Увеличить |
Рассказ шестого везиря
(ночи 593—596)
Дошло до меня, о царь, что у одной женщины из дочерей купцов
был муж, который часто путешествовал. И однажды её муж уехал в далёкую страну,
и продлилось его путешествие. И стало это женщине невмоготу, и она полюбила
прекрасного юношу из детей купцов, и женщина любила его, и он любил её великой
любовью. И в какой-то день этот юноша поспорил с одним человеком, и тот
пожаловался на него вали этого города, а вали посадил юношу в тюрьму. И дошло
известие об этом до жены купца, его возлюбленной, и разум её из-за него улетел,
и она поднялась и надела своя роскошнейшие одежды и пошла к жилищу вали и
приветствовала его и подала ему бумажку, в которой писала: «Тот, кого ты
посадил в тюрьму и заточил, – мой брат, такой-то, поспоривший с тем-то, и
люди, которые свидетельствовали против него, свидетельствовали ложно. Он
посажен в твою тюрьму несправедливо, и у меня нет никого, кто бы ко мне
приходил я заботился о моем положении, кроме него, и я прошу от милости нашего
владыки, чтобы он выпустил его из тюрьмы».
И когда вали прочитал эту бумажку, он посмотрел на женщину и
полюбил её и сказал: «Войди в дом, и я велю привести его к тебе, а затем пошлю
его к тебе, и ты возьмёшь его». – «О владыка, – отвечала
женщина, – у меня нет никого, кроме Аллаха великого, и я – чужеземка и не
могу входить ни в чей дом». – «Я не отпущу его, пока ты не войдёшь в дом и
я не удовлетворю с тобой свою страсть», – сказал вали. И женщина ответила:
«Если ты этого хочешь, то ты непременно должен прийти ко мне в моё жилище и
посидеть и поспать и отдохнуть целый день». – «А где твой дом?» – опросил
её вали. И она ответила: «В таком-то месте».
И затем она вышла от него (а сердце вали стало занято ею) и,
выйдя, пошла к кади города и сказала ему: «О господни наш кади!» – «Да», –
сказал кади. И женщина молвила! «Рассмотри моё дело, я награда тебе будет у
Аллаха великого» – «Кто тебя обидел?» – спросил кади. И женщина ответила: «О
господин, у меня есть брат, кроме которого у меня нет никого, и это заставило
меня к тебе войти, так как вали посадил его в тюрьму п против него ложно
засвидетельствовали, что он – обидчик. Я прошу тебя, чтобы ты походатайствовал
за него у вали». И кади взглянул на женщину и полюбил её и оказал: «Войди в
дом, к невольницам, и отдохни у нас немного, а мы пошлём к вали, чтобы он
выпустил твоего брата, и если бы мы знали, сколько на нем лежит денег, мы бы
дали их тебе от себя, чтобы удовлетворить нашу любовь, так как ты нам
понравилась своими хорошими речами». – «Если так делаешь ты, о наш
владыка, то мы не будем порицать других», – молвила женщина. И кади
воскликнул: «Если ты не войдёшь к нам в дом, уходи своей дорогой!» – «Если ты хочешь
этого, о владыка наш, то у меня в моем доме это будет более скрыто и лучше, чем
у тебя в доме, так как там есть невольницы и слуги и приходящие и уходящие; я –
женщина, и ничего не знаю об этих делах, но необходимость заставляет». –
«А где твоё жилище?» – спросил кади. И женщина сказала: «В таком-то
месте»,старец и условилась с ним на тот же день, на который она условилась с
вали.
И затем она пошла от кадя в дом везиря и подала ему просьбу
и пожаловалась на беду своего брата, которого заточил вали, и везирь стал её
соблазнять и оказал: «Мы удовлетворим с тобою наше желание и выпустим твоего
брата». – «Если ты этого хочешь, то это будет у меня, в моем
жилище, – ответила женщина. – Оно лучше покроет меня и тебя, и мой
дом недалеко». – «А где твоё жилище?» – спросил везирь. И женщина
ответила: «В таком-то месте», – и условилась с ним на тот же самый день.
А потом женщина пошла к царю того города и подала ему свою
жалобу и попросила, чтобы выпустили её брата. «А кто его заточил?» – спросил
царь. И женщина ответила: «Его заточил вали». И когда царь услышал её слова,
она поразила его стрелой любви в сердце. И он велел ей войти с ним во дворец,
пока он пошлёт к вали и освободит её брата. «О царь, – оказала ему
женщина, – это дело будет для тебя не трудно, либо по моей воле, либо
насильно, и если царь захотел от меня этого, такова уже моя счастливая доля. Но
если он придёт в моё жилище, то почтит меня, перенеся туда свои благородные
шаги, как сказал поэт:
Друзья мои, видели ли вы, или слышали, чтоб тот посетил меня,
чьи славны достоинства?»
«Мы не будем перечить твоему приказу», – сказал царь. И
женщина условилась с ним на тот же день, который назначила другим, и сказала
ему, где её жилище…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Пятьсот девяносто девятая ночь
Когда же настала пятьсот девяносто четвёртая ночь, она
сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что женщина, согласившись на
предложение, сказала ему, где её жилище, и условилась с ним на тот же самый
день, который назначила вали, кади и везирю, а затем она вышла от царя и пришла
к одному столяру и сказала:
«Я хочу, чтобы ты сделал мне шкаф с четырьмя отделениями,
одно над другим, и чтобы у каждого отделения была дверь, которая запирается.
Скажи мне, какая за это плата, и я дам её тебе». – «Четыре динара, –
отвечал столяр. – А если ты, о почтённая госпожа, пожалуешь мне сближение,
то от тебя я не возьму ничего». – «Если уж это неизбежно, – сказала
женщина, – то сделай мне пять отделений с замками». – «С любовью и
удовольствием», – ответил столяр. И женщина сговорилась с ним, что он
принесёт ей шкаф в тот самый день. «О госпожа, – сказал столяр, –
посиди, и возьмёшь свою пещь сейчас же, а я после этого приду не торопясь». И
женщина просидела у столяра, пока тот сделал ей шкаф с пятью отделениями, и
ушла в своё жилище и поставила шкаф в то месте, где сидят гости. А затем она
взяла четыре одежды и отнесла их к красильщику, и тот выкрасил каждую одежду в
особый цвет, отличающийся от цвета других одежд. А женщина принялась готовить
еду и питьё и цветы, плоды и благовония.
И когда пришёл день свидания, она надела самые лучшее свои
одежды и нарядилась и надушилась, а затем она устлала комнату разными
роскошными коврами и села поджидать, кто придёт. И вдруг вошёл к ней кади,
прежде других. И, увидев его, женщина поднялась на ноги и поцеловала перед ним
землю и взяла его и посадила на постель и легла с ним и стала с ним играть, и
кади пожелал удовлетворения с ней, и она оказала ему «О господин, сиими с себя
одежду и тюрбан и надень эту жёлтую рубашку и покрой голову этим покрывалом, а
мы принесём еду и питьё, и потом ты исполнишь все, что желаешь». И она взяла у
кади одежду и тюрбан, и он надел рубашку и покрывало.
И вдруг кто то постучал в дверь. «Кто это стучит в дверь?» –
спросил кади. И женщина сказала: «Это мой муж!» – «Что же делать, и куда я
пойду?» – воскликнул кади. И женщина молвила: «Не бойся, я введу тебя в этот
шкаф». – «Делай, что тебе вздумалось», – сказал кади, и женщина взяла
его и ввела его в нижнее отделение и заперла. А потом она вышла к воротам и
открыла их, и оказалось, что это – вали. И, увидев его, женщина поцеловала
перед ним землю и взяла его за руку и посадила на ту же постель и сказала: «О
господин, это место – твоё место, и этот дом – твой дом, а я – твоя невольница
и одна из твоих служанок. Останься у меня на весь день, скинь то, что на тебе
надето, и надень эту красную одежду: это – одежда сна». И она повязала вали
голову обрывком тряпки, бывшим у неё, и, взяв у него одежду, пришла к нему на
постель и начала с ним играть, а он тоже стал играть с нею, а когда он протянул
к женщине руку, она оказала: «О владыка наш, этот день – твой день, и никто его
с тобой не разделит, но будь милостив я благодетелен и напиши мне бумажку,
чтобы моего брата выпустили из тюрьмы, и тогда моё сердце успокоитея». –
«Слушаю и повинуюсь, на голове и на глазах!» – ответил вали и написал письмо
своему казначею, в котором говорил: «В час прибытия этого письма к тебе ты
выпустишь такого-то безотлагательно; не допускай небрежности и не возражай
носителю его ни одним словом». И он запечатал письмо, и женщина взяла его и
стала играть с вали на постели.
И вдруг кто-то постучал в дверь. «Кто это?» – спрошл вали, и
женщина ответила: «Мой муж». И вали воскликнул: «Что мне делать?» – «Вэйди в
этот шкаф, а я отправлю мужа и вернусь к тебе», – ответила женщина. И она
взяла вали и ввела его во второе отделение и заперла его там, а кади, при всем
этом, слышал их разговор. А потом женщина вышла к воротам и открыла их, и
сказалось, что это – везирь. И, увидав его, женщина поцеловала землю между его
руками и встретила его и поклонилась ему и сказала: «О господин мой, ты почтил
нас, придя в наше жилище! Да не лишит нас Аллах твоего появления!» И она
посадила его на постель я оказала: «Сними с себя одежду и тюрбан и надень эту
лёгкую рубашку». И везирь снял с себя то, что на нем было, и женщива одела его
в голубую рубашку и красный колпак, приговаривая: «О владыка, вот это –
везирская одежда, оставь же её, пока ей не придёт время, а сейчас побудь в этой
одежде для беседы, веселья и сна». И когда везирь надел её, женщина стала о ним
играть на постели, и он тоже играл с нею и хотел исполнить свои желания, но она
не позволяла ему и говорила: «О господин, это от нас не уйдёт!»
И когда они разговаривали, вдруг кто-то постучал в дверь, и
веэирь опросил женщину: «Кто это?» И она отвечала: «Мой муж». – «Что же
придумать?» – опросил везирь. И женщина сказала: «Вставай, войди в этот шкаф, а
я отправлю моего мужа и вернусь к тебе. Не бойся!» И она ввела его в третье
отделение шкафа и заперла там и, выйдя, открыла дверь, и оказалось, что это
пришёл царь. И, увидав его, женщина поцеловала перед ним землю и, взяв его за
руку, привела его на середину комнаты и посадила на постель и оказала: «Ты
почтил нас, о царь, и если бы мы предложили тебе весь мир и то, что в нем есть,
это не стоило бы одного шага из твоих шагов к нам…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Пятьсот девяносто пятая ночь
Когда же настала пятьсот девяносто пятая ночь, она оказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царь вошёл в дом женщины, она
сказала ему: „Если бы мы подарили тебе весь мир и то, что в нем есть, это бы не
стоило одного шага из твоих шагов к нам“. И царь сел на постель, и женщина
молвила: „Дай мне позволение сказать тебе одно слово“. – „Говори, что
желаешь“, – ответил царь. И она сказала: „Отдохни, о господин, и сними с
себя одежду и тюрбан (а одежда царя, бывшая на нем в этот час, стоила тысячу
динаров)“. И когда царь снял с себя одежду, женщина одела его в рваную рубаху,
ценой в десять дирхемов, не больше, и стала его развлекать и играть с ним. И
при всем этом люди, которые были в шкафу, слышали, что происходит, но никто из
них не мог заговорить. И когда царь протянул руку к шее женщины и хотел
удовлетворить с нею своё желание, она сказала ему: „Это дело от нас не уйдёт, и
я ещё раньше обещала услужить тебя в этом покое, и тебе будет от меня то, что
тебя обрадует“.
И когда они разговаривали, вдруг кто-то постучал в дверь, и
царь воскликнул: «Удали его от нас с его согласия, или я выйду к нему и удалю
его насильно». – «Этого не будет, о владыка, лучше потерпи, пока я удалю
его самым хорошим уменьем», – сказала женщина. И царь молвил: «А мне что
же делать?» И женщина взяла его за руку и ввела в четвёртое отделение и заперла
там, а затем она вышла к дверям и открыла их, и оказалось, что это – столяр. И
он вошёл и приветствовал женщину, и та сказала ему: «Что это за шкаф ты нам
сделал?» – «А что с ним, о госпожа?» – спросил он, и женщина сказала: «Вот это
отделение – узкое». – «О госпожа, оно широкое», – ответил столяр. И
женщина оказала: «Войди и посмотри, ты в нем не поместишься». – «В нем
поместятся четверо», – сказал столяр, и затем он вошёл в шкаф.
И когда он вошёл туда, женщина заперла его в пятом отделении
и поднялась и, взяв бумажку вали, пошла с ней к казначею. И казначей взял
бумажку и прочитал и поцеловал её и выпустил из тюрьмы того человека,
возлюбленного женщины. И она рассказала ему, что она сделала, и юноша опросил:
«А что же нам делать?» – «Мы уйдём из этого города в другой город,
сказала женщина, – нам нельзя после такого дела здесь
оставаться». И они собрали то, что у них было, и погрузили на верблюдов и
тотчас же уехали в другой город.
А что касается тех людей, то они просидели в отделениях
шкафа три дня без еды. И им эахотелось помочиться, так как они три дня не
мочились, и столяр налил на голову султана, а султан налил на голову везиря, а
везирь налил на голову вали, а тот налил на голову кади. И кади закричал и
воскликнул: «Что это за грязь! Разве мало нам того, что с нами было, чтобы на
нас ещё мочились!» И вали возвысил голос и сказал: «Да увеличит Аллах твою
награду, о кади!» И, услышав его голос, кади узнал, что это – вали. А потом
вали опять возвысил голос и сказал: «Что это за грязь!» И везирь возвысил голос
и оказал: «Да увеличит Аллах твою награду, о вали». И, услышав его голос, вали
узнал, что это – везирь. А затем везирь возвысил голос и сказал: «Что это за
грязь!» И когда царь услышал слова везиря, он узнал его, но смолчал и скрыл
своё присутствие, а везирь воскликнул: «Прокляни, Аллах, эту женщину за то, что
она с нами сделала! Она созвала к себе всех вельмож царства, кроме царя!»
И, услышав это, царь крикнул ему: «Молчите! Я первый попал в
сети этой разпутницы и развратницы!» И столяр, услышав их слова, сказал: «А я?
В чем мой-то грех? Я сделал ей шкаф за четыре динара золотом и пришёл
потребовать платы, и она схитрила со мной и ввела меня в это отделение и
заперла там». И они стали разговаривать друг с другом и развлекать царя
беседой, и развеяли его грусть.
И вдруг пришли позади этого дома и увидели, что он пустой, и
оказали друг другу: «Вчера наша соседка, женщина такого-то, была здесь, а
теперь мы не слышим в этом месте никаких голосов и не видим в нем человека.
Сломайте ворота и посмотрите, в чем дело, чтобы не обвинил нас вали или царь и
не посадил в тюрьму». И затем они сломали ворота и вошли и увидели деревянный
шкаф, а в нем нашли людей, которые стонали от голода и жажды. И пришедшие стали
говорить друг другу: «Неужели в этом шкафу джинн?» И один из них воскликнул:
«Наберём дров и сожжём его огнём». – «Не делайте!» – закричал на них
кади…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Пятьсот девяносто шестая ночь
Когда же настала пятьсот девяносто шестая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда соседи хотели принести драв и
сжечь шкаф, кади закричал на них: „Не делайте!“ И соседи сказали друг другу:
„Джинны иногда меняют образ и говорят словами людей“. И, услышав их, кади
прочитал кое-что из великого Корана и затем сказал пришедшим: „Подойдите к
шкафу, в котором мы сидим!“ И когда они подошли, он сказал им: „Я – такой-то, а
вы – такие-то и такие-то. И нас в шкафу целая толпа“. И соседи спросили кади:
„А кто привёл тебя сюда? Расскажи нам, в чем дело“.
И кади осведомил их в чем дело, от начала до конца, и тогда
они привели столяра. И столяр открыл отделение кади и вали, и везиря, и царя, и
столяра, и все они были в той одежде, которая была на них надета. И они вышли
из шкафа и посмотрели друг на друга, и каждый стал смеяться над другим, и потом
они пошли искать женщину, но не нашли её. А женщина взяла все то, что было на
них надето, и каждый из них послал к своим за одеждой. И им принесли платье, и
они вышли, закрывшись им, к людям. Посмотри же, о владыка наш царь, какую
хитрость сделала эта женщина с теми людьми.
Дошло до меня также, что был один человек, который хотел
увидеть в своей жизни Ночь могущества. И он посмотрел однажды ночью на небо и
увидел ангелов, когда открылись врата небесные, и увидал, как всякая вещь пала
яиц на своём месте. И, увидев это, он сказал своей жене: «О такая-то, Аллах
показал мне Ночь могущества, а мне было ниспослано, что если я увижу её и
сотворю три молитвы, они будут исполнены. Я опрашиваю у тебя совета: что мне
оказать?» – «Скажи: „О боже, увеличь мне член!“ – посоветовала ему жена. И
человек сказал это, и его член сделался точно тыквенная бутылка, так что этот
человек не мог стоять, а его жена, когда он хотел её познать, бегала от него с
места на место. И муж оказал ей: „Что же делать? Ты пожелала этого ради твоей
страсти“. – „Я не хочу, чтобы он оставался таким длинным“, – оказала
жена. И её муж поднял голову к небу и молвил: „О боже, спаси меня от этого дела
и освободи меня!“
И человек сделался гладким, без члена. И, увидев это, жена
оказала ему: «Нет мне до тебя нужды, раз ты стал без члена!» И её муж
воскликнул: «Все это от твоего злосчастного совета и дурного замысла! Было для
меня у Аллаха три молитвы, которыми я достиг бы блага и в этой жизни и в
будущей, и две молитвы пропали, осталась одна». – «Помолись Аллаху
великому, чтобы он снова сделал тебя таким, каким ты был раньше!» – сказала ему
жена. И человек помолился своему господу и стал опять таким, как был.
И все это, о царь, произошло по причине дурного замысла женщины,
и я рассказал тебе об этом, чтобы ты убедила, что женщины глупы и слабы умом и
замышляют дурное. Не слушай же их слов и не убивай своего сына, кровь твоего
сердца. Ты сотрёшь воспоминание о себе после себя».
И царь воздержался от убиения своего сына.
А на седьмой день пришла та невольница и явилась к царю,
крича. И она разожгла большой огонь, и её привели к царю, держа её за концы
платья. И царь опросил её: «Почему ты это сделала?» И она отвечала: «Если ты не
рассудишь меня с твоим сыном, я брошусь в этот огонь. Жизнь мне стала противна,
и, прежде чем прийти к тебе, я написала завещание, раздала свои деньги и решила
умереть, а ты будешь каяться всяческим раскаянием, как каялся царь, который
пытал сторожиху бани». – «А как это было?» – спросил царь. И невольница
сказала:
|