Рассказ об
аль-Мутеваккиле и его невольнице (ночи 352—353)
Рассказывают также, что во дворце повелителя правоверных,
аль-Мутеваккиля было четыреста наложниц: двести румиек я двести туземок и
абиссинок. И Убейд ибн Тахир подарил аль-Мутеваккилю четыреста невольниц:
двести белых и двести туземок и абиссинок. И среди них была невольница по имени
Махбуба, из уроженок Басры, и была она превосходна по красоте и прелести,
изяществу и изнеженности, и играла на лютне и хорошо пела и слагала стихи и
писала отличным почерком. И аль-Мутеваккиль увлёкся ею и не мог вытерпеть без
неё ни одной минуты. И когда невольница увидела его склонность к ней, она
возгордилась и не была благодарна за милость. И аль-Мутеваккиль прогневался на
неё великим гневом и покинул её, и не позволил обитателям дворца говорить с
нею, и она прожила так несколько дней. А альМутеваккиль чувствовал к ней
склонность, и в какой-то день утром он сказал своим собеседникам: «Я видел
сегодня ночью во сне, что помирился с Махбубой». И они ответили ему: «Мы ждём
от Аллаха великого, что это будет наяву».
И в то время как они разговаривали, пришла одна служанка и
тихо сказала что-то аль-Мутеваккилю, и тот вышел из залы и вошёл в покой
женщин. А служанка, говоря потихоньку с аль-Мутеваккилем, вот что сказала ему:
«Мы услышали из комнаты Махбубы пенье и игру на лютне и не знаем причину
этого».
И когда аль-Мутеваккиль дошёл до её комнаты, он услышал, что
невольница поёт под лютню, хорошо играя, и говорит такие стихи:
«Хожу по дворцу, не видя, кому бы я
Пожаловаться и слово сказать могла,
И кажется, что провинность свершила
я,
И нет для меня спасенья и раскаяния.
Найдётся ли мне заступник пред тем
царём,
Что в грёзах для примиренья пришёл ко
мне?
Но, снова когда настала заря для вас,
К разлуке он вновь вернулся, порвав
со мной».
И когда аль-Мутеваккиль услышал её слова, он удивился этим
стихам и такому диковинному совпадению, что Махбуба увидела сон, совпадающий с
его сном. И он вошёл к ней в комнату, и, когда он вошёл в её комнату и Махбуба
услышала это» она поспешила подняться и склонилась к его ногам, целуя их, и
сказала: «Клянусь Аллахом, о господин, я видела его происшествие во сне вчера
ночью и, пробудившись от сна, сложила эти стихи». – «Клянусь Аллахом, я
видел такой же сон!» – сказал альМутеваккиль, и потом они обнялись и
помирились, и альМутеваккиль пробыл у неё семь дней с ночами. А Махбуба
написала мускусом у себя на щеке имя аль-Мутеваккиля (а имя его было Джафар),
и, увидав своё имя, написанное на её щеке мускусом, он произнёс:
«О мускусом „Джафар“ на щеке
написавшая,
Души мне дороже, кто писал то, что
вижу я!
И если персты её вдоль щёк строку
вывели,
То в сердце моё они вложили не мало
строк.
О ты, кого Джафар сам хранит средь
других людей, —
Напитком твоим Аллах пусть Джафара
напоит!»
И когда аль-Мутеваккиль умер, его забыли все невольницы,
которые были у него, кроме Махбубы…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста пятьдесят третья ночь
Когда же настала триста пятьдесят третья ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда аль-Мутеваккиль умер, его забыли
все невольницы, которые были у него, кроме Махбубы, – она не переставала печалиться
о нем, пока не умерла, и её похоронили с ним рядом, да помилует их всех Аллах!
|
