 Увеличить |
Рассказ о седьмом
путешествии (ночи 563—566)
Знайте, о люди, что, вернувшись после шестого путешествия я
снова стал жить так, как жил в первое время, веселясь, развлекаясь, забавляясь
и наслаждаясь, и провёл таким образом некоторое время, продолжая радоваться и
веселиться непрестанно, ночью и днём: ведь мне досталась большая нажива и
великая прибыль.
И захотелось моей душе посмотреть на чужие страны и поездить
по морю и свести дружбу с купцами и послушать рассказы; и я решился на это дело
и связал тюки из роскошных товаров для поездки по морю и свёз их из города
Багдада в город Басру, И я увидел корабль, приготовленный для путешествия, на
котором была толпа богатых купцов, и сел с ними на корабль и подружился с ними,
и мы отправились, благополучные и здоровые, стремясь путешествовать. И ветер
был для нас хорош, пока мы не прибыли в город, называемый город Китай, и
испытывали мы крайнюю радость и веселье и беседовали друг с другом о делах
путешествия и торговли.
И когда это было так, вдруг подул с носа корабля порывистый
ветер и пошёл сильный дождь, так что мы прикрыли вьюки войлоком и парусиной,
боясь, что товары погибнут от дождя, и стали взывать к великому Аллаху и
умолять его, чтобы он рассеял постигшую нас беду. И капитан корабля поднялся и,
затянув пояс, подобрал полы и взобрался на мачту и посмотрел направо и налево,
а затем он посмотрел на бывших на корабле купцов и стал бить себя по лицу и
выщипал себе бороду: «О капитан, в чем дело?» – спросили мы его; и он ответил:
«Просите у Аллаха великого спасения оттого, что нас постигло, и плачьте о себе!
Прощайтесь друг с другом и знайте, что ветер одолел нас и забросил в последнее
море на свете».
И затем капитан слез с мачты и, открыв свой сундук, вынул
оттуда мешок из хлопчатой бумаги и развязал его, и высыпал оттуда порошок,
похожий на пепел, и смочил порошок водой, и, подождав немного, понюхал его, а
затем он вынул из сундука маленькую книжку и почитал её и сказал нам: «Знайте,
о путники, что в этой книге удивительные вещи, которые указывают на то, что
всякий, кто достигнет этой земли, не спасётся, а погибнет. Эта земля называется
Климат царей, и в ней находится могила господина нашего Сулеймана, сына Дауда
(мир с ними обоими!). И в ней водятся змеи с огромным телом, ужасные видом, и
ко всякому кораблю, который достигает этой земли, выходит из моря рыба и
глотает его со всем, что на нем есть».
Услышав от капитана эти слова, мы до крайности удивились его
рассказу; и не закончил ещё капитан своих речей, как корабль начал подниматься
на воде и опускаться, и мы услышали страшный крик, подобный грохочущему грому.
И мы испугались и стали как мёртвые и убедились, что сейчас же погибнем. И
вдруг подплыла к кораблю рыба, подобная высокой горе, и мы испугались её, и
стали плакать о самих себе сильным плачем, и приготовились умереть, и смотрели
на рыбу, дивясь её ужасающему облику. И вдруг подплыла к нам ещё рыба, а мы не
видали рыбы огромней и больше её, и мы стали друг с другом прощаться, плача о
себе.
И вдруг подплыла третья рыба, ещё больше двух первых, что
подплыли к нам раньше, и тут мы перестали понимать и разуметь, и ум наш был
ошеломлён сильным страхом. И эти три рыбы стали кружить вокруг корабля, и
третья рыба разинула пасть, чтобы проглотить корабль со всем, что на нем было,
но вдруг подул большой ветер, и корабль подняло, и он опустился на большую гору
и разбился, и все доски его разлетелись, и все вьюки и купцы и путники утонули
в море. И я снял все бывшие на мне одежды, так что на мне осталась одна лишь
рубаха, и проплыл немного, и догнал доску из корабельных досок и уцепился за
неё, а затем я влез на эту доску и сел на неё, и волны и ветры играли со мной
на поверхности воды, а я крепко держался за доску, то поднимаемый, то
опускаемый волнами, и испытывал сильнейшее мучения, испуг, голод и жажду.
И я стал упрекать себя за то, что я сделал, и душа моя
утомилась после покоя, и я говорил себе: «О Синдбад, о мореход, ты ещё не
закаялся, и всякий раз ты испытываешь бедствия и утомление, но не отказываешься
от путешествия по морю, а если ты отказываешься, то твой отказ бывает ложным.
Терпи же то, что ты испытываешь, ты заслужил все, что тебе досталось…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Пятьсот шестьдесят четвёртая ночь
Когда же настала пятьсот шестьдесят четвёртая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Синдбад-мореход стал тонуть в
море, он сел верхом на деревянную доску и сказал про себя: „Я заслужил все то,
что со мной случается, и это было предопределено мне Аллахом великим, чтобы я
отказался от моей жадности. Все то, что я терплю, происходит от
жадности, – ведь у меня много денег“.
«И я вернулся к разуму, – говорил Синдбад, – и
сказал: „В это путешествие я каюсь Аллаху великому преискренним раскаянием и не
буду путешествовать и в жизни не стану упоминать о путешествии языком или в
уме“. И я не переставал умолять Аллаха великого и плакать, вспоминая, в каком я
жил спокойствии, радости, наслаждении, восторге и веселье. И я провёл таким
образом первый день и второй, и, наконец, я выбрался на большой остров, где
было много деревьев и каналов, и стал я есть плоды с этих деревьев и пил воду
из каналов, пока не оживился и душа не вернулась ко мне, и решимость моя
окрепла, и грудь моя расправилась.
И затем я пошёл по острову и увидел на противоположном конце
его большой поток с пресной водой, но течение этого потока было сильное. И я
вспомнил о лодке, на которой я ехал раньше, и сказал про себя: «Я непременно
сделаю себе такую же лодку, может быть я спасусь от этого дела. Если я спасусь
– желаемое достигнуто, и я закаюсь перед Аллахом великим и не буду
путешествовать, а если я погибну – моё сердце отдохнёт от утомления и труда». И
затем я поднялся и стал собирать сучья деревьев – дорогого сандала, подобного
которому не найти (а я не знал, что это такое); и, набрав этих сучьев, я
раздобыл веток и травы, росшей на острове, и, свив их наподобие верёвок, связал
ими свою лодку и сказал про себя: «Если я спасусь, это будет от Аллаха!»
И я сел в лодку и поехал на ней по каналу и доехал до
другого конца острова, а затем я отдалился от него и, покинув остров, плыл
первый день и второй день и третий день. И я все лежал и ничего не ел за это
время, но когда мне хотелось пить, я пил из потока; и стал я подобен одуревшему
цыплёнку из-за великого утомления, голода и страха. И лодка приплыла со мной к
высокой горе, под которую втекала река; и, увидев это» я испугался, что будет
так же, как в прошлый раз, на предыдущей реке, и хотел остановить лодку и выйти
из неё на гору, но вода одолела меня и повлекла лодку, и лодка пошла под гору,
и, увидев это, я убедился, что погибну, и воскликнул: «Нет мощи и силы, как у
Аллаха, высокого, великого!» А лодка прошла небольшое расстояние и вышла на
просторное место; и вдруг я вижу: передо мной большая река, и вода шумит,
издавая гул, подобный гулу грома, и мчась, как ветер. И я схватился за лодку
руками, боясь, что выпаду из неё, и волны играли со мной, бросая меня направо и
налево посреди этой реки; и лодка спускалась с течением воды по реке, и я не
мог её задержать и не был в состоянии направить её в сторону суши, и, наконец,
лодка остановилась со мной около города, великого видом, с прекрасными
постройками, в котором было много народа. И когда люди увидали, как я спускался
на лодке посреди реки по течению, они бросили мне в лодку сеть и верёвки и
вытянули лодку на сушу, и я упал среди них, точно мёртвый, от сильного голода,
бессонницы и страха.
И навстречу мне вышел из собравшихся человек, старый годами,
великий шейх, и сказал мне: «Добро пожаловать!» – и накинул на меня много
прекрасных одежд, которыми я прикрыл срамоту; а затем этот человек взял меня и
пошёл со мной и свёл меня в баню; он принёс мне оживляющего питья и прекрасные
благовония. А когда мы вышли из бани, он взял меня к себе в дом и ввёл меня
туда, и обитатели его дома обрадовались мне, и он посадил меня на почётное
место и приготовил мне роскошных кушаний, и я ел, пока не насытился, и
прославил великого Аллаха за своё спасение.
А после этого его слуги принесли мне горячей воды, и я вымыл
руки, и невольницы принесли шёлковые полотенца, и я обсушил руки и вытер рот; и
потом шейх в тот же час поднялся и отвёл мне отдельное, уединённое помещение в
своём доме и велел слугам и невольницам прислуживать мне и исполнять все мои
желанья и дела, и слуги стали обо мне заботиться.
И я прожил таким образом у этого человека, в доме
гостеприимства, три дня, и хорошо ел, и хорошо пил, и сдыхал прекрасные запахи,
и душа вернулась ко мне, и мой страх утих, и сердце моё успокоилось, и я
отдохнул душой. А когда наступил четвёртый день, шейх пришёл ко мне и сказал:
«Ты возвеселил нас, о дитя моё! Слава Аллаху за твоё спасение! Хочешь пойти со
мной на берег реки и спуститься на рынок? Ты продашь свой товар и получишь
деньги, и, может быть, ты купишь на них что-нибудь, чем станешь торговать».
И я помолчал немного и подумал про себя: «А откуда у меня
товар и какова причина этих слов?» А шейх продолжал: «О дитя моё, не печалься и
не задумывайся, пойдём на рынок; и если мы увидим, что кто-нибудь даёт тебе за
твои товары цену, на которую ты согласен, я возьму их для тебя, а если товары
не принесут ничего, чем бы ты был доволен, я сложу их у себя в моих кладовых до
тех пор, пока не придут дни купли и продажи». И я подумал о своём деле и сказал
своему разуму: «Послушайся его, чтобы посмотреть, что это будет за товар»; и
затем сказал: «Слушаю и повинуюсь, о дядя мой шейх! То, что ты делаешь,
благословенно, и невозможно тебе прекословить ни в чем».
И затем я пошёл с ним на рынок и увидел, что он разобрал
лодку, на которой я приехал (а лодка была из сандалового дерева), и послал
зазывателя кричать о ней…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Пятьсот шестьдесят пятая ночь
Когда же настала пятьсот шестьдесят пятая ночь, она сказала:
«Дошло до меня, о счастливый царь, что Синдбад-мореход пришёл с шейхом на берег
реки и увидел, что лодка из сандалового дерева, на которой он приехал, уже
развязана, и увидел посредника, который старался продать дерево.
«И пришли купцы, – рассказывал Синдбад, – и
открыли ворота цены, и за лодку набавляли цену, пока она не достигла тысячи
динаров, а потом купцы перестали набавлять, и шейх обернулся ко мне и сказал:
„Слушай, о дитя моё, такова цена твоего товара в дни, подобные этим. Продашь ли
ты его за эту цену, или станешь ждать, и я сложу его у себя в кладовых, пока не
придёт время увеличения его цены и мы его про дадим?“ – „О господин, веление
принадлежит тебе, делай же что хочешь“, – ответил я; и старец сказал: „О
дитя моё, продашь ли ты мне это дерево с надбавкой в сто динаров золотом сверх
того, что дали за него купцы?“ – „Да, – отвечал я, – я продам тебе
этот товар“, – и получил за него деньги. И тогда старец приказал своим
слугам перенести дерево в свои кладовые, и я вернулся с ним в его дом. И мы
сели, и старец отсчитал мне всю плату за дерево и велел принести кошельки и
сложил туда деньги и запер их на железный замок, ключ от которого он отдал мне.
А через несколько дней и ночей старец сказал мне: «О дитя
моё, я предложу тебе кое-что и желаю, чтобы ты меня в этом послушал». – «А
что это будет за дело?» – спросил я его. И шейх ответил: «Знай, что я стал стар
годами и у меня нет ребёнка мужского пола, но есть у меня молоденькая дочь,
прекрасная видом, обладательница больших денег и красоты, и я хочу выдать её за
тебя замуж, чтобы ты остался с ней в нашей стране; а впоследствии я отдам тебе
во владение все, что у меня есть, и все, чем владеют мои руки. Я ведь стал
стар, и ты встанешь на моё место». И я промолчал и не сказал ничего, а старец
молвил: «Послушайся меня, о дитя моё, в том, что я тебе говорю, я ведь желаю тебе
блага. Если ты меня послушаешься, я женю тебя на моей дочери, и ты станешь как
бы моим сыном, и все, что в моих руках и принадлежит мне, будет твоё, а если ты
захочешь торговать и отправиться в твою страну, никто тебе не будет
препятствовать, и вот твои деньги у тебя под рукой. Делай же так, как захочешь
и изберёшь». – «Клянусь Аллахом, о дядя мой шейх, ты стал как бы моим
отцом, и я испытал многие ужасы, и не осталось у меня ни мнения, ни
знания! – ответил я. – Веление во всем, что ты хочешь, принадлежит
тебе». И тогда шейх приказал своим слуга я привести судью и свидетелей, и их
привели, и он женил меня на своей дочери, и сделал для нас великолепный пир и
большое торжество. И он ввёл меня к своей дочери, и я увидел, что она до
крайности прелестна и красива и стройна станом, и на ней множество разных
украшений, одежд, дорогих металлов, уборов, ожерелий и драгоценных камней,
стоимость которых – многие тысячи тысяч золота, и никто не может дать их цену.
И когда я вошёл к этой девушке, она мне понравилась, и возникла между нами
любовь, и я прожил некоторое время в величайшей радости и веселье.
И отец девушки преставился к милости великого Аллаха, и мы
обрядили его и похоронили, и я наложил руку на все, что у него было, и все его
слуги стали моим»! слугами, подвластными моей руке, которые мне служили. И
купцы назначили меня на его место, а он был их старшиной, и ни один из них
ничего не приобретал без его ведома и разрешения, так как он был их
шейхом, – и я оказался на его месте. И когда я стал общаться с жителями
этого города, я увидел, что их облик меняется каждый месяц, и у них появляются
крылья, на которых они взлетают к облакам небесным, и остаются жить в этом
городе только дети и женщины; и я сказал про себя: «Когда придёт начало месяца,
я попрошу кого-нибудь из них, и, может быть, они отнесут меня туда, куда сами
отправляются».
И когда пришло начало месяца, цвет жителей этого города
изменился, и облик их стал другим, и я пришёл к одному из них и сказал:
«Заклинаю тебя Аллахом, унеси меня с собой, и я посмотрю и вернусь вместе с
вами». – «Это вещь невозможная», – отвечал он. Но я не переставал
уговаривать его, пока он не сделал мне этой милости, и я встретился с этим
человеком и схватился за него, и он полетел со мной по воздуху, а я не осведомил
об этом никого из моих домашних, слуг или друзей.
И этот человек летел со мной, а я сидел у него на плечах,
пока он не поднялся со мной высоко в воздух, и я услышал славословие ангелов в
куполе небосвода и подивился этому и воскликнул: «Хвала Аллаху, да будет слава
Аллаху!»
И не закончил я ещё славословия, как с неба сошёл огонь и
едва не сжёг этих людей. И все они спустились и бросили меня на высокую гору,
будучи в крайнем гневе на меня, и улетели и оставили меня, и я остался один на
этой горе и стал себя упрекать за то, что я сделал, и воскликнул: «Нет мощи и
силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Всякий раз как я освобожусь из
беды, я попадаю в беду более жестокую».
И я оставался на этой горе, не зная, куда направиться; и
вдруг прошли мимо меня двое юношей, подобные лунам, и в руке каждого из них
была золотая трость, на которую они опирались. И я подошёл к ним и
приветствовал их, и они ответили на моё приветствие, и тогда я сказал им:
«Заклинаю вас Аллахом, кто вы и каково ваше дело?»
И они ответили мне: «Мы из рабов Аллаха великого», – и
дали мне трость из червонного золота, которая была с ними, и ушли своей
дорогой, оставив меня. И я остался стоять на вершине горы, опираясь на посох, и
раздумывал о деле этих юношей.
И вдруг из-под горы выползла змея, державшая в пасти
человека, которого она проглотила до пупка, и он кричал: «Кто освободит меня,
того освободит Аллах от всякой беды!»
И я подошёл к этой змее и ударил её золотой тростью по
голове, и она выбросила этого человека из пасти…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Пятьсот шестьдесят шестая ночь
Когда же настала пятьсот шестьдесят шестая ночь, она
сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Синдбад-мореход ударил змею
золотой тростью, которая была у него в руках, и змея выбросила этого человека
из пасти.
«И человек подошёл ко мне, – говорил Синдбад, – и
сказал: „Раз моё спасение от этой змеи совершилось твоими руками, я больше не
расстанусь с тобой, и ты будешь мне товарищем на этой горе“. – „Добро
пожаловать!“ – отвечал я ему; и мы пошли по горе. И вдруг подошли к нам
какие-то люди, и я посмотрел на них и увидел того человека, который унёс меня
на плечах и летал со мной.
И я подошёл к нему и стал перед ним оправдываться и
уговаривать его и сказал: «О друг мой, не так поступают друзья с друзьями!» И
этот человек ответил мне: «Это ты погубил нас, прославляя Аллаха у меня на
спине!» – «Не взыщи с меня, – сказал я, – это не было мне ведомо, но
теперь я никогда не буду говорить».
И этот человек согласился взять меня с собой, но поставил
мне условие, что я не буду поминать Аллаха и прославлять его у него на спине. И
он понёс меня и полетел со мной, как в первый раз, и доставил меня в моё
жилище; и моя жена вышла мне навстречу и приветствовала меня и поздравила со
спасением и сказала: «Берегись впредь выходить с этими людьми и не води с ними
дружбы: они братья шайтанов и не знают, как поминать Аллаха великого». –
«А почему жил с ними твой отец?» – спросил я; и она сказала: «Мой отец не
принадлежал к ним и не поступал так, как они; и, по-моему, раз мой отец умер,
продай все, что у нас есть, и возьми на вырученные деньги товар и затем
отправляйся в твою страну, к родным, и я поеду с тобой: мне нет нужды сидеть в
этом городе после смерти матери и отца».
И я стал продавать вещи этого шейха одну за другой, выжидая,
пока кто-нибудь выедет из этого города, чтобы мне поехать с ним; и когда это
было так, некоторые люди в городе захотели уехать, но не находили для себя
корабля.
И они купили брёвен и сделали себе большой корабль, и я
нанял его вместе с ними и отдал им плату полностью, а затем я посадил на
корабль мою жену и сложил туда все, что у нас было, и мы оставили наши владения
и поместья и уехали.
И мы ехали по морю, от острова к острову, переезжая из моря
в море, и ветер был хорош во все время путешествия, пока мы благополучно не
прибыли в город Басру. Но я не остался там, а нанял другой корабль и перенёс
туда все, что со мной было, и отправился в город Багдад, и пошёл в свой
квартал, и пришёл к себе домой, и встретил моих родных, друзей и любимых. Я
сложил в кладовые все бывшие со мной товары; и мои родные высчитали, сколько
времени я был в отлучке в седьмое путешествие, и оказалось, что прошло двадцать
семь лет, так что они перестали надеяться на моё возвращение. А когда я
вернулся и рассказал им обо всех моих делах и о том, что со мной случилось, все
очень удивились этому и поздравили меня со спасением, и я закаялся перед
Аллахом великим путешествовать по суше и по морю после этого седьмого
путешествия, которое положило конец путешествиям, и оно пресекло мою страсть. И
я возблагодарил Аллаха (слава ему и величие!) и прославил его и восхвалил за
то, что он возвратил меня к родным в мою страну и на родину. Посмотри же, о
Синдбад, о сухопутный, что со мной случилось, и что мне выпало, и каковы были
мои дела!»
И сказал Синдбад сухопутный Синдбаду-мореходу: «Заклинаю
тебя Аллахом, не взыщи с меня за то, что я сделал по отношению к тебе!» И они
жили в дружбе и любви и великом веселье, радости и наслаждении, пока не пришла
к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, которая разрушает
дворцы и наделяет могилы, то есть – смерть… Да будет же слава живому, который
не умирает!
|
