 Увеличить |
Рассказ первой девушки
(ночи 17—18)
И когда женщины услышали, что говорил Джафар от имени
повелителя правоверных, старшая выступила вперёд и сказала: «О повелитель
правоверных, со мной была история, которая, если бы написать её иглами в
уголках глаза, наверное стала бы назиданием для поучающихся и наставлением для
тех, кто принимает наставления…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Семнадцатая ночь
Когда же настала семнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до
меня, о счастливый царь, что женщина, выступив перед лицом повелителя
правоверных, сказала: «Со мною была удивительная история, вот она:
Эти две чёрные суки – мои сестры, и нас было трое родных
сестёр по отцу и матери, а эти две девушки: та, на которой следы ударов, и
другая, закупавшая, – от другой матери. И когда наш отец умер, все взяли
свою долю наследства, а через несколько дней скончалась моя матушка и оставила
нам три тысячи динаров, и каждая из дочерей взяла своё наследство – тысячу
динаров. Я была моложе их по годам. И мои сестры сделали приданое и вышли
замуж, и каждая взяла себе мужа, и они прожили некоторое время, а затем оба
мужа собрали товары, и каждый взял у своей жены тысячу динаров, и они все
вместе уехали и бросили меня.
Их не было пять лет, и мужья их загубили деньги и разошлись
и оставили жён в чужих землях, и через пять лет старшая пришла ко мне в образе
нищенки, одетая в рваное платье и грязный старый изар, и она была в гнуснейшем
состоянии. И когда она пришла ко мне, я не вспомнила её и не узнала, по потом,
признав её, я спросила: «Что означает это положение?» И она ответила: «О
сестрица, в словах нет больше пользы! Калам[37] начертал
то, что было суждено!» И я послала её в баню и надела на неё одежду и сказала:
«О сестрица, ты мне вместо матери и отца! Аллах благословил наследство, которое
досталось мне с вами, и я его умножила и живу превосходно. Я и вы – это одно и
то же». И я оказала ей крайнюю милость, и она прожила у меня целый год, И
сердца наши были в тревоге о другой нашей сестре, и прошло лишь немного
времени, и она явилась в состоянии ещё худшем, чем старшая сестра. И я сделала
ей больше, чем первой, и им достались деньги из моих денег.
Но через некоторое время они сказали мне: «О сестрица, мы
хотим замуж! Нет у нас терпенья сидеть без мужа». – «О, глаза мои, –
ответила я, – нет добра в Замужестве! Хорошего мужчину теперь редко
найдёшь, и я не вижу добра в том, что вы говорите. Вы ведь испытали
замужество». Но они не приняли моих слов и вышли замуж без моего согласия, и я
обрядила их из моих денег и покровительствовала им.
Они уехали со своими мужьями и прожили с ними небольшое
время, а потом их мужья взяли то, что у них было, и уехали, оставив их. И
сестры пришли ко мне улаженные, извинились и сказали: «Не взыщи с нас! Ты
моложе нас по годам, но совершеннее по уму! Мы никогда больше не станем
говорить о замужестве! Возьми нас к себе в служанки, чтобы у нас был кусок
хлеба». – «Добро пожаловать, о сестрицы, у меня нет никого дороже
вас», – ответила я и приняла их и оказала им ещё большее уважение, и мы
провели так целый год.
Но и мне захотелось снарядить корабль в Басру[38], и я снарядила большой
корабль и снесла туда товары и припасы и то, что нам было нужно на корабле, и
сказала: «О сестрицы, хотите ли вы жить дома, пока я съезжу и вернусь, или вы
поедете со мной?» – «Мы отправимся с тобой, мы не можем с тобой
расстаться», – отвечали они, и я взяла их с собою. Я разделила свои деньги
пополам и половину взяла, а другую половину отдала на хранение и сказала:
«Может быть, с кораблём что-нибудь случится, а жизнь ещё будет продлена, и
когда мы вернёмся, мы найдём кое-что, что нам поможет».
Мы путешествовали дни и ночи, и наше судно сбилось с пути, и
капитан проглядел дорогу, и корабль вошёл не в то море, куда мы хотели, но мы
некоторое время по знали этого. И ветер был хорош десять дней, а после стих.
десяти дней дозорный поднялся посмотреть и воскликнул: «Радуйтесь! – и
опустился, довольный, и сказал: Я видел очертание города, и он похож на
голубку».
Мы обрадовались, и не прошло часа дневного времени, как
перед нами заблистал издали город. «Как называется город, к которому мы
приближаемся?» – спросили мы капитана, и он сказал: «Клянусь Аллахом, не знаю!
Я никогда его не видел и в жизни не ходил по этому морю. Но все обошлось
благополучно, и вам остаётся только войти в этот город. Посмотрите, как будет с
вашими товарами, и если вам случится продать – продавайте, и закупайте всего,
что там есть, а если продать вам не придётся, мы отдохнём два дня, сделаем
запасы и уедем». И мы пристали к городу, и капитан отправился туда и
отсутствовал некоторое время, а потом он пришёл к нам и сказал: «Поднимитесь,
идите в город и подивитесь творению и созданию Аллаха и взывайте о спасения от
гнева его!»
И мы пошли в город, и, подойдя к городским воротам, я
увидела у ворот людей с палками в руках и, приблизившись к ним, вдруг вижу –
они поражены гневом Аллаха и превратились в камень! И мы вошли в юрод и увидели,
что все, кто там есть, поражены гневом и превратились в чёрный камень, и нет
там ни живого человека и ни горящего огня. И мы была ошеломлены этим и прошли
по рынкам и увидели, что товары целы и что золото и серебро тоже осталось, как
было, и обрадовались и сказали: «Быть может, за этим скрыто какоенибудь зло!»
И мы разошлись по улицам города, и каждая из нас Забывала о
других, забирая деньги и материи, я же поднялась к крепости и увидела, что она
хорошо устроена. И я вошла в царский дворец и увидела, что все сосуды там из
золота и серебра, и тут же я увидела царя, который сидел среди своих
придворных, наместников и везирей, и на нем были такие одежды, которые
повергали в недоумение. И, подойдя к царю, я увидела, что он сидит на
престоле, – выложенном жемчугом и драгоценными казнями, и на нем золотое
платье, где каждый камешек светит, как звёздочка, а вокруг него стоят пятьдесят
невольников, одетых в разные шелка, и в руках у них обнажённые мечи.
Посмотрев на это, я смутилась умом и прошла немного и вошла
в помещение харима и увидела на стенах его занавески, вышитые золотыми
полосами, а царицу я нашла лежащей, и она была одета в одежду, покрытую свежим
жемчугом, и на голове у неё был венец, окаймлённый всевозможными каменьями, а
на шее – бусы и ожерелья. И все бывшие на ней одежды и украшения остались в
своём виде, но она, от гнева Аллаха, превратилась в чёрный камень.
И я нашла открытую дверь и вошла в неё, и за нею оказалось
помещение, возвышающееся на семь ступенек, и я увидела, что этот покой вымощен
мрамором и устлан коврами, шитыми золотом. И там оказалось ложе из
можжевельника, выложенное жемчугом и драгоценностями, с двумя изумрудами
величиной с гранат, и над ним был опущен полог, унизанный жемчугом. И я увидела
свет, исходивший из-за полога, и, поднявшись, нашла жемчужину, размером с
гусиное яйцо, лежавшую на небольшой скамеечке, и она горела, как свеча, и
распространяла сияние. И на этом ложе были постланы всевозможные шелка,
приводившие в смятение смотрящего, я, увидев все это, я изумилась. И при виде
зажжённых свеч я сказала: «Несомненно кто-нибудь зажёг эти свечи».
А потом я пошла дальше и вошла в другое помещение и
принялась осматривать покои и обходить их кругом, И меня охватило такое
удивление, что я забыла самое себя и погрузилась в думы.
А когда подошла ночь, я захотела выйти, по не узнала двери и
заблудилась и пришла обратно к ложу с пологом И села на ложе, а потом
прикрылась одеялом и, прочитан сначала кое-что из Корана, хотела заснуть, но не
могла, к мною овладела бессонница. И когда наступила полночь, я услышала чтение
Корана красивым, но слабым голосом, и обрадовалась и пошла на голос, пока не
дошла до какого-то помещения, но дверь в него я нашла закрытой. И, открывши
дверь, я посмотрела в помещение и вдруг вижу: это молельня с михрабом, и в ней
стоят горящие светильники и две свечи. И там был постлан молитвенный коврик, и
на нем сидел юноша, прекрасный гидом, а перед ним лежал список священной книги,
и он читал вслух. И я изумилась, как это он спасся один из всех жителей города,
и, войдя, приветствовала его, а он поднял глаза и ответил на моё приветствие.
И я сказала ему: «Прошу тебя и заклинаю тем, что ты читаешь
в книге Аллаха, не ответишь ли ты мне на мой вопрос?» А юноша смотрел на меня и
улыбался. «О рабыня Аллаха, – ответил он, – расскажи мне, почему
вошла ты в это помещение, и я расскажу тебе о том, что случилось со мною и с
жителями этого города и почему я спасся».
Я рассказала ему свою историю, и он изумился, а потом я
спросила его, что произошло с жителями этого города, и юноша отвечал: «О
сестрица, дай мне срок!»
Он закрыл рукопись и положил её в атласный чехол и велел мне
сесть с ним рядом, и я посмотрела на него, и вижу: он подобен сияющей луне в
полнолуние и совершенен видом, с нежными боками и прекрасной внешностью, словно
вылитый из сахара, и стройный станом, как сказано о нем в таких стихах:
Наблюдал однажды, ночной порой,
звездочёт и вдруг
Увидал красавца, кичливого в одеждах.
Подарил Сатурн черноту ему его
локонов
И от мускуса точки родинок на
ланитах.
Яркий Марс ему подарил румянец ланит
его,
А Стрелец – бросал с лука век его
стрелы метко.
Даровал Меркурий великую остроту ему,
А Медведица – та от взглядов злых
охраняла.
И смутился тут звездочёт при виде
красот его,
А перед ним лобызала землю покорно.
И Аллах великий облачил его в одежду
совершенства и расшил её блеском
И красотой пушка его ланит. Как
сказал о нем поэт:
Опьяненьем век и прекрасным станом
клянусь его
И стрелами глаз, оперёнными его
чарами.
Клянусь мягкостью я боков его и
копьём очей,
Белизной чела и волос его чернотой
клянусь.
И бровями теми, что сон сгоняет с
очей моих,
Мною властвуя запрещением и велением.
И ланиты розой, и миртой нежной пушка
его,
И улыбкой уст, и жемчужин рядом во
рту его,
И изгибом шеи и дивным станом клянусь
его,
Что взрастил граната плоды свои на
груди его.
Клянусь бёдрами, что дрожат всегда,
коль он движется
Иль спокоен он, клянусь нежностью я
боков его.
Шелковистой кожей и живостью я
клянусь его
И красою всей, что присвоена целиком
ему.
И рукой его вечно щедрою, и
правдивостью
Языка его, и хорошим родом и
знатностью.
Я клянусь, что мускус, дознаться
коль, – аромат его,
И дыханьем амбры нам веет ветер из
уст его.
Точно так же солнце светящее, при
сравнении с ним,
Нам напомнить может обрезок малый
ногтей его.
И я взглянула на него взглядом, породившим во мне тысячу
вздохов, и моё сердце проникнулось любовью к нему, и я сказала: «О господин
мой, расскажи мне о том, что я тебя спросила».
«Слушаю и повинуюсь, – ответил юноша. – Если,
рабыня Аллаха, что этот город – город моего отца, а он – царь, которого ты
видела на престоле превращённым в чёрный камень вследствие гнева Аллаха. А
царица, которую ты видела под пологом, моя мать, и все жители города были маги,
поклонявшиеся огню, вместо могучего владыки, и они клялись огнём и светом, мраком
и жаром, и вращающимся сводом небес. А у моего отца не было ребёнка, и я был
послан ему в конце его жизни, и он воспитывал меня, пока я не вырос, и счастье
шло впереди меня. У нас была старуха, далеко зашедшая в годах, мусульманка,
тайно веровавшая в Аллаха и его посланника, но внешне соглашавшаяся с моими
родными. И мой отец полагался на неё, видя её верность и чистоту, и оказывал ей
уважение и все больше почитал её, и он думал, что она его веры. И когда я стал
Большой, мой отец передал меня этой старухе и сказал ей: „Возьми его и воспитай
и обучи его положениям нашей веры. Воспитай его как следует и ходи за ним“.
И старуха взяла меня и научила вере ислама, омовению по его
правилам и молитве, и заставила меня твердить Коран и сказала мне: «Не поклоняйся
никому, кроме великого Аллаха». А когда я усвоил это до конца, она сказала мне:
«Дитя моё, скрывай это от твоего отца и не осведомляй его об этом, чтобы он
тебя не убил». И я скрыл это от него и оставался в таком положении немного
дней, как старуха умерла, а нечестие, преступность и заблуждение жителей города
ещё увеличились.
И они пребывали в подобном состоянии, и вдруг слышат
глашатая, возглашающего во весь голос, подобно грохочущему грому, который
слышит и ближний и дальний: «О жители этого города, отвратитесь от поклонения
огням и поклонитесь Аллаху, владыке милосердному». И жителей города охватил
страх, и они столпились возле моего отца, который был царём в городе, и сказали
ему: «Что это за устрашающий голос, который мы слышим? Мы потрясены сильным испугом».
И мой отец ответил: «Пусть этот голос не ужасает и не пугает вас, и не отвратит
вас от вашей веры», – и сердца их склонились к словам моего отца, и они не
перестали усердно поклоняться огню и стали ещё больше преступны.
Прошёл год с того дня, когда они услышали голос впервые, и
он явился им во второй раз, и его услыхали, а также и в третий, в течение трех
лет, каждый год по разу, но они не перестали предаваться тому же, что и прежде,
пока их не поразило отмщение и ярость с небес, и после восхода зари они были
обращены в чёрные камни вместе с их вьючными животными и скотом. И никто из
жителей этого города не спасся, кроме меня, и с того дня, как случилось это
событие, я в таком положении: молюсь, пощусь и читаю Коран. И у меня не стало
терпения быть одному, никого не имея, кто бы развлёк меня».
И тогда я сказала ему (а он похитил моё сердце): «О юноша,
не согласишься ли ты отправиться со мной в город Багдад посмотреть на учёных
законоведов, чтобы увеличились твои знания и разумения и мудрость? Знай, что
служанка, стоящая пред тобою, – госпожа своего племени и повелительница
мужей, слуг и челяди, и у меня есть корабль, гружённый товарами. Судьба
закинула нас в этот город, и по этой причине мы узнали об этих делах, и нам
выпало на долю встретиться».
Я до тех пор уговаривала его поехать и подлаживалась и
хитрила с ним, пока он не согласился и не соизволил на это…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Восемнадцатая ночь
Когда же настала восемнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня,
о счастливый царь, что женщина до тех пор уговаривала юношу поехать с нею, пока
он не сказал ей: „Хорошо“. «И тогда, – говорила женщина, – я провела
ночь у его ног, не веря самой себе от радости.
Когда же настало утро, мы поднялись и пошли в кладовые и
взяли оттуда лёгкое по весу и высокое по цене и спустились из крепости в город
и встретили невольников и капитана, которые разыскивали меня. И, увидав меня,
они обрадовались, и я рассказала им то, что видела, и сообщила им историю юноши
и почему этот город навлёк гнев Аллаха и что случилось с ними. И все удивились
этому, и когда мои сестры, вот эти две суки, увидал меня и со мною этого юношу,
они позавидовали мне и пришли в гнев и замыслили против меня козни. Потом мы
сошли на корабль, радуясь, нет, улетая от радости из-за того, что мы нажили, а
я больше всего радовалась юноше.
Мы стали ждать попутного ветра, и когда он подул, мы
распустили паруса и поплыли. И мои сестры сидели с нами, и мы стали
разговаривать, и они сказали мне: «О сестрица, что ты будешь делать с этим
прекрасным юношей?» – а я ответила: «Я намерена взять его в мужья». Потом я
обернулась к юноше и, обратившись к нему, сказала: «О господин мой, я хочу
что-то тебе сказать; не перечь мне в этом. Когда мы прибудем в наш город, в
Багдад, я предложу себя тебе в служанки, как жену, и ты будешь мне супругом, а
я тебе супругой». И он ответил: «Слушаю и повинуюсь!» А я обратилась к сёстрам
и сказала им: «Достаточно с меня этого гоноши, ведь то, что всякий из вас
нажил, принадлежи г ему». И мои сестры отвечали: «"Ты хорошо
сделала», – но затаили на меня зло.
И мы ехали не переставая, и ветер благоприятствовал нам,
пока мы не выплыли из Моря Страха и не вступили в безопасные воды. И мы
проехали ещё немкою дней и приблизились к городу Басре, и стены её блеснули
нам, и нас настиг вечер. А когда нас охватил сон, мои сестры поднялись и взяли
меня с моей постели и бросили в море, и то же самое они сделали с юношей, и он
не умел хорошо плавать и утонул, и Аллах предначергал ему быть в числе
мучеников. А что до меня, то лучше бы мне было утонуть вместе с ним, но Аллах
предопределил мне быть среди спасшихся, и когда я оказалась в море, Аллах
послал мне кусок дерева, и я села на него, и волны били меня до тех пор, пока
не выбросили на берег острова.
Я шла по острову весь остаток этой ночи, а когда наступило
утро, я увидела протоптанную тропинку, шириной в ногу человека, которая вела с
острова на материк. А солнце уже взошло, и я высушила свою одежду на солнце и
поела плодов, бывших на острове, и напилась там воды и пошла по этой дороге и
шла до тех пор, пока не приблизилась к материку, и между мною и городом
оставалось два часа пути.
И вдруг я вижу: ко мне устремляется змея, толщиной с пальму,
и быстро ползёт, приближаясь ко мне, и я вижу, она мечется то вправо, то влево,
и когда она подползла ко мне, язык у неё высунулся на целую пядь, и она
влачилась в пыли во всю свою длину. А за змею гнался дракон, длинный и тонкий,
с копьё длиною, и она убегала от него, поворачиваясь то вправо, то влево, но
дракон уже схватил её за хвост, и у неё полились слезы и высунулся от быстрого
бега язык. И меня охватила жалость к змее, и, взяв камень, я бросила его в
голову дракону, и он тотчас же умер, а змея распахнула крылья и, взлетев на
воздух, скрылась с моих глаз.
И я сидела, изумляясь тому, и почувствовала усталость, и
меня охватила дремота, и я заснула на месте и много поспала, а проснувшись, я
нашла у своих ног девушку и с нею двух сук, и она растирала мне ноги. Я
запылилась её и села и сказала: «О сестрица, кто ты?» И она ответила: «Как ты
скоро меня позабыла! Я та, кому ты сделала добро и оказала милость, убив моего
врага. Я та змея, которую ты освободила от дракона. Я джинния, а этот дракон –
джинн; он мой враг, и я спаслась от него только благодаря тебе. И когда ты меня
спасла от него, я взлетела на воздух и направилась к кораблю, с которого тебя
выбросили твои сестры, и все, что было на корабле, я перенесла в твой дом, а
корабль потопила. Что же до твоих сестёр, то я сделала их чёрными собаками: я
знала обо всем, что случилось у тебя с ними, а юноша – он утонул».
Потом она понесла меня вместе с собаками и бросила нас на
крышу моего дома, и я увидела все имущество, бывшее на корабле, посреди своего
дома, и оттуда ничего не пропало. И после этого змея сказала мне: «Заклинаю
тебя надписью, вырезанной на перстне господина нашего Сулеймана (мир с ним!),
если ты не станешь ежедневно давать каждой из них триста ударов, я приду и
сделаю тебя подобной им!» И я ответила: «Слушаю и повинуюсь!» И я не перестаю,
о повелитель правоверных, бить их таким боем, но жалею их, и они знают, что на
мне нет вины за то, что я бью их, и принимают моё оправдание.
Вот вам история и мой рассказ».
|
