 Увеличить |
Сказка о купце и духе
(ночи 1-2)
Первая ночь
Шахразада сказала: «Рассказывают, о счастливый царь, что был
один купец среди купцов, и был он очень богат и вёл большие дела в разных
землях. Однажды он отправился в какую-то страну взыскивать долги, и жара
одолела его, и тогда он присел под дерево и, сунув руку в седельный мешок, вынул
ломоть хлеба и финики и стал есть финики с хлебом. И, съев финик, он кинул
косточку – и вдруг видит: перед ним ифрит высокого роста, и в руках у него
обнажённый меч. Ифрит приблизился к купцу и сказал ему: „Вставай, я убью тебя,
как ты убил моего сына!“ – „Как же я убил твоего сына?“ – спросил купец. И
ифрит ответил: „Когда ты съел финик и бросил косточку, она попала в грудь моему
сыну, и он умер в ту же минуту“. – „Поистине, мы принадлежим Аллаху и к
нему возвращаемся! – воскликнул купец. – Нет мощи и силы ни у кого,
кроме Аллаха, высокого, великого! Если я убил твоего сына, то убил нечаянно. Я
хочу, чтобы ты простил меня!“ – „Я непременно должен тебя убить“, – сказал
джинн и потянул купца и, повалив его на землю, поднял меч, чтобы ударить его. И
купец заплакал и воскликнул: «Вручаю своё дело Аллаху! – и произнёс:
Два дня у судьбы: один – опасность,
другой – покой;
И в жизни две части есть: та-ясность,
а та-печаль.
Скажи же тому, кто пас превратной
судьбой корит:
«Враждебна судьба всегда лишь к тем,
кто имеет сан.
Не видишь ли ты, как вихрь, к земле
пригибающий,
Подувши, склоняет вниз лишь крепкое
дерево?
Не видишь ли – в море труп плывёт на
поверхности,
А в дальних глубинах дна таятся
жемчужины?
И если судьбы рука со мной
позабавилась
И гнев её длительный бедой поразил
меня,
То знай: в небесах светил так много,
что счесть нельзя,
Но солнце и месяц лишь из-за них
затмеваются.
И сколько растений есть, зелёных и
высохших,
Ко камни кидаем мы лишь в те, что
плоды несут.
Доволен ты днями был, пока хорошо жилось,
И зла не страшился ты, судьбой
приносимого.
А когда купец окончил эти стихи, джинн сказал ему: «Сократи
твои речи! Клянусь Аллахом, я непременно убью тебя!» И купец сказал: «Знай, о
ифрит, что на мне лежит долг, и у меня есть много денег, и дети, и жена, и
чужие залоги. Позволь мне отправиться домой, я отдам долг каждому, кому
следует, и возвращусь к тебе в начале года. Я обещаю тебе и клянусь Аллахом,
что вернусь назад, и ты сделаешь со мной, что захочешь. И Аллах тебе в том, что
я говорю, поручитель».
И джинн заручился его клятвой и отпустил его, и купец
вернулся в свои земли и покончил все свои дела, отдав должное, кому следовало.
Он осведомил обо всем свою жену и детей, и составил завещание, и прожил с ними
до конца года, а потом совершил омовение, взял под мышку свой саван и,
попрощавшись с семьёй, соседями и всеми родными, вышел, наперекор самому себе;
и они подняли о нем вопли и крики. А купец шёл, пока не дошёл до той рощи (а в
тот день было начало нового года), и когда он сидел и плакал о том, что с ним
случилось, вдруг подошёл к нему престарелый старец, и с ним, на цепи, газель. И
он приветствовал купца и пожелал ему долгой жизни и спросил: «Почему ты сидишь
один в этом месте, когда здесь обиталище джиннов?» И купец рассказал ему, что у
него случилось с ифритом, и старец, владелец газели, изумился и воскликнул:
«Клянусь Аллахом, о брат мой, твоя честность истинно велика, и рассказ твой
изумителен, и будь он даже написан иглами в уголках глаза, он послужил бы
назиданием для поучающихся!»
Потом старец сел подле купца и сказал: «Клянусь Аллахом, о
брат мой, я не уйду от тебя, пока не увижу, что у тебя случится с этим
ифритом!» И он сел возле него, и оба вели беседу, и купца охватил страх и ужас,
и сильное горе, и великое раздумье, а владелец газели был рядом с ним. И вдруг
подошёл к ним другой старец, и с ним две собаки, и поздоровался (а собаки были
чёрные, из охотничьих), и после приветствия он осведомился: «Почему вы сидите в
этом месте, когда здесь обиталище джиннов?» И ему рассказали все с начала до
конца; и не успел он как следует усесться, как вдруг подошёл к ним третий
старец, и с ним пегий мул. И старец приветствовал их и спросил, почему они
здесь, и ему рассказали все дело с начала до конца, – а в повторении нет
пользы, о господа мои, – и он сел с ними. И вдруг налетел из пустыни
огромный крутящийся столб пыли, и когда пыль рассеялась, оказалось, что это тот
самый джинн, и в руках у него обнажённый меч, а глаза его мечут искры. И,
подойдя к ним, джинн потащил купца за руку и воскликнул: «Вставай, я убью тебя,
как ты убил моё дитя, последний вздох моего сердца!» И купец зарыдал и
заплакал, и три старца тоже подняли плач, рыданья и вопли.
И первый старец, владелец газели, отделился от прочих и,
поцеловав ифриту руку, сказал: «О джинн, венец царе»! джиннов! Если я расскажу
тебе, что у меня случилось с этой газелью, и ты сочтёшь мою повесть
удивительной, подаришь ли ты мне одну треть крови этого купца?» – «Да,
старец, – ответил ифрит, – если ты мне расскажешь историю и она
покажется мне удивительной, я подарю тебе треть его крови».
|
