великим умом; его облик
был красив, и от него хорошо пахло, и отличался он спокойствием и достоинством.
И юношу подвели к Халиду, и тот спросил, какова его история,
и ему сказали: «Это вор, которого мы застигли вчера в нашем жилище».
И Халид посмотрел на юношу, и ему понравилась его красота и
чистота его одежды. «Отпустите его!» – сказал он и подошёл к юноше и спросил,
какова его история, и юноша сказал: «Эти люди были правдивы в том, что
говорили, и дело обстоит так, как они сказали». – «Что побудило тебя на
это, когда ты красиво одет и прекрасен внешностью?» – спросил его Халид, и
юноша сказал: «Меня побудили на это жадность к мирским благам и приговор Аллаха
– слава ему и величие!» – «Да потеряет тебя твоя мать! Разве не было в красоте
твоего лица, в совершенстве твоего ума и в прекрасной образованности для тебя
запрета, который бы удержал тебя от воровства?» – воскликнул Халид. «Оставь
это, о эмир, и иди к тому, что повелел Аллах великий, – это воздаяние за то,
что стяжали мои руки, и Аллах не обидчик для рабов», – сказал юноша.
И Халид молчал некоторое время, раздумывая о его деле, а
затем он велел ему приблизиться и сказал: «Твоё признание в присутствии
свидетелей меня смущает, и я не думаю, что ты вор. Может быть, у тебя есть
какаянибудь история, кроме кражи? Расскажи мне её». – «О эмир», –
сказал юноша, – «Пусть не западёт тебе в душу что-нибудь, кроме того, в
чем я перед тобою признался. У меня нет истории, которую я бы мог тебе
рассказать, кроме того, что я вошёл в дом этих людей и украл, что мог, и меня
настигли и отняли от меня украденное и привели меня к тебе».
И Халид велел заточить юношу и приказал глашатаю кричать в
Басре: «Эй, кто хочет посмотреть, как будут наказывать такого-то вора и отрежут
ему руку, пусть придёт с утра в такое-то место!» И когда юноша расположился в
тюрьме и ему на ноги наложили железо, он испустил глубокие вздохи и пролил
слезы и произнёс такие стихи:
«Грозил отсеченьем Халид руки моей,
Когда ему не скажу я, в чем дело с
ней.
Сказал я: «Вовек не будет, чтоб выдал
я
Все то, что таится в сердце из
страсти к пей.
Пускай мне отрубят руку, –
признался я, —
То легче, чем опозорить любимую».
И это услышали люди, сторожившие юношу, и они пришли к
Халиду и рассказали ему о том, что случилось. А когда спустилась ночь, Халид
приказал привести к себе юношу, и, когда тот явился, стал его допрашивать и
увидел, что юноша умен, образован, понятлив, остроумен и сообразителен. Он
велел принести юноше еду, и тот поел и поговорил с эмиром некоторое время, а
потом Халид сказал ему: «Я знаю, что у тебя есть история, кроме кражи. Когда
наступит утро и придут люди, и явится кади и спросит тебя насчёт кражи, отрицай
её и скажи чтонибудь, что отвратит от тебя наказание посредством отсеченья
руки. Сказал же посланник Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует):
„Отвращайте наказание при помощи сомнительных обстоятельств“.
И затем он велел отвести его в тюрьму…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Двести девяносто восьмая ночь
Когда же настала двести девяносто восьмая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что Халид, после того как поговорил с
юношей, велел отвести его в тюрьму, и юноша провёл там ночь. Когда же настало
утро, люди пришли посмотреть, как будут отсекать юноше руку, и не осталось в
Басре никого, ни мужчины, ни женщины, кто бы не пришёл, чтобы увидеть, как
станут наказывать этого молодца. И приехал верхом Халид и с ним знатные жители
Басры и другие, а затем эмир позвал судей и велел привести юношу. И он пришёл,
ковыляя в своих оковах, и никто среди видевших его не мог не заплакать, и
женщины возвысили голоса, рыдая. И судья велел заставить женщин замолчать и
сказал юноше: „Эти люди утверждают, что ты вошёл к ним в дом и украл их
имущество; может быть, ты украл меньше облагаемого количества?“ – „Нет, я украл
как раз столько“, – отвечал юноша. „Может быть, ты владел им совместно с
этими людьми?“ – спросил судья, и юноша ответил: „Нет, оно (все принадлежит им,
и я не имею на него права“. И тогда Халид рассердился, и сам подошёл к юноше, и
ударил его бичом по лещу, и произнёс такой стих поэта:
«И хочет муж желанного добиться,
Но даст ему Аллах лишь то, что
хочет».
И затем он позвал палача, чтобы отсечь руку юноше, и палач
подошёл и вынул нож, а юноша вытянул руку, и палач приложил к ней нож, и вдруг
выбежала из толпы женщин девушка, на которой были грязные одежды, и вскрикнула
и бросилась к юноше, а затем она открыла лицо, подобное луне, и люди подняли
великий шум, от которого едва не возникла смута, мечущая искры. И девушка
крикнула во весь голос: «Заклинаю тебя Аллахом, о эмир, не торопись рубить,
пока не прочтёшь этой бумажки!» И она подала ему бумажку, а Халид развернул её
и прочёл, и вдруг оказалось, что на ней написаны такие стихи:
О Халид, влюблённый вот, любовью
охваченный,
Из луков очей моих метнул в него
взгляд стрелу,
И был поражён стрелой моих он очей –
ведь он
Друг страсти; болезнь её вздохнуть не
даёт ему,
Признался он в том, чего не делал,
как будто счёл,
Что лучше так поступить, чем облик
явить любви,
Потише же с юношей печальным!
Поистине,
Од выше других людей по свойствам, и
он не вор.
И когда Халид прочёл эти стихи, он отошёл в сторону и
удалился от людей и, призвав к себе женщину, спросил её, в чем тут дело, и она
рассказала ему, что этот юноша любит её, и она любит его, и он только хотел
посетить её, и пошёл к дому её родных, и бросил в дом камень, чтобы дать ей
знать о своём приходе. И её отец к братья услышали шум от камня и вышли к
юноше, и, когда юноша заслышал их, он собрал всю материю и сделал вид, что он
вор, чтобы прикрыть свою возлюбленную. И девушка говорила: «Когда его увидели
при таких обстоятельствах, его взяли я сказали: „Вор!“ – и привели его к тебе.
И он признался в воровстве и упёрся на этом, чтобы не опозорить меня. И такие
дела совершил тот, кто сам себе бросил обвинение в воровстве из-за чрезмерного
своего благородства и величия души». – «Поистине, он достоин того, чтобы
ему помогли добиться желаемого!» – воскликнул Халид. А затем он позвал к себе
юношу и поцеловал его между глаз и велел привести отца девушки и сказал ему: «О
старец, мы были намерены исполнить приговор над этим юношей и отсечь ему руку,
но Аллах – велик он и славен! – уберёг меня от этого. И я приказал выдать
юноше десять тысяч дирхемов, так как он не пожалел своей руки, чтобы охранить
твою честь и честь твоей дочери и уберечь вас обоих от позора. И я велел выдать
твоей дочери десять тысяч дирхемов, так как она рассказала мне об истине в этом
деле, и я прошу тебя, чтобы ты мне позволил выдать её за него замуж». – «О
эмир» я позволяю тебе это», – сказал старец, и Халид прославил Аллаха, и
восхвалил его, и произнёс прекрасную проповедь…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Двести девяносто девятая ночь
Когда же настала двести девяносто девятая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что Халид прославил Аллаха и восхвалил его и
произнёс прекрасную проповедь, и сказал юноше: „Я женил тебя на такой-то
девушке, присутствующей здесь, с её позволения и согласия и с разрешения её
отца, за эти деньги а размере десяти тысяч дирхемов“. – „Я согласен на
этот брак“, – ответил юноша. И затем Халид велел доставить деньги в дом
юноши, неся их на подносах, и люди ушли, радостные. И я не видел дня диковинней
этого! Началом его был плач и огорчения, а концом – веселье и радость.
|