Увеличить |
Рассказ о коне из
чёрного дерева (ночи 357—371)
Рассказывают, что был в древние времена великий царь,
значительный саном, и было у него три дочери, подобные полным лунам и цветущим
садам, и сын – словно месяц. И когда царь сидел в один из дней на престоле
своего царства, вдруг вошли к нему трое мудрецов, и у одного из них был павлин
из золота, у другого труба из меди, а у третьего конь из слоновой кости и
эбенового дерева[387].
«Что это за вещи и какова польза от них?» – спросил царь. И обладатель павлина
сказал: «Полезность этого павлина в том, что всякий раз, как пройдёт час ночи
или дня, он хлопает крыльями и кричит». А обладатель трубы молвил: «Если трубу
поставить на ворота города, она будет для него как страж, и, когда войдёт в
этот город вор, она закричит на него, и его узнают и схватят за руки». А
обладатель коня сказал: «О владыка, полезность этого коня в том, что если сядет
на него верхом человек, то конь доставит его в какую он хочет страну». –
«Я не награжу вас, пока не испытаю полезности этих вещей», – сказал царь,
и потом он испытал павлина и убедился, что он таков, как говорил его
обладатель, и испытал трубу и увидел, что она такова, как говорил её
обладатель. И тогда царь сказал обоим мудрецам: «Пожелайте от меня
чего-нибудь!» И они ответили: «Мы желаем, чтобы ты дал каждому из нас в жены
дочь из твоих дочерей».
А потом выступил третий мудрец, обладатель коня, и облобызал
землю перед царём и сказал: «О царь времени, награди меня так же, как ты
наградил моих товарищей». – «Сначала я испытаю то, что ты принёс», –
сказал царь. И тогда подошёл сын царя и сказал: «О батюшка, я сяду на этого
коня и испробую его и испытаю его полезность». – «О дитя моё, испытывай
его как хочешь», – ответил царь. И царевич поднялся и сел на коня и
пошевелил медленно ногами, но конь не двинулся с места. «О мудрец, где же
скорость его бега, о которой ты говоришь?» – спросил царевич. И тогда мудрец
подошёл к царевичу и показал ему винт подъёма и сказал: «Поверни этот винт!» И
царевич повернул винт, и вдруг конь задвигался и полетел с царевичем к облакам,
и все время летел с ним, пока не скрылся. И тогда царевич растерялся и пожалел,
что сел на коня, и сказал: «Поистине, мудрец сделал хитрость, чтобы погубить
меня! Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!»
И он стал осматривать коня и, разглядывая его, вдруг увидел
на правом плече что-то похожее на петушиную голову и то же самое на левом плече.
И царевич сказал себе: «Я не вижу на коне ничего, кроме этих двух шпеньков». И
стал поворачивать шпенёк, который был на правом плече; но конь полетел с ним
скорее, поднимаясь по воздуху, и царевич оставил шпенёк. И он посмотрел на
левое плечо и увидел другой шпенёк и повернул его; и, когда царевич повернул
левый шпенёк, движения коня замедлилось и изменилось с подъёма на спуск, и конь
все время понемногу, осторожно спускался с царевичем к земле…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста пятьдесят восьмая ночь
Когда же настала триста пятьдесят восьмая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царевич повернул левый шпенёк,
движение коня замедлилась и изменилось с подъёма на спуск, и конь все время
понемногу, осторожно спускался с царевичем на землю.
И когда царевич увидел это и узнал полезность коня, его
сердце исполнилось веселья и радости, и он поблагодарил Аллаха великого за
милость, которую он ему оказал, когда спас его от гибели. И он не переставая
спускался весь день, так как во время его подъёма земля удалилась от него, и
поворачивал морду коня, как хотел, пока конь спускался, и если желал – он
спускался на коне, а если желал – поднимался.
И когда царевичу удалось то, что он хотел от коня, он направил
его в сторону земли и стал смотреть на бывшие там страны и города, которых он
не знал, так как никогда их не видел. И среди того, что он увидел, был город,
построенный наилучшим образом, и стоял он посреди зеленой земли, цветущей, с
деревьями и каналами, и царевич подумал про себя и сказал: «О, если бы я знал,
как имя этому городу и в каком он климате!» И затем он принялся кружить вокруг
этого города и рассматривать его справа и слева; а день повернулся, и солнце
приближалось к закату, и царевич сказал себе: «Я не найду места, чтобы
переночевать, лучше, чем этот город. Я переночую здесь, а наутро отправлюсь в
моё царство и осведомлю моих родных и моего отца о том, что случилось, и
расскажу ему, что видели мои глаза».
И он стал искать места, безопасного для себя и для своего
коня, где бы его никто не увидел, и вдруг заметил посреди города дворец,
возвышавшийся в воздухе, и дворец этот окружала толстая стена с высокими
бойницами. И царевич сказал себе: «Поистине, это место прекрасно!» И стал
двигать шпенёк, который опускал коня, и летел вниз до тех пор, пока не
опустился прямо на крышу дворца. И тогда он сошёл с коня и восхвалил Аллаха
великого и стал ходить вокруг коня, осматривая его и говоря: «Клянусь Аллахом!
Поистине, тот, кто тебя сделал, искусный мудрец! И если Аллах продлит
назначенный мне срок и возвратит меня целым в мою страну и к родным и сведёт
меня с моим родителем, я сделаю этому мудрецу всякое добро и окажу ему крайнюю
милость». И он просидел на крыше дворца, пока не узнал, что люди заснули, и его
мучили голод и жажда, ибо с тех пор, как он расстался с отцом, он ничего не ел.
И тогда он сказал себе: «В таком дворце, как этот, не может не быть припасов!»
И оставил коня в одном месте и пошёл пройтись и поискать какой-нибудь еды. И он
увидел лестницу и спустился по ней вниз и увидел двор, выстланный мрамором, и
удивился он этому месту и тому, что оно хорошо выстроено, но только он не
услышал во дворце никакого шума и не увидел живого человека.
И он остановился в замешательстве и стал смотреть направо и
налево, не зная, куда направиться, а потом он сказал себе: «Нет для меня ничего
лучшего, как возвратиться к тому месту, где мой конь, и переночевать там, а
когда настанет утро, я сяду на коня и поеду…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста пятьдесят девятая ночь
Когда же настала триста пятьдесят девятая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что царевич сказал себе: „Нет для меня
ничего лучшего как переночевать возле моего коня, а когда настанет утро, я сяду
на коня и поеду“.
И когда он стоял, говоря своей душе такие слова, он вдруг
увидел свет, который приближался к тому месту, где он стоял. И царевич
всмотрелся в этот свет и увидел, что он движется с толпой невольниц, и среди
них идёт сияющая девушка со станом, как буква алиф, напоминающая светлую луну,
как сказал о ней поэт:
Пришла, не условившись, во мраке
ночном она.
Подобно луне, на тёмном небе сияющей.
О стройная! Средь людей, похожих на
нёс, нет
По блеску красы её и свету
наружности,
Вскричал я, когда глаза узрели красу
её:
«Хвала всех создавшему из крови
сгустившейся!»
Её уберечь от глаз людских я хочу,
сказав:
«Скажи: „Сохрани меня, людей и зари
господь!“[388]
И была та девушка дочерью царя этого города, и отец любил её
сильной любовью, и из-за своей любви к ней он построил этот дворец, и всякий
раз, как у царевны стеснялась грудь, она приходила туда со своими невольницами
и оставалась там день, или два дня, или больше, а потом возвращалась к себе во
дворец. И случилось так, что она пришла в этот вечер, чтобы развлечься и
повеселиться, и шла между своими невольницами, и с нею был евнух, опоясанный
мечом. И когда она вошла в этот дворец, разостлали ковры и зажгли жаровни с
курениями и стали играть и веселиться, и, когда все играли и веселились, царевич
вдруг бросился на евнуха и ударил его один раз по лицу и повалил, и он взял его
меч и бросился на невольниц, которые были с царевной, и разогнал их направо и
налево.
И когда царевна увидела его красоту и прелесть, она сказала
ему: «Может быть, ты тот, кто вчера сватал меня у отца, но он отказал тебе и
говорил, что ты безобразен видом? Клянусь Аллахом, солгал мой отец, когда
сказал такие слова, и ты не иначе как красавец!»
А сын царя Индии сватал царевну у её отца, но царь отказал
ему, так как он был отвратителен видом, и царевна подумала, что это тот, кто её
сватал. И она подошла к юноше и обняла его, и поцеловала, и легла с ним, и
невольницы сказали ей: «О госпожа, это не тот, кто сватал тебя у отца, так как
тот был безобразный, а этот красивый. И тот, кто сватал тебя у отца, а он
отверг его, не годится, чтобы быть слугою у этого, и этот юноша, о госпожа,
велик саном».
Потом невольницы подошли к лежавшему евнуху и привели его в
чувство, и евнух вскочил, испуганный, и стал искать свой меч, но не нашёл его у
себя в руке, и невольницы сказали ему: «Тот, кто взял у тебя меч и повалил
тебя, сидит с царевной». А царь поручил этому евнуху охранять свою дочь, боясь
для неё превратностей судьбы и ударов случая.
И евнух встал и подошёл к занавеске и поднял её, и увидел,
что царевна сидит с царевичем и они разговаривают, и, увидев их, евнух сказал
царевичу: «О господин мой, ты из людей или джиннов?» – «Горе тебе, о
сквернейший из рабов! – воскликнул царевич. – Кая можешь ты считать
детей царей Хосроев нечестивыми чертями?»
И он взял меч в руку и сказал: «Я зять царя, он женил меня
на своей дочери и велел мне войти к ней». И евнух, услышав от него эти слова,
молвил: «О господин, если ты из людей, как утверждаешь, то она годится только
для тебя, и ты имеешь на неё больше прав, чем другой». Потом евнух отправился к
царю, крича (а он разорвал на себе одежды и посыпал голову землёю). И когда
царь услышал его крик, он спросил его: «Что такое тебя постигло? Ты встревожил
мою душу. Расскажи мне поскорее и будь краток». – «О царь, – отвечал
евнух, – помоги твоей дочери: над ней взял власть шайтан из джиннов в
обличий человека, имеющий образ царского сына, иди же на него!» И когда царь
услышал от евнуха эти слова, он вознамерился убить его и воскликнул: «Как, ты
не досмотрел за моей дочерью, и её постигла эта напасть?» А потом царь
отправился во дворец, где была его дочь, и, придя туда, (нашёл невольниц
стоящими.
«Что случилось с моей дочерью?» – спросил он их. И осой
отвечали: «О царь, мы сидели с ней и не успели опомниться, как на нас бросился
этот юноша, что подобен полной луне (а мы никогда не видели более красивого
лица), и в руках у него был обнажённый меч. И мы спросили его, кто он такой, и
он утверждал, что ты женил его на своей дочери. И мы ничего не знаем, кроме
этого, и не ведаем, человек он или джинн, но он целомудрен и вежлив и не делает
скверного».
И когда царь услышал их слова, его пыл остыл, и он стал
поднимать занавеску понемногу, понемногу – и увидел, что царевич сидит с его
дочерью, и они разговаривают, и образ у царевича самый прекрасный, и лицо его –
как светящаяся луна.
И царь не мог удержаться из-за ревности к своей дочери, и
поднял занавеску, и вошёл с обнажённым мечом в руке, и бросился на них, точно
гуль, и, увидев его, царевич спросил царевну: «Это твой отец?» И она ответила:
«Да…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста шестидесятая ночь
Когда же настала ночь, дополняющая до трехсот шестидесяти,
она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царевич увидал царя с
обнажённым мечом в руке (а он налетел на (них, точно гуль), и спросил царевну:
„Это твой отец?“ И она отвечала: „Да!“ И тут царевич вскочил на ноги и, взяв в
руки меч, закричал на царя страшным крикам и ошеломил его и хотел броситься на
него с мечом. И царь понял, что царевич стремительнее его, и вложил меч в ножны
и стоял, пока царевич не дошёл до него, и тогда он встретил его ласково и
спросил: „О юноша, ты из людей или джиннов?“ – „Если бы я не соблюдал
обязанность перед тобою и уважение к твоей дочери, я бы пролил твою кровь! Как
ты возводишь меня к шайтанам, когда я из детей царей Хосроев, которые, если бы
захотели взять у тебя царство, потрясли бы твоё величие и власть и отняли бы у
тебя все, что есть на твоей родине!“ – воскликнул царевич. И, услышав его слова,
царь почувствовал к нему уважение и побоялся от него для себя зла. „Если ты из
царских детей, как ты утверждаешь, – сказал он ему, – то как ты вошёл
ко мне во дворец без моего позволения и опозорил моё достоинство и проник к
моей дочери? Ты говоришь, что ты её муж, и утверждаешь, что я женил тебя на
ней, а я убивал царей и царских сыновей, когда они сватались за неё. Кто тебя
спасёт от моей ярости? Ведь если я кликну моих рабов и слуг и велю им убить
тебя, они тотчас же тебя убьют. Кто же освободит тебя из моих рук?“ И царевич,
услышав эти слова, сказал царю: „Поистине, я удивляюсь тебе и твоей малой
проницательности! Разве ты желаешь для твоей дочери мужа лучше меня? И разве ты
видел кого-нибудь твёрже меня душой и обильнее наградою и сильнее властью, войсками
и помощниками?“ – „Нет, клянусь Аллахом, – отвечал царь, – но я хотел
бы, о юноша, чтобы ты посватался за неё в присутствии свидетелей, и я бы женил
тебя на ней, а если я женю тебя тайком, ты опозоришь меня с нею“. – „Ты
хорошо сказал, – ответил царевич, – но только, о царь, если соберутся
твои рабы, слуги и войска и меня убьют, как ты говорил, ты опозоришь сам себя,
и люди будут верить тебе и не верить. И, по моему мнению, тебе должно
поступить, о царь, так, как я укажу тебе“. – „Говори своё слово!“ – молвил
царь. И царевич сказал ему: „Вот что я тебе скажу: либо мы с тобою сразимся
один на один, и кто убьёт своего противника, тот будет ближе к власти и имеет
на неё больше прав, – либо ты оставишь меня сегодня ночью, а когда
настанет утро, выведешь ко мне свои войска и отряды слуг. Скажи мне, сколько их
числом?“ – „Их числом сорок тысяч всадников, кроме рабов, которые принадлежат
мне, и кроме их приближённых, а их числом столько же“, – ответил царь. И
царевич сказал: „Когда наступит восход дня, выведи их ко мне и скажи им…“
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста шестьдесят первая ночь
Когда же настала триста шестьдесят первая ночь, она оказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что царевич говорил царю: «Когда наступит
восход дня, выведи их ко мне я скажи им: «Этот человек сватает у меня дочку с
условием, что сразится с вами всеми.
И он утверждает, что одолеет вас и покорит и что вы с ним не
справитесь». И потом дай мне сразиться с ними; и если они меня убьют – это
лучше всего скроет твою тайну и сохранит твою честь, а если я их одолею и
покорю – то подобного мне пожелает царь «меть зятем». И царь, услышав слова
царевича, одобрил его мнение и принял его совет, хотя он нашёл его слова
странными и его ужаснуло намерение царевича сразиться со всеми войсками,
которые он ему описал.
И затем они посидели, разговаривая, а после этого царь
позвал евнуха и велел ему в тот же час и минуту пойти к везирю с приказанием
собрать всех воинов и чтобы они надели оружие и сели на коней.
И евнух пошёл к везирю и передал ему то, что повелел царь, и
тогда везирь потребовал начальников войска и вельмож царства и приказал им
садиться да коней и выезжать, надев военные доспехи; я вот то, что было с ними.
Что же касается царя, то он не переставая разговаривал с царевичем, так как ему
понравились его речи, разум и воспитанность.
И пока они разговаривали, вдруг настало утро, и царь
поднялся и направился к своему престолу и велел своим воинам садиться на коней.
Он подвёл царевичу отличного коня из лучших своих коней и велел, чтобы его
оседлали и одели в хорошую сбрую, но царевич сказал ему: «О царь, я не сяду на
коня, пока не взгляну на войска и не увижу их». – «Пусть будет, как ты
желаешь», – ответил ему царь. И затем царь пошёл, а юноша шёл перед ним, и
они дошли до площади, и царевич увидал войска и их многочисленность.
И царь закричал: «О собрание людей, ко мне прибыл юноша,
который сватается за мою дочь, и я никогда не видал никого красивее его, и
сильнее сердцем, и страшнее в гневе. Он утверждает, что одолеет вас и победит
вас один, и заявляет, что, даже если бы вы достигли ста тысяч, вас было бы, по
его мнению, лишь немного. Когда вы будете сражаться с ним, поднимите его на
зубцы копий и на концы мечей – поистине, он взялся за великое дело!» И потом царь
сказал царевичу: «О сын мой, вот они, делай с ними что хочешь». А юноша ответил
ему: «О царь, ты несправедлив ко мне. Как я буду с ними сражаться, когда я
пеший, а они на конях?» – «Я приказывал тебе сесть на коня, а ты отказался. Вот
тебе кони, выбирай из них, которого хочешь», – сказал царь. «Мне не
нравится ни один из твоих коней, и я сяду лишь на того, на котором я
приехал», – отвечал царевич, «А где же твой конь?» – опросил царь. И
царевич ответил: «Он над твоим дворцом». – «В каком месте моего дворца?» –
спросил царь. И юноша отвечал: «На крыше». И, услышав это, царь воскликнул:
«Вот первое проявление расстройства твоего ума! Горе тебе! Как может быть конь
на крыше? Но сейчас разъяснится, где у тебя правда, где ложь».
И царь обратился к кому-то из своих приближённых и сказал:
«Ступай ко мне во дворец и доставь то, что ты найдёшь на крыше». И люди стали
удивляться словам юноши и говорили один другому: «Как спустится этот конь с
крыши по лестницам? Поистине, это нечто такое, чему подобного мы не слышали».
А тот, кого царь послал во дворец, поднялся на самый верх и
увидел, что конь стоит там, и он не видывал коня лучше этого. И этот человек
подошёл к коню и стал его рассматривать, и оказалось, что он из эбенового
дерева и слоновой кости. А один из приближённых царя тоже поднялся с ним, и,
увидав такого коня, они стали пересмеиваться и сказали: «И на коне, подобном
этому, будет то, о чем упоминал юноша! Мы думаем, что он не иначе как
бесноватый! Но его дело станет нам ясно…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста шестьдесят вторая ночь
Когда же настала триста шестьдесят вторая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что приближённые царя, увидев коня, стали
пересмеиваться и сказали: «И на коне, подобном этому, будет то, о чем упоминал
юноша! Мы думаем, что он не иначе как бесноватый, но его положение станет нам
ясно, и, может быть, его дело Велико!
И потом они подняли коня и несли его на руках до тех пор,
пока не принесли пред лицо царя и не поставили его перед ним, и люди собрались
возле коня, смотря на иего и дивясь его прекрасному виду и красоте его седла и
узды. И царю конь тоже понравился, и он удивился ему до крайних пределов, и
потом он спросил царевича: «О юноша, это ли твой конь?» – «Да, о царь, это мой конь,
и ты скоро увидишь в нем удивительное», – ответил юноша. И царь сказал
ему: «Возьми твоего коня и садись на него». – «Я сяду на него, только
когда воины от него удалятся», – оказал юноша. И царь приказал воинам,
которые стояли вокруг коня, отдалиться от него на полет стрелы, и тогда юноша
сказал: «О царь, вот я сяду на моего коня и брошусь на твои войска и разгоню их
направо и налево и заставлю их сердце расколоться». – «Делай что хочешь, и
не щади их, – они не пощадят тебя», – молвил царь. И царевич направился
к своему коню и сел на него, и воины выстроились напротив него и говорили один
другому: «Когда юноша будет между рядами, мы поднимем его на зубцы копий и на
лезвия мечей». И один из них воскликнул: «Клянусь Аллахом, это беда! Как мы
убьём этого юношу с красивым лицом и прекрасным станом!» А кто-то другой
сказал: «Клянусь Аллахом, вы доберётесь до него только после великого дела!
Юноша сделал такое дело только потому, что знает доблесть своей души и своё
превосходство».
И когда царевич сел на своего коня, он повернул винт
подъёма, и взоры потянулись к нему, чтобы видеть, что он хочет делать. И его
конь заволновался и забился и стал делать самые диковинные движения, которые
делают кони, и внутренность его наполнилась воздухом, а затем конь поднялся и
полетел по воздуху вверх. И когда царь увидел, что юноша поднимается и летит
вверх, он крикнул своему войску: «Горе вам, хватайте его, пока он от вас не
ушёл!» И его везири и наместники сказали ему: «О царь, разве кто настигнет
летящую птицу? Это не иначе как великий колдун, от которого тебя спас Аллах.
Прославляй же Аллаха великого за опасение от его рук!»
И царь вернулся к себе во дворец, после того как увидел то,
что увидел, а придя во дворец, он пошёл к своей дочери и рассказал ей, что у
него случилось с царевичем на площади, и увидел, что она очень печалится о нем
и о своей разлуке с ним. А потом она заболела и слегла на подушки. И когда её
отец увидел, что она в таком состоянии, он прижал её к груди и поцеловал между
глаз и сказал ей: «О дочь моя, хвали Аллаха великого и благодари его за то, что
он освободил нас от этого злокозненного колдуна!» И он стал повторять ей то,
что видел, и рассказывать, каким образом царевич поднялся на воздух. Но царевна
не внимала словам отца, и усилился её плач и стенания, и затем она сказала
себе: «Клянусь Аллахом, я не стану есть пищи и пить питья, пока Аллах не
соединит меня с ним». И отца девушки, царя, охватила из-за этого великая
забота, и состояние его дочери было для него тяжко, и стал он печалиться о ней
сердцем, но всякий раз, как он обращался к дочери с лаской, её любовь к
царевичу только усиливалась…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста шестьдесят третья ночь
Когда же настала триста шестьдесят третья ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что царь стал печалиться о ней сердцем, но
всякий раз, как он обращался к дочери с лаской, её любовь к царевичу только
усиливалась.
Вот что было с царём и его дочерью. Что же касается до
царевича, то он поднялся на воздух и остался наедине с самим собою и стал
вспоминать красоту и прелесть девушки. И он узнал от приближённых царя, как имя
городу и имя царя и его дочери. И город этот был город Сана[389].
И затем царевич ускорил ход и приблизился к городу своего
отца и облетел вокруг города и направился к дворцу своего отца. Он спустился на
крышу и оставил коня там, и, спустившись к своему родителю, вошёл к нему и
увидел, что он грустен и печален из-за разлуки с сыном. И когда отец царевича
увидел его, он поднялся, и обнял его, и прижал к своей груди, и обрадовался ему
великой радостью. А потом царевич, свидевшись с отцом, спросил его про мудреца,
который сделал коня, и сказал: «О батюшка, что сделала с ним судьба?» И отец
его ответил: «Да не благословит Аллах мудреца и ту минуту, когда я его увидел!
Это он ведь был причиной нашей разлуки с тобою, и он в заточении, о дитя моё, с
того дня, как ты скрылся от нас»
И царевич приказал освободить мудреца и вывести его из
тюрьмы и привести к себе. И когда мудрец предстал пред ним, царевич наградил
его одеждой благоволения и оказал ему крайнюю милость, но только царь не женил
его на своей дочери. И мудрец разгневался великим гневом и пожалел о том, что
сделал, и понял он, что царевич узнал тайну коня и как он двигается.
А потом царь сказал своему сыну: «Лучше всего, помоему,
чтобы ты не приближался к этому коню и не садился на него никогда после
сегодняшнего дня, так как ты не знаешь его свойств и обманываешься относительно
него». А царевич рассказал своему отцу о том, что у него случилось с дочерью
царя, обладателя власти в том городе, и что случилось у него с её отцом. И отец
сказал: «Если бы царь желал убить тебя, он бы, наверное, тебя убил, но сроку
твоей жизни суждено продление».
А потом в царевиче взволновалась горесть из-за любви к
дочери царя, владыки Сана; и он подошёл к коню и сел на него и повернул винт
подъёма, и конь полетел с ним по воздуху и вознёсся до облаков небесных. Когда
же наступило утро, отец юноши хватился его и не нашёл, и он поднялся на крышу
опечаленный и увидел своего сына, который поднимался по воздуху.
И царь опечалился из-за разлуки с сыном и стал всячески
раскаиваться, что не взял коня и не скрыл его тайны, и подумал про себя:
«Клянусь Аллахом, если вернётся ко мне мой сын, я не оставлю этого коня, чтобы
успокоилось моё сердце относительно сына!» И он вернулся к плачу и стенаниям…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста шестьдесят четвёртая ночь
Когда же настала триста шестьдесят четвёртая ночь, она
сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царь вернулся к плачу и
стенаниям, и вот то, что с ним было.
Что же касается его сына, то он до тех пор летел по воздуху,
пока не остановился над городом Сана. Он опустился в том месте, где спустился в
первый раз, и шёл украдкой, пока не достиг помещения дочери царя, но не нашёл
ни девушки, ни её невольниц, ни евнуха, который её охранял, и ему стало от
этого тяжко. И потом он принялся ходить по дворцу, ища царевну, и нашёл её в
другой комнате, не в её помещении, где он с ней встретился, и царевна лежала на
подушках, и вокруг неё были невольницы и няньки. И царевич вошёл к ним и
приветствовал их, и, услышав его слова, царевна поднялась и обняла его и стала
целовать его между глаз и прижимать к груди. «О госпожа, – сказал ей
царевич, – ты заставила меня тосковать все это время». А царевна
воскликнула: «Это ты заставил меня тосковать, и если бы твоё отсутствие
продлилось, я бы погибла, без сомнения!» – «О госпожа, – спросил
царевич, – как ты смотришь на то, что произошло у меня с твоим отцом и что
он со мной сделал? Если бы не любовь к тебе, о искушение людей, я бы его,
наверное, убил и сделал бы его назиданием для смотрящих. Но так же, как я люблю
тебя, я люблю и его ради тебя». – «Как ты мог уйти от меня, и разве
приятна мне жизнь без тебя?» – сказала девушка. И царевич спросил её:
«Послушаешься ли ты меня и будешь ли внимать моим словам?» – «Говори что
хочешь, я соглашусь на то, к чему ты меня призовёшь, и я не буду тебе ни в чем
прекословить», – отвечала царевна. «Поедем со мною в мою страну и в моё царство», –
сказал тогда царевич. И царевна ответила: «С любовью я удовольствием!»
И царевич, услышав её слова, сильно обрадовался и, взяв
царевну за руку, заставил её обещать это, поклявшись именем Аллаха великого. А
после этого он поднялся с нею наверх, на крышу дворца, и, усевшись на своего
коня, посадил девушку сзади, прижал её к себе и крепко привязал, а потом
повернул винт подъёма, который был на плече коня, и конь поднялся с ними на
воздух. И невольницы закричали и осведомили царя, отца девушки, и её мать, и те
поспешно поднялись на крышу дворца. И царь обратил взоры ввысь и увидел
эбенового коня, который летел с ними по воздуху, и встревожился, и велика стала
его тревога.
И он закричал и сказал: «О царевич, прошу тебя, ради Аллаха,
пожалей меня и пожалей мою жену и не разлучай нас с нашей дочерью!» Но царевич
не ответил ему. А потом царевич подумал, что девушка жалеет о разлуке с матерью
и отцом, и спросил её: «О искушение времени, не хочешь ли ты, чтобы я вернул
тебя к твоему отцу и матери?» Но она отвечала: «О господин, клянусь Аллахом, не
хочу я этого! Я хочу быть лишь с тобою, где бы ты ни был, так как любовь к тебе
отвлекает меня от всего, даже от отца и матери». И царевич, услышав её слова,
обрадовался сильной радостью.
И он пустил коня с девушкой тихим ходом, чтобы не
встревожить её, и летел с нею до тех пор, пока не увидел зелёный луг, на
котором был ручей с текучей водой, И царевич спустился там, и они поели и
попили, а затем царевич сел на коня и посадил девушку сзади, крепко привязав её
верёвками, из страха за неё, и полетел с нею, и до тех пор летел по воздуху,
пока не достиг города своего отца, и тогда его радость усилилась. А потом он
захотел показать девушке обитель своей власти и царство своего отца и
осведомить её о том, что царство его отца больше, чем царство её отца, и,
опустившись в одном из садов, где гулял его отец, он отвёл её в беседку,
приготовленную для его отца, и, поставив эбенового коня у дверей этой беседки,
наказал девушке стеречь его: «Сиди здесь, пока я не пришлю тебе моего
посланного, я иду к отцу, чтобы приготовить для тебя дворец и показать тебе
свою власть», – сказал царевич. И девушка обрадовалась, услышав от него
эти слова, и сказала: «Делай что хочешь!..»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста шестьдесят пятая ночь
Когда же настала триста шестьдесят пятая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка обрадовалась, услышав от
царевича эти слова, и сказала ему: „Делай что хочешь!“ И ей пришло на ум, что
она вступит в город только с пышностью и почётом, как подобает таким, как она.
И царевич оставил её и шёл, пока не достиг города, и пришёл
к своему отцу. И его отец, увядав его, обрадовался и пошёл к нему навстречу и
сказал: «Добро пожаловать!» И царевич сказал своему отцу: «Знай, что я привёз
царевну, о которой я тебя осведомил, и оставил её за городом, в одном из садов,
и пришёл сообщить тебе о ней, чтобы ты собрал приближённых и выехал ей
навстречу и показал бы ей твою власть и войска и телохранителей». И царь
отвечал: «С любовью и удовольствием!» А затем, в тот ж» час я минуту, он
приказал жителям украсить город прекрасными украшениями и одеждами и тем, что
хранят в сокровищницах дари, и устроил для царевны помещение, украшенное
зеленой, красной и жёлтой парчой, и усадил в этом помещении невольниц –
индийских, румских и абиссинских, и выложил сокровища дивные.
А потом царевич покинул это помещение и тех, кто был в нем,
и пришёл раньше всех в сад и вошёл в беседку, где оставил девушку, и стал
искать её, до не нашёл, и не нашёл коня. И он стал бить себя по лицу, и
разорвал на себе одежды, и принялся кружить по саду с ошеломлённым умом, но
затем вернулся к разуму и сказал про себя: «Как она узнала тайну этого коня,
когда я не осведомлял её ни о чем? Может быть, персидский мудрец, который
сделал коня, напал на неё и взял её в отплату за то, что сделал с ним мой
отец?»
И царевич призвал сторожей сада и спросил их, кто проходил
мимо них, и сказал: «Видели ли вы, чтобы ктонибудь проходил мимо вас и входил в
этот сад?» И сторожа ответили: «Мы не видели, чтобы кто-нибудь входил в этот
сад, кроме персидского мудреца, – он приходил собирать полезные травы». И,
услышав их слова, царевич уверился, что девушку взял именно этот мудрец…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста шестьдесят шестая ночь
Когда же настала триста шестьдесят шестая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, услышав их слова, царевич уверился, что
девушку взял именно этот мудрец. А по предопределённому велению было так, что,
когда царевич оставил девушку в беседке в саду и ушёл во дворец своего отца,
чтобы его подготовить, персидский мудрец вошёл в сад, желая собрать немного
полезных трав, и почувствовал запах мускуса и благовоний, которыми пропиталось
это место, – а это благоухание было запахом царевны. И мудрец шёл на этот
завах, пока не достиг той беседки, и он увидел, что конь, которого он сделал
своей рукой, стоит у дверей беседки. Когда мудрец увидел коня, его сердце
наполнилось весельем и радостью, так как он очень жалел о коне, который ушёл из
его рук. И он подошёл к коню и проверил все его части, и оказалось, что они
целы. И мудрец хотел сесть на коня и полететь, но сказал себе: „Обязательно
посмотрю, что привёз с собою царевич и оставил Здесь с конём“. И он вошёл в
беседку и увидел сидящую царевну, и была она подобна сияющему солнцу на чистом
небе. И, увидав её, мудрец понял, что эта девушка высокая саном и что царевич
взял её и привёз на коне и оставил в этой беседке, а сам отправился в город,
чтобы привести приближённых и ввести её в город с уважением и почётом. И тогда
мудрец вошёл к девушке и поцеловал перед ней землю, и девушка подняла глаза и
посмотрела на него и увидела, что он очень безобразен видом и облик его гнусен.
„Кто ты?“ – спросила она его. И мудрец ответил: „О госпожа, я посланный от
царевича. Он послал меня к тебе и велел мне перевести тебя в другой сад, близко
от города“. И девушка, услышав от него эти слова, спросила: „А где царевич?“ И
мудрец отвечал: „Он в городе у своего отца и придёт к тебе сейчас с пышной
свитой“. – „О такой-то, – сказала ему девушка, – неужели царевич
не нашёл никого, чтобы послать ко мне, кроме тебя?“ И мудрец засмеялся её
словам и сказал ей: „О госпожа, пусть не обманывает тебя безобразие моего лица
и мой гнусный вид. Если бы ты получила от меня то, что получил царевич, ты,
наверное, восхвалила бы моё дело. Царевич избрал меня, чтобы послать к тебе,
из-за моего безобразного вида и устрашающей наружности, так как он ревнует тебя
и любит, а если бы не это – у него невольников, рабов, слуг, евнухов и челяди
столько, что не счесть“.
И когда девушка услышала слова мудреца, они вошли в её
разум, и она поверила ему и поднялась…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста шестьдесят седьмая ночь
Когда же настала триста шестьдесят седьмая ночь, она
сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда персидский мудрец
рассказал девушке об обстоятельствах царевича, она поверила его словам, и они
вошли в её разум.
И она поднялась и вложила свою руку в руку мудреца и
сказала: «О батюшка, что ты мне с собою привёз, на что бы я могла сесть?» И
мудрец отвечал ей: «О госпожа, коня, на котором ты прибыла. Ты поедешь на
нем». – «Я не могу ехать на нем одна», – сказала девушка. И когда
мудрец услышал от неё это, он улыбнулся и понял, что захватил её. «Я сам сяду с
тобой», сказал он ей и потом сел я посадил девушку сзади и прижал к себе и
затянул на ней верёвки, а она не знала, что он хочет с нею сделать.
И затем мудрец пошевелил винт подъёма, и внутренность коня
наполнилась воздухом, и он зашевелился и задрожал, и поднялся вверх, и до тех
пор летел, пока город не скрылся.
И девушка сказала: «Эй, ты, где то, что ты говорил про
царевича, когда утверждал, что он тебя послал ко мне?» А мудрец отвечал: «Да
обезобразит Аллах царевича! Он скверный и злой». – «Горе тебе! –
воскликнула царевна. – Как ты перечишь приказу твоего господина в том, что
он тебе приказал?» – «Он не мой господин, – ответил мудрец. – Знаешь
ли ты, кто я?» – «Нет, я знаю о тебе лишь то, что ты дал о себе знать», –
ответила царевна. И мудрец воскликнул: «Мой рассказ был только хитростью с
тобой и царевичем. Я всю жизнь горевал об этом коне, который под тобою, –
это моё создание, но царевич овладел им; а теперь я захватил его и тебя также и
сжёг сердце царевича, как он сжёг моё сердце, и он впредь никогда не будет
иметь над конём власти. Но успокой моё сердце и прохлади глаза я для тебя
полезнее, чем он».
И царевна, услышав его слова, стала бить себя по лицу и
закричала: «О горе! Мне не достался мой возлюбленный, и я не осталась у отца и
матери!» И она горько Заплакала от того, что её постигло, а мудрец непрестанно
летел с нею в страну румов до тех пор, пока не опустился на зеленом лугу с
ручьями и деревьями. И был этот луг близ города, а в городе был царь, высокий
саном.
И случилось, что в тот день царь этого города выехал, чтобы
поохотиться и прогуляться, и проезжал мимо того луга и увидел, что мудрец
стоит, а конь и девушка стоят с ним рядом. И не успел мудрец опомниться, как
налетели на него рабы царя и взяли его и девушку и коня и поставили всех перед
царём, и когда царь увидел безобразную внешность мудреца и его гнусный облик и
узрел красоту и прелесть девушки, он сказал ей: «О госпожа, какая связь между
этим старцем и тобою?» И мудрец поспешил ответить и сказал: «Это моя жена и
дочь моего дяди». Но девушка, услышав эти слова, объявила его лжецом и сказала:
«О царь, клянусь Аллахом, я не знаю его и он мне не муж, но он взял меня
насильно, хитростью». И когда царь услышал эти слова, он велел бить мудреца, и
его так били, что он едва не умер. А потом царь велел отнести его в город и
бросить в тюрьму, и с ним это сделали. И после этого царь отобрал у него
девушку и коня, но он не знал, в чем дело с конём и как он двигается.
Вот что было с мудрецом и с девушкой. Что же касается до
царского сына, то он надел одежды путешествия и взял то, что ему нужно было из
денег, и уехал, будучи в наихудшем состоянии. Он быстро пошёл, распутывая следы
и ища девушку, и шёл из страны в страну и из города в город и спрашивал про коня
из чёрного дерева. Всякий изумлялся ему и считал его слова удивительными.
И царевич провёл в таком положении некоторое время, но,
несмотря на многие расспросы и поиски, не напал на след девушки и коня. А затем
он отправился в город отца девушки и спросил про неё там, но не услышал о ней
вести и нашёл отца девушки опечаленным из-за её исчезновения. И царевич
вернулся назад и направился в земли румов и стал искать там девушку с конём и
расспрашивать о ней…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста шестьдесят восьмая ночь
Когда же настала триста шестьдесят восьмая ночь, она
сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царевич направился в земли
румов и стал искать следов девушки с конём и расспрашивать о них.
И случилось, он остановился в одном хане и увидел толпу
купцов, которые сидели и разговаривали, и сел близко от них и услышал, что один
из них говорит: «О друзья мои, я видел чудо из чудес». – «А что это?» –
спросили его. И он сказал: «Я был в одном краю, в таком-то городе (и он
упомянул название города, в котором была девушка), и услышал, как его обитатели
рассказывали диковинную повесть, и вот какую: царь города выехал в один из дней
на охоту и ловлю вместе с толпою приближённых и вельмож, и, когда они выехали
на равнину и проезжали мимо зеленого луга, они увидели там стоявшего человека,
рядом с которым сидела женщина, и с ними был эбеновый конь. Что касается
мужчины, то он был безобразен видом и обладал устрашающей наружностью, а
девушка была красивая и прелестная, блестящая и совершённая, стройная и
соразмерная. Ну а конь из эбенового дерева – это чудо, и не видели видевшие
коня прекраснее и лучше изготовленного». – «И что же сделал с ними царь?»
– спросили присутствующие. И купец сказал: «Мужчину царь схватил и спросил его
про девушку, и тот стал утверждать, что это его жена и дочь его дяди, но
девушка объявила его слова лживыми. И царь взял её у него и велел его побить и
бросить в тюрьму. Что же касается эбенового коня, то я о нем ничего не знаю».
И когда царевич услышал слова купца, он подошёл к нему и
стал его расспрашивать осторожно и потихоньку, и тот сказал ему название города
и имя его царя. И, узнав название города и имя его царя, царевич провёл ночь в
радости, а когда настало утро, он выехал и поехал, и ехал до тех пор, пока не
достиг того города. По когда захотел войти туда, привратники схватили его и
хотели привести к царю, чтобы тот спросил его о его обстоятельствах, о причине
его прихода в этот город и о том, какое он знает ремесло.
Но приход царевича в этот город случился в вечерний час, и
было это такое время, когда нельзя было входить к царю или советоваться с ним.
И привратники взяли его и привели в тюрьму, чтобы поместить его туда. И когда
тюремщики увидали красоту царевича и его прелесть, им показалось нелегко свести
его в тюрьму, и они посадили его у себя, вне тюрьмы. И когда принесли им еду,
царевич поел с ними вдоволь, а окончив еду, они стали разговаривать, и
тюремщики обратились к царевичу и спросили: «Из какой ты страны?» – «Я из
страны Фарс[390],
страны Хоороев», – ответил царевич. И тюремщики, услышав его слова,
засмеялись, и кто-то из них сказал: «О хосроец, я слышал речи людей и их
рассказы и наблюдал их обстоятельства, но не видел и не слышал человека, более
лживого, чем хосроец, который у нас в тюрьме». – «А я не видел более
безобразной внешности и более отвратительного образа», – сказал другой.
«Что вам стало известно из его лжи?» – спросил царевич. И тюремщики сказали:
«Он утверждает, что он мудрец. Царь увидал его на дороге, когда ехал на охоту,
и с ним была женщина невиданной красоты, прелести, блеска и совершенства,
стройная и соразмерная, и был с ним также конь из чёрного дерева, и я никогда
не видел коня лучше этого. Что же касается девушки, то она у царя, и он её
любит, но только эта женщина бесноватая, и, если бы тот человек был мудрец, как
он утверждает, он бы» наверное, её вылечил. Царь старательно её лечит, и его
цель – вылечить её от того, что с нею случилось; что же касается коня из
чёрного дерева, то он у царя в казне. А человек безобразный видом, который был
с нею, – у нас в тюрьме.
И когда спускается ночь, он плачет и рыдает, горюя о себе, и
не даёт нам спать…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста шестьдесят девятая ночь
Когда же настала триста шестьдесят девятая ночь, она
сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что люди, приставленные к тюрьме,
рассказали царевичу о персидском мудреце, который был у них в тюрьме, и о том,
как он плачет и рыдает. И царевичу пришло на ум придумать план, которым он достигнет
своей цели. И когда привратники захотели спать, они отвели царевича в тюрьму и
Заперли за ним дверь, и он услышал, что мудрец плачет и сетует о самом себе и
говорит по-персидски в своих жалобах: „Горе мне за то, что я навлёк на себя и
на царевича, и за то, что я сделал с девушкой, когда не оставил её, но не
добился желаемого. И все это потому, что я задумал дурное: я искал для себя
того, чего я не заслуживаю и что не годится для подобного мне; а кто ищет того,
что для него не годится, тот попадает туда, куда попал я“.
И когда царевич услышал слова персиянина, он заговорил с ним
по-персидски и сказал ему: «До каких пор будет этот плач и завывание? Увидеть
бы, постигло ли тебя то, что не постигло другого?» И персиянин, услышав слова
царевича, стал ему жаловаться на своё положение и на тяготы, которые он
испытывает. А наутро привратники взяли царевича и привели его к своему царю и
уведомили царя, что царевич пришёл в город вчера, в такое время, когда нельзя
было войти к царю.
И царь стал расспрашивать царевича и сказал ему: «Из какой
ты страны, как твоё имя, какое у тебя ремесло, и почему ты прибыл в этот
город?» И царевич ответил: «Что до моего имени, то оно по-персидски Хардже, а
моя страна – страна Фарс, и я из людей науки, и в особенности знаю науку врачевания.
Я исцеляю больных и бесноватых и хожу по разным землям и городам, чтобы
приобрести знание сверх моего знания, и когда я вижу больного, я его исцеляю.
Вот моё ремесло». И, услышав слова царевича, царь сильно им обрадовался и
воскликнул: «О достойный мудрец, ты явился к нам в пору нужды до тебя». И он
рассказал ему о случае с девушкой и сказал: «Если ты вылечишь и исцелишь её от
бесноватости, тебе будет от меня все, что ты потребуешь». И когда царевич
услыхал слова царя, он сказал: «Да возвеличит Аллах царя! Опиши мне все, что ты
видел в ней бесноватого, и расскажи, сколько дней назад приключилось с нею это
беснование и как ты захватил её с конём и мудрецом». И царь рассказал ему об
этом деле с начала до конца и потом сказал: «Мудрец в тюрьме». А царевич
спросил: «О счастливый царь, что же ты сделал с конём, который был с нею?» – «О
юноша, – ответил царь, – он у меня до сих пор хранится в одной из
комнат». И царевич сказал себе: «Лучше всего, по-моему, осмотреть коня и
увидеть его прежде всего; если он цел и с ним ничего не случилось, тогда
исполнилось все, что я хочу; а если я увижу, что движения его прекратились, я
придумаю хитрость, чтобы освободить себя».
И потом он обратился к царю и сказал: «О царь, мне следует
посмотреть упомянутого коня, может быть я найду в нем что-нибудь, что мне
поможет исцелить девушку». – «С любовью и охотой!» – ответил царь, и затем
он поднялся и, взяв царевича за руку, привёл его к коню. И царевич стал ходить
вокруг коня и проверять его, смотря, в каком он состоянии, и увидел, что конь
цел и что с ним ничего не случилось. И тогда царевич сильно обрадовался и
воскликнул: «Да возвеличит Аллах царя! Я хочу войти к девушке и посмотреть, что
с нею, и я прошу Аллаха и надеюсь, что излечение придёт через мои руки при
помощи коня, если захочет Аллах великий». И затем он велел стеречь коня.
И царь пошёл с ним в комнату, где была девушка, и царевич,
войдя к ней, увидел, что она бьётся и падает, как обычно, но она не была
бесноватая и делала это для того, чтобы никто к ней не приближался.
И, увидев её в таком состоянии, царевич сказал ей: «С тобой
не будет беды, о искушение людей». И затем он стал говорить с нею осторожно и
ласково и дал ей узнать себя. И когда царевна узнала его, она вскричала великим
криком, и её покрыло беспамятство, так сильна была радость, которую она
испытала. А царь подумал, что этот припадок оттого, что она его испугалась. И
царевич приложил рот к её уху и сказал: «О искушение людей, сохрани мою кровь и
твою кровь от пролития и будь терпеливой и стойкой; поистине, вот место, где
нужны терпение и умелый расчёт в хитростях, чтобы мы освободились от этого
притеснителя-царя. А хитрость в том, что я выйду к нему и скажу: „Её болезнь –
от духа из джиннов, и я тебе ручаюсь за её излечение“. И я поставлю ему
условие, чтобы он расковал на тебе цепи, и тогда этот дух оставит тебя; и когда
царь войдёт к тебе, говори с ним хорошими словами, чтобы он видел, что ты
вылечилась при моей помощи, тогда исполнится все то, чего мы хотим». И девушка
сказала: «Слушаю и повинуюсь!» И потом царевич вышел от неё и пошёл к царю,
весёлый, и радостный, и сказал: «О счастливый царь, кончились, по твоему
счастью, её болезни и её лечение, и я вылечил её для тебя. Поднимайся же и
войди к ней, и смягчи твоя слова, и обращайся с ней бережно и обещай ей то, что
её обрадует, – тогда исполнится все то, чего ты от неё хочешь…»
И Шахразаду застигло утро, и ода прекратила дозволенные
речи.
Триста семьдесят семидесятая ночь
Когда же настала ночь, дополняющая до трехсот семидесяти,
она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царевич представился
мудрецом, он вошёл к девушке и дал ей узнать себя и рассказал ей о замысле,
который он применит, и царевна сказала: „Слушаю и повинуюсь!“ А потом царевич
вышел от неё и отправялся к царю и сказал ему: „Поднимайся, иди к ней! Смягчи
свои слова и пообещай ей то, что её обрадует, – тогда исполнится все, что
ты от неё хочешь“.
И царь вошёл к девушке, и та, увидав царя, поднялась и
поцеловала перед ним землю и сказала: «Добро пожаловать!» И царь сильно обрадовался
этому, а затем он велел невольницам и евнухам заботливо прислуживать девушке и
отвести её в баню и приготовить для неё украшения и одежды. И невольницы вошли
к царевне и приветствовали её, и она ответила на их привет нежнейшим языком и
наилучшими словами, а потом её одели в платья из одежд царей и надели ей на шею
ожерелье из драгоценных камней.
И царевну повели в баню и прислуживали ей и затем её вывели
из бани, подобную полной луне. И, придя к царю, она приветствовала его и
поцеловала перед ним землю. И царя охватила при этом великая радость, и он
сказал царевичу: «Все это по твоему благословению, да умножит Аллах для нас
твои дуновения!» – «Она вполне исцелится и её дело завершится, – сказал
царевич, – если ты выйдешь со всеми, кто есть у тебя из телохранителей и
воинов, на то место, где ты нашёл её, и пусть с тобой будет конь из эбенового
дерева, который был с нею: я заговорю там её духа, заточу его и убью, и он
никогда к ней не вернётся». И царь отвечал ему: «С любовью и охотой!» И затем
вынесли эбенового коня на тот луг, где нашли девушку, коня и персидского
мудреца.
А потом царь и его войска сели на коней, и царь взял девушку
с собою, и люди не знали, что он хочет делать. А когда все достигли того луга,
царевич, который представился мудрецом, велел поставить девушку и коня далеко
от царя и воинов, насколько достаёт взгляд, и сказал царю: «С твоего
разрешения, я зажгу куренья и прочту заклинания и заточу здесь духа, чтобы он
никогда к ней не возвращался; а потом я сяду на эбенового коня и посажу девушку
сзади, – и когда я это сделаю, конь задвигается и поедет, и я доеду до
тебя, и дело будет окончено. И после этого делай с нею что хочешь». И когда
царь услышал его слова, он сильно обрадовался. А потом царевич сел на коня в
поместил девушку сзади (а царь и все воины смотрели на него) и прижал её к себе
и затянул на ней верёвки и после этого повернул винт подъёма – и конь поднялся
с ним в воздух, и воины смотрели на царевича, тока он не скрылся с их глаз.
И царь провёл полдня, ожидая его возвращения, но царевич не
вернулся, и царь потерял надежду и стал раскаиваться великим раскаянием и жалел
о разлуке с девушкой, а потом он вернулся с войсками к себе в город.
Вот что было с ним. Что же касается царевича, то он
направился к городу своего отца, радостный и довольный, и летел до тех пор,
пока не опустился на его дворец. И он поселил девушку во дворце и успокоился
насчёт неё, а потом он пошёл к своему отцу и матери и приветствовал их и
осведомил о прибытии девушки, и они сильно обрадовались этому. И вот то, что
было с царевичем, конём и девушкой.
Что же касается царя румов, то, возвратившись в свой город,
он замкнулся у себя во дворце, печальный и грустный. И вошли к нему его везири,
«я стало утешать его, и говорили: „Тот, кто взял девушку, – колдун, и слава
Аллаху, который спас тебя от его колдовства и коварства“. И они не оставляли
царя, пока тот не забыл невольницу. Что же касается царевича, то он устроил
великие пиры для жителей города…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста семьдесят первая ночь
Когда же настала триста семьдесят первая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что царевич устроил великие пиры для жителей
города, и провели они, празднуя, целый месяц, а затем царевич вошёл к девушке,
и они обрадовались друг другу великою радостью. И вот то, что было с ними. А
его отец сломал коня из эбенового дерева и прекратил его движения.
А потом царевич написал письмо отцу девушки и упомянул в нем
о её обстоятельствах и рассказал, что он женился на ней и она находится у него
в наилучшем положении. Он послал царю письмо с посланным и послал с ним подарки
и дорогие редкости. И когда посланный достиг города отца девушки, то есть Сана
в Йемене, он доставил письмо и подарки этому царю. А тот, прочитав письмо, сильно
образовался и принял подарки я оказал уважение посланному, а потом он
приготовил роскошный подарок для своего зятя, сына царя, и послал ему его с тем
посланным. И посланный возвратился с подарком к царевичу и осведомил его о том,
что царь, отец девушки, обрадовался, когда дошло до него сведение о его дочери,
и его охватило великое веселье.
И царь стал каждый год писать своему зятю и одарять его, и
они продолжали так делать, пока не скончался царь, отец юноши, и тот не взял
власть после него в царстве. И был он справедлив к подданным и шёл с ними
путём, угодным Аллаху. И подчинились ему страны, и повиновались ему рабы, и
жили они сладостнейшей и самой здоровой жизнью, пока не пришла к ним
Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, разрушающая дворцы и
населяющая могилы. Да будет же хвала живому, неумирающему, в чьей руке видимое
и невидимое царство!
|