Повесть о Харунс
ар-Рашиде и невольнице (ночи 338—340)
Рассказывают также, что халиф, повелитель правоверных Харун
ар-Рашид, испытывал в какую-то ночь сильное беспокойство и впал в великое
раздумье. И он поднялся с ложа и стал ходить по своему дворцу, и дошёл до одной
комнаты с занавеской и поднял эту занавеску и увидел на возвышении ложе, а на
ложе что-то чёрное, похожее на спящего человека, и справа от него была свеча и
слева свеча. И халиф смотрел на это и удивлялся. И вдруг увидел он бутыль,
наполненную старым ликом, и чашу рядом с ней, и когда повелитель правоверных
увидал это, он изумился и сказал про себя: «Бывает разве такое убранство у
подобных этому чёрному?» И затем он приблизился к ложу и увидал на нем спящую
женщину, которая закрылась своими волосами. И халиф открыл её лицо и увидел,
что она точно луна в ночь её полноты. И тогда халиф наполнил чашу вином и выпил
его За розы щёк женщины, и душа его склонилась к ней, и он поцеловал пятнышко,
бывшее у неё на лице. И женщина пробудилась от сна и сказала: «Друг Аллаха, что
случилось здесь, скажи?» И халиф ответил: «Это гость стучится, в стая к вам
пришедший, чтобы до зари вы приняли его». И девушка молвила: «Хорошо, и зренье
моё и слух – твои!» А затем она подала вино, и они выпили вместе, и девушка
взяла лютню и настроила её и прошлась по струнам на двадцать один лад, и,
вернувшись к первому ладу, затянула напев и произнесла такие стихи:
«Любви говорит язык в душе моей за
тебя,
И всем сообщает он, что я влюблена в
тебя.
Свидетель у меня есть, недуг
изъясняет мой,
И раненая душа трепещет, покинув нас.
Любви не скрываю я, меня изнуряющее,
И страсть моя все сильней, и слезы
мои бегут.
А прежде, чем полюбить тебя, любви я
не ведала,
Но быстро Аллаха суд созданья его
найдёт».
А окончив это стихотворение, девушка сказала: «Я обижена, о
повелитель правоверных…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста тридцать девятая ночь
Когда же настала триста тридцать девятая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка сказала: „Я обижена, о
повелитель правоверных!“ И халиф спросил: „А почему, и кто тебя обидел?“ И
девушка ответила: „Твой сын уже давно купил меня за десять тысяч динаров и
хотел подарить меня тебе, но дочь твоего дяди послала ему упомянутые деньги и
велела ему запереть меня от тебя в этой комнате“. – „Пожелай от меня
чего-нибудь“, – сказал халиф. И невольница ответила: „Я желаю, чтобы ты
был у меня завтра вечером“. – „Если захочет Аллах“, – молвил халиф и
оставил её и ушёл. А когда наступило утро, он отправился в свою приёмную залу и
послал за Абу-Новасом[376],
но не нашёл его, и тогда он послал одного царедворца спросить о нем. И
царедворец увидел, что он задержан в винной лавке в обеспечение за тысячу дирхемов,
которые он истратил на кого-то из безбородых. И царедворец спросил Абу-Новаса,
что с ним, и тот рассказал ему свою историю и поведал о том, что произошло у
него с безбородым красавцем, на которого он истратил эту тысячу дирхемов.
«Покажи мне его, – сказал царедворец, – и если он этого заслуживает,
то ты прощён». – «Подожди, и ты сейчас его увидишь», – отвечал
Абу-Новас. И в то время как они разговаривали, этот безбородый вдруг явился и
вошёл к ним. И на нем была белая одежда, а под ней красная одежда, а под ней
чёрная одежда, и, когда Абу-Новас увидел его, он стал испускать вздохи и
произнёс такие стихи:
«Явился он ко мне в рубашке белой,
Его зрачки и веки были томны.
И я сказал: «Вошёл ты без привета,
А я одним приветом был доволен,
Благословен одевший тебе щеки
Румянцем – все творит он, что
желает!»
Он молвил: «Споры брось ты, –
ведь господь мой
Творит невиданное бесконечно.
Моя одежда, как мой лик и счастье:
То бело, и то бело, и то бело».
И когда безбородый услышал эти стихи, он снял белую одежду с
красной, и, увидав её, Абу-Новас выказал большое удивление и сказал такие
стихи:
«Явился мне в рубашке он из мака —
Мой враг, хотя зовётся он любимым.
Сказал я в удивлении: «Ты месяц,
И к нам пришёл ты в дивном облаченье.
Румянец ли щеки тебя одел так,
Иль красил ты одежду кровью сердца?»
Сказал он: «Солнце кие дало рубашку,
Когда заря заката была близко,
Моя одежда, как вино и щеки:
То мак под маком, что покрыт был
маком».
А когда Абу-Новас окончил своё стихотворение, безбородый
снял красную одежду и остался в чёрной одежде, и, увидев это, Абу-Новас стал
бросать на него частые взгляды и произнёс такие стихи:
«Явился он ко мне в рубашке чёрной,
И пред рабами он предстал во мраке.
И молвил я: «Вошёл ты без привета,
И радуется враг мой и завистник.
Твоя рубашка, кудри и удел мой —
То черно, и то черно, и то черно».
И когда царедворец увидел это, он понял, каково состояние
Абу-Новаса и его страсть, и, вернувшись к халифу, рассказал ему об этих
обстоятельствах. И халиф велел принести тысячу дирхемов и приказал царедворцу
взять их и, вернувшись к Абу-Новасу, отдать за него деньги и освободить его от
залога. И царедворец вернулся к АбуНовасу и освободил его и отправился с ним к
халифу, и, когда Абу-Новас встал перед ним, халиф сказал ему:
«Скажи мне стихи, где будет: друг Аллаха, что случилось
здесь, скажи?» – «Слушаю и повинуюсь, о повелитель правоверных, – ответил
Абу-Новас…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста сороковая ночь
Когда же настала ночь, дополняющая до трехсот сорока, она
сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Абу-Новас сказал: „Слушаю и
повинуюсь, о повелитель правоверных!“ И затем произнёс такие стихи:
«Ночь продлилась, от заботы я не
спал,
Похудел я, размышляя без конца.
Я поднялся и ходил то у себя,
То блуждая в помещениях дворца.
И увидел что-то чёрное я вдруг —
Это белая под прядями волос.
Месяц полный, что сияет и блестит,
Иль ветвь ивы, что прикрылась от
стыда.
Выпил чашу я вина одним глотком,
А затем я пятнышко поцеловал.
И проснулась тут в смущении она,
И склонилась, точно ветка под дождём.
А затем, поднявшись, молвила она:
«Друг Аллаха, что случилось здесь,
скажи?»
Я ответил ей: «То гость, пришедший в
стан,
Думает найти приют здесь до зари».
И ответила в восторге: «Господин,
Гостя зрением и слухом я почту!»
И халиф сказал ему: «Убей тебя Аллах, ты как будто
присутствовал при этом вместе с нами!»
И потом халиф взял его за руку и отправился с ним к
невольнице, и, когда Абу-Новас увядал её (а на ней было голубое платье и
голубой плащ), он пришёл в великое удивление и произнёс такие стихи:
«Скажи прекрасной в голубом плаще её:
«Аллаха ради, дух мой, мягче будь!
Поистине, когда с влюблённым друг
суров,
Вздымаются в нем вздохи от волнения.
Ради прелести, что украшена белизной
твоей,
Пожалей ты сердце влюблённого
сгоревшее!
Над ним ты сжалься, помоги ему в
любви,
Речей глупца о нем совсем не слушай
ты».
И когда Абу-Новас окончил своё стихотворение, невольница
подала халифу вино, а затем она взяла в руки лютню и, затянув напев, произнесла
такие стихи:
«Ты будешь ли справедлив к другим,
коль жесток со мной —
В любви отдаляешься, другим
наслаждение дав.
Найдись для влюбившихся судья, я бы
жалобу
Ему принесла на вас – быть может,
рассудит он.
И если мешаете пройти мне у ваших
врат,
Тогда я привет вам свой пошлю хотя
издали».
Потом повелитель правоверных велел давать Абу-Новасу много
вина, пока прямой путь не исчез для него. И затем он дал ему кубок, и Абу-Новас
отпил из него глоток и продолжал держать его в руке. И халиф приказал
невольнице взять кубок из рук Абу-Новаса и спрятать его между ног, а халиф
обнажил меч и, взяв его в руку, встал над Абу-Новасом и ткнул его мечом. И
Абу-Новас очнулся и увидел обнажённый меч в руке халифа, и опьянение улетело у
него из головы. «Скажи мне стихи и расскажи в них о твоём кубке, а иначе я
отрублю тебе голову!» – сказал халиф, и Абу-Новас произнёс такие стихи:
«Моя повесть всех ужасней —
Стала вдруг газель воровкой —
Кубок мой с вином украла —
В нем я лучший пил напиток —
И укрыла в одном месте —
Я в душе о нем страдаю.
Стыд назвать его мешает,
Но халифу есть в нем доля»
И повелитель правоверных сказал ему: «Убей тебя Аллах,
откуда ты узнал это? Но мы приняли то, что ты сказал».
И он велел дать ему почётную одежду и тысячу динаров, а
Абу-Новас ушёл радостный.
Рассказ о бедняке и собаке (ночи 340—341)
Рассказывают также, что у одного человека умножились долги,
и положение его стеснилось, и он оставил родных и семейство и пошёл куда глаза
глядят.
И он шёл не останавливаясь и через некоторое время
приблизился к городу с высокими стенами и большими постройками, и вошёл туда
униженный и разбитый, и голод его усилился, и путешествие утомило его. И он
прошёл по площади и увидел толпу вельмож, которые ехали, и пошёл с ними, и они
вошли в помещение, подобное покоям царя, и этот человек вошёл с ними. И они
шли, пока не пришли к человеку, сидевшему на возвышенном месте, я он был
великолепен обликом и весьма знатен, и его окружали слуги и евнухи, точно он из
сыновей везирей. И, увидав пришедших, этот человек поднялся им навстречу и
принял их с уважением.
И упомянутый человек пришёл в недоумение от этого и
растерялся, увидав…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Триста сорок первая ночь
Когда же настала триста сорок первая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что упомянутый человек пришёл в недоумение
от этого и ночь растерялся, увидев красивые постройки, слуг и челядь. И он стал
отступать в замешательстве и горе, боясь за себя, и сел в стороне, подальше от
людей, так что никто его не видел. И когда он сидел, вдруг пришёл человек с
четырьмя собаками яз породы «охотничьих, и на них были всякие шелка и парча, а
на шее золотые ошейники с серебряными цепочками. И человек привязал каждую
собаку отдельно я затем скрылся. А потом он принёс каждой из них золотое блюдо,
наполненое кушаньем из лучших кушаний, и поставил перед каждой собакой её
блюдо, я после этого ушёл и оставил их. И тот человек от сильного голода стал
смотреть на кушанья и хотел подойти к какой-нибудь собаке и поесть с ней, но ему
мешал страх. Но потом едва из собак посмотрела на него, и Аллах великий внушил
ей понятие о его состоянии, и собака отошла от блюда и сделала знак человеку, и
он подошёл я ел, пока не насытился. И он хотел уйти, но собака сделала ему
знак, чтобы он взял блюдо с оставшимся там кушаньем, и подвинула его лапой. И
тогда человек взял блюдо и вышел из дома и ушёл, и никто за ним не последовал.
И он отправился в другой город, и продал блюдо и купил на вырученные деньги
товары, и поехал с ними в свою страну, и, продав то, что у него было,
рассчитался с долгами, которые были у него. И достаток его умножился, и стал он
жить в великом благоденствии под полным благословением.
И он прожил в своём городе некоторое время и после этого
сказал себе: «Непременно поеду в город обладателя того блюда, и возьму для него
прекрасные и подобающие подарки, и отдам ему стоимость блюда, которым меня
пожаловала его собака!»
И он взял подарки, подходящие для того человека, и, Захватив
с собой деньги, вырученные за блюдо, поехал и ехал в течение дней и ночей, пока
не достиг этого города. И он вошёл в город и хотел встретиться с тем человеком
и ходил по площадям, пока не пришёл к его жилищу, но увидел только ветхие
развалины и вороньё, возвещающее о гибели, и дома опустевшие, и положение изменившееся,
и обстоятельства ухудшившиеся. И сердце и ум его встревожились, и он произнёс
слова сказавшего:
«Нет сокровищ больше в домах теперь,
как больше нет
Благочестия в сердцах людей и знания.
Изменила облик долина свой, и газели
в ней
Уж не те газели, и холмы – не те
холмы».
И слова другого:
«Летит ко мне призрак Суд[377] пугает меня, стучась
С зарёю, когда друзья спят крепко в
пустыне.
Когда же проснулись мы и призрак
унёсся вдаль,
Увидел я – пусто все и цель
отдалена».
И тот человек посмотрел на эти развалины и увидел ясно, что
сделала рука судьбы, и нашёл после самого дела лишь его след, и положение
избавило его от нужды в рассказе. И он обернулся и вдруг заметил одного бедного
человека в таком состоянии, что при виде его волосы поднимаются на коже и
смягчаются каменистые скалы. И он спросил его: «Эй, ты, что сделали судьба и
время с владельцем этих мест и где его сияющие луны и блестящие звезды? Какова
причина произошедшего, и почему от этой постройки остались только стены?» И
спрошенный ответил ему: «Этот человек тот бедняк, которого ты видишь, и он
вздыхает от того, что его постигло, но разве не знаешь ты, что в словах
посланника назидание для тех, кто им следует, я увещание для тех, кто ими
руководится, и сказал он (да благословит его Аллах и да приветствует!):
„Поистине, Аллах великий не возвышает что-либо в здешнем мире без того, чтобы
не унизить потом. И если ты спрашиваешь о том, какова причина этого дела, то в
превратности судьбы нет удивительного. Я господин этих мест, и я воздвигнул их
и владел ими и построил их, и я обладатель тех сияющих лун и роскошного
убранства и превосходных редкостей и блестящих невольниц, но время отвернулось
и увело слуг и имущество и повергло все в это измождённое состояние и поразило
меня превратностями, которые оно скрывало. Но твоему вопросу неизбежно должна
быть причина; расскажи же мне о ней и не удивляйся“.
И тот человек рассказал ему всю историю, испытывая мучение и
горесть, и сказал: «Я принёс тебе подарок, желательный для души, и деньги за
золотое блюдо, которое я взял, – оно стало началом моего богатства после
бедности и того, что моё жилище стало благоустроенным после запустения и
прекратились мои заботы и волнения». Но бедняк стал трясти головой, и
причитать, и стонать, и жаловаться, и воскликнул: «О человек, я думаю, ты
бесноватый, обо разумный не способен на такое. Как может быть, чтобы моя собака
пожаловала тебе золотое блюдо, а я взял бы его обратно?! Взять обратно то, что
пожаловала моя собака – дело удивительное» и будь я в величайшей заботе и болезни,
клянусь Аллахом, от тебя не вернулась бы ко мне и вещь, стоящая обрезка ногтя!
Ступай же туда, откуда пришёл, во здравии и благополучии!» И тот человек
облобызал бедняку ноги и ушёл обратно, прославляя его, а, расставаясь с ним,
при прощании он произнёс такие стихи:
«Удалились и люди все и собаки,
Мир да будет и над людьми и над
осами!»
А Аллах знает лучше.
|