Рассказ об Исхаке
Мосульском и слепце (ночи 695—696)
Рассказывают также, о царь, что Исхакибн Ибрахим, мосулец,
говорил: «Однажды вечером был я у себя в доме, а случилось это в зимнее время,
и развернулись облака, и дожди громоздились друг на друге и капали, словно из
дыр бурдюков. И отказался шедший и приходящий ходить по дорогам из-за дождей и
грязи, и у меня стеснилась грудь, так как не приходил ко мне никто из друзей и
я не мог к ним пойти из-за большой грязи и слякоти. И я сказал слуге: „Принеси
чего-нибудь, чем бы я мог заняться“. И он принёс мне кушаний и напитков, но они
показались мне горькими, так как не было со мною никого, кто бы меня развлёк, и
я все время выглядывал из окон и смотрел на дороги, пока не пришла ночь. И
тогда я вспомнил невольницу, принадлежавшую одному из сыновей альМахди[581] которую я любил (а она
умела петь и извлекать звуки из музыкальных инструментов), и сказал себе: «Если
бы была она сегодня вечером у нас, моя радость была бы полной и сократились бы
ночь, думы и беспокойство». И вдруг кто-то постучал в ворота и спросил: «Войдёт
ли любимый, что стоит у дверей?» И я сказал себе: «Может быть, дерево желания
принесло плоды?»
И я подошёл к воротам, и вдруг оказалось, что это моя
подруга и на ней был зелёный плащ, в который она завернулась, а на голове
парчовая повязка, предохранявшая от дождя. И она до колен утопала в грязи, и
вся её одежда пропиталась водой из сточных труб, и была она как бы вылита в
дивной форме[582].
«О госпожа моя, – спросил я её, – что привело тебя
в такую непогоду?» И девушка ответила: «Твой посланный пришёл ко мне и описал,
какова твоя любовь и тоска, и мне оставалось только поспешить к тебе». И я удивился
этому…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные
речи.
Шестьсот девяносто шестая ночь
Когда же настала шестьсот девяносто шестая ночь, она
сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка пришла и
постучала в ворота Исхака, он вышел к ней и спросил: „О госпожа, что привело
тебя в непогоду?“ И девушка ответила: „Твой посланный пришёл ко мне и описал,
какова твоя любовь и тоска, и мне оставалось только поспешить к тебе“.
«И я удивился этому, но мне не хотелось сказать ей: „Я
никого к тебе не посылал“. И воскликнул: „Слава Аллаху за то, что он соединил
нас после мук ожидания, которые я вынес, и если бы ты заставила меня прождать
ещё минуту, я должен был бы сам бежать к тебе: я по тебе тоскую и очень тебя
люблю“.
И затем я сказал слуге: «Подай воды!» И он принёс котелок с
горячей водой, чтобы девушка привела себя в порядок, и я велел ему лить воду ей
на ноги, и сам принялся их мыть, а затем я приказал подать платье из
роскошнейших одежд и одел девушку, после того как она сняла то, что на ней
было. И мы сели, и я велел подать кушанья, но девушка отказалась от них, и я
спросил: «Есть ли у тебя охота к питью?» И она отвечала: «Да!» – и выпила
несколько кубков и спросила: «Кто будет петь?» – «Я, о госпожа», – ответил
я. И девушка сказала: «Не хочу!» – «Кто-нибудь из моих невольниц», –
сказал я. И девушка воскликнула: «Не желаю!» И я сказал: «Спой сама!» – но она
молвила: «И я тоже не стану!» – «Кто же будет тебе петь?» – спросил я. И
девушка молвила: «Выйди поищи, кто мне смог бы петь».
И я вышел, из покорности ей, но не имел надежды и был
уверен, что никого не найду в такое время. И я шёл до тех пор, пока не дошёл до
площади, и вдруг увидел слепого, который тыкал своей палкой в землю и говорил:
«Да не воздаст Аллах тем, у кого я был, добром! Когда я пел, они не слушали, а
когда молчал, они надо мной смеялись». – «Ты певец?» – спросил я его. И он
ответил: «Да». И тогда я сказал: «Не желаешь ли ты закончить вечер у нас и
развлечь нас?» – «Если хочешь, возьми меня за руку», – оказал он. И я взял
его за руку и пошёл к дому. «О госпожа, – сказал я девушке, – я
привёл слепого певца, мы будем им наслаждаться, и он нас не увидит». – «Ко
мне его!» – воскликнула она. И я ввёл слепого и предложил ему кушанья, и он
поел немного и вымыл руки, и затем я подал ему вино, и он выпил три кубка. «Кто
ты будешь?» – спросил он потом. И я ответил: «Исхак, сын Ибрахима мосульского».
И тогда слепой сказал: «Я слышал о тебе, и теперь радуюсь, что разделил с тобой
трапезу». – «О господин, – сказал я, – я радуюсь твоей радости».
И слепец молвил: «Спой мне, о Исхак». И я взял лютню, дурачась, и сказал:
«Слушаю и повинуюсь!» И когда я спел и песня окончилась, слепец сказал: «О
Исхак, ты близок к тому, чтобы быть певцом!» И душа моя показалась мне
ничтожной, и я откинул лютню. «Разве нет у тебя никого, кто бы хорошо пел?» –
«спросил слепец. „У меня есть невольница“, – ответил я. И слепец сказал:
„Прикажи ей спеть“. – „А ты споёшь, когда удостоверишься в том, как она
поёт?“ – спросил я. И слепец сказал: „Да!“
И когда: девушка спела, слепец воскликнул: «Нет, ты не
показала никакого искусства!» И девушка откинула лютню, разгневанная, и
сказала: «То, что у нас было, мы отдали, и если у тебя есть что-нибудь, окажи
нам этим милость.). – „Подайте мне лютню, которой не касалась
рука“, – сказал слепец.
И я велел слуге принести новую лютню, и слепец настроил её и
заиграл ни незнакомый лад и начал петь, говоря, такое двустишие:
«Летел, рассекая мрак, – а ночь
так длинна была —
Любимый, который знал часы посещения.
И вот нас встревожили привет и слова его:
«Войдёт ли возлюбленный, стоящий у ваших врат?»
И девушка взглянула на меня искоса и сказала: «Тайну,
которая была между нами, твоя грудь не сумела удержать даже и часа – ты поверил
её этому человеку».
И я стал ей клясться и извиняться перед ней и принялся
целовать ей руки, щекотать ей груди и кусать щеки, пока она не засмеялась. И
потом я обратился к слепому и сказал ему: «Спой, о господин».
И слепец взял лютню и пропел такие два стиха:
«Красавиц я посещал не редко, и часто
я
Касался рукою пальцев, ярко
окрашенных.
Гранаты я щекотал груди и покусывал
Округлое яблоко прекрасной щеки её».
«О госпожа, кто его осведомил о том, что мы делали?» –
спросил я, и девушка сказала: «Твоя правда!»
А потом мы отошли от слепого в сторону. И он сказал: «Я хочу
помочиться!» И я крикнул: «Эй, слуга, возьми свечку и иди впереди».
И слепой вышел и задержался, и мы пошли его искать, но не
нашли, и оказалось, что ворота заперты и ключи в кладовой. И не знали мы, на
небо он поднялся или под землю опустился, и понял я тогда, что это – Иблис и
что он был для меня сводником.
И потом девушка ушла, и я вспомнил слова Абу-Новаса, который
сказал такие два стиха:
«Дивлюсь Иблису я с его гордостью
И мерзостью, которую он творит!
Из гордости не пал пред Адамом он,
И сводником он стал для детей его».
|
