Глава 29. ВЛЮБЛЕННЫЙ И
ДАМА ЕГО СЕРДЦА
В
Блуаском замке горели свечи у безжизненного тела Гастона Орлеанского,
последнего представителя прошлого. Горожане слагали ему эпитафию далеко не
хвалебного свойства; вдовствующая герцогиня, забыв, что в юности она так любила
покойника, что бежала из отцовского дома, теперь, в двадцати шагах от траурной
залы, углубилась в денежные расчеты. Вообще жизнь в замке текла своим чередом.
Ни мрачный звон колокола, ни голоса певчих, ни пламя свечей, мерцавшее за
оконными стеклами, ни подготовка к погребению не смущали парочку, которая
сидела подле уже знакомого нам окна; оно выходило во внутренний двор из
комнаты, принадлежавшей к так называемым малым апартаментам.
Веселый
солнечный луч (ибо солнце, по-видимому, мало беспокоилось о потере, понесенной
Францией) падал на двух собеседников.
Он был
юноша лет двадцати пяти, маленький, смуглый, с хитрым живым лицом и огромными
глазами, затененными длинными ресницами, его большой рот часто улыбался,
показывая прекрасные зубы, а острый подбородок обладал редкой подвижностью.
Вовремя разговора он нежно наклонялся к молодой девушке, которая, надо сказать,
не отстранялась от него с той поспешностью, которой требовали строгие правила
приличия.
Девушку
мы знаем, так как уже видели ее однажды у этого самого окна под лучами такого
же яркого солнца. Лукавство сочеталось в ней с рассудительностью Она была
очаровательна, когда смеялась, и красива, когда становилась серьезной По правде
говоря, она чаще бывала очаровательна, чем красива.
Собеседники
были увлечены каким-то полушутливым, полусерьезным спором.
– Скажите,
господин Маликорн, – спросила девушка, – угодно ли вам наконец
поговорить разумно?
– А
вы думаете, это легко, Ора? – возразил Маликорн. – Делать то, чего от
тебя хотят, когда нельзя делать то, что можешь?
– Ну,
вы, кажется, запутались в словах. Бросьте, мой дорогой, прокурорскую логику.
– Опять-таки
немыслимо: ведь я чиновник. И вы меня упрекаете за то, что я стою ниже вас…
Итак, я ничего вам не скажу.
– Полно,
я и не думаю упрекать вас Скажите, что вы собирались сказать. Говорите, я этого
хочу.
– Хорошо,
повинуюсь. Герцог умер.
– Ах,
боже мой, вот новость! Откуда вы явились, чтобы сообщить это?
– Я
приехал из Орлеана.
– И
это ваша единственная новость?
– О
нет… Я могу еще сообщить, что принцесса Генриетта Английская едет во Францию,
чтобы выйти замуж за брата его величества.
– Вы
положительно невыносимы, Маликорн, с вашими допотопными новостями. Если вы не бросите
своей привычки вечно насмехаться, я вас прогоню.
– Ого!
– Право,
вы выводите меня из терпения.
– Ну,
ну, потерпите.
– Вы
хотите набить себе цену? Я знаю, для чего.
– Скажите,
я отвечу откровенно, если вы угадаете.
– Вы
знаете, что мне хочется получить место фрейлины, о котором я имела глупость
просить вас похлопотать, а вы скупитесь использовать свое влияние.
– Я? –
Маликорн опустил глаза, сложил руки и принял лукавый вид. Какое же влияние может
иметь бедный чиновник?
– У
вашего отца недаром двадцать тысяч ливров годового дохода, господин Маликорн.
– Провинциальное
состояние, сударыня.
– Ваш
отец недаром посвящен в тайны принца Конде.
– Это
преимущество ограничивается тем, что отец ссужает принца деньгами.
– Словом,
вы недаром самый большой хитрец во всей провинции.
– Вы
мне льстите.
– Чем?
– Я
утверждаю, что у меня нет никакого влияния, а вы говорите обратное.
– Ну,
так что же мое место, дадут мне его или нет?
– Дадут.
– Но
когда?
– Когда
вы пожелаете.
– Где
же патент?
– У
меня в кармане.
Маликорн
улыбнулся и вынул из кармана бумагу.
Монтале
схватила ее, точно добычу, и жадно пробежала глазами. Ее лицо постепенно прояснилось.
– Маликорн, –
воскликнула она, кончив чтение, – право, вы добрый человек!
– Почему?
– Потому
что вы могли заставить меня заплатить за место фрейлины – и не сделали
этого.
Но
Маликорн храбро выдержал ее нападение.
– Я
вас не понимаю, – сказал он.
На этот
раз смутилась Монтале.
– Я
открыл вам свои чувства, – продолжал Маликорн. – Вы трижды сказали со
смехом, что не любите меня; а один раз без смеха поцеловали меня.
Это все,
что мне нужно.
– Все? –
проговорила кокетка тоном оскорбленной гордости.
– Да,
все, – ответил Маликорн.
– А!
В этом
восклицании звучал гнев вместо благодарности, какой он мог ждать. Он спокойно
покачал головой.
– Послушайте,
Монтале, – начал молодой человек, не заботясь о том, понравится ли его
даме такое фамильярное обращение, – не будем спорить на эту тему.
– Почему?
– Потому
что за время нашего знакомства, которое длится уже год, вы уже двадцать раз выгнали
бы меня, если бы я вам не нравился.
– Скажите
пожалуйста! А по какому поводу я выгнала бы вас?
– Я
бывал достаточно дерзок.
– Что
правда, то правда!
– Не
будем ссориться. Итак, раз вы меня не выгнали, то не без причины.
– Но
не потому, что я вас люблю.
– Согласен.
Скажу даже, что в данную минуту вы меня ненавидите.
– О,
вы никогда не говорили большей правды!
– Хорошо.
Я вас тоже.
– А,
принимаю к сведению.
– Принимайте.
Вы меня находите грубым и глупым. Я нахожу, что у вас резкий голос и лицо
исказилось от гнева. Сейчас вы скорее выброситесь из окна, чем позволите мне
поцеловать кончик вашего пальца. А я охотнее брошусь с колокольни, чем
дотронусь до подола вашего платья. Но через пять минут вы меня будете любить, а
я вас обожать!
– Сомневаюсь!
– А
я вам ручаюсь.
– Какая
самоуверенность!
– А
потом, это еще не главная причина. Я вам нужен, Ора, как и вы мне. Когда вам
угодно быть веселой, я вас смешу; когда мне хочется быть влюбленным, я на вас
смотрю. Я добыл вам место фрейлины, которого вы желали. Вы сделаете сейчас все,
что я захочу.
– Я?
– Да,
вы. Но в данную минуту, милая Ора, заявляю вам, я ничего не хочу; итак, будьте
спокойны.
– Вы
ужасный человек, Маликорн. Я так обрадовалась этому месту, а вы мне испортили
все удовольствие.
– Ну,
у вас еще есть время. Успеете порадоваться, когда я уйду.
– Так
уходите…
– Хорошо,
но раньше позвольте дать вам совет…
– Какой?
– Развеселитесь:
когда вы дуетесь, то становитесь безобразной.
– Грубиян!
– Надо
же говорить правду друг другу.
– Как
вы злы, Маликорн!
– А
вы неблагодарны, Монтале!
Маликорн
облокотился на подоконник.
Монтале
взяла книгу и раскрыла ее.
Маликорн
встал, почистил рукавом шляпу и оправил черный плащ.
Притворяясь,
что читает, Монтале тайком посматривала на него.
– Теперь
он принимает почтительный вид! – с горячностью вскричала она. –
Значит, будет дуться неделю.
– Две, –
с поклоном заметил Маликорн.
Монтале
замахнулась на него книгой.
– Чудовище! –
сказала она. – Ах, почему я не мужчина?
– Что
бы вы тогда сделали со мной?
– Я
задушила бы тебя.
– Ага,
отлично! – ответил Маликорн. – Мне кажется, я начинаю желать одной
вещи.
– Чего,
демон? Чтобы я задохнулась от злости?
– Маликорн
почтительно вертел в руках шляпу. Вдруг он отбросил ее, схватил молодую, девушку
за плечи, привлек к себе и приник к ее губам губами, слишком жаркими для
человека, который старался казаться равнодушным.
Она
хотела было закричать, но поцелуй заглушил ее восклицание. Раздраженная и
взволнованная, девушка оттолкнула Маликорна к стене.
– Ну,
вот, – философски заметил Маликорн. – Теперь на шесть недель.
До
свидания, сударыня, примите мой почтительный привет.
И он
сделал несколько шагов к выходу.
– Нет,
нет, вы не уйдете! – вскрикнула Монтале, топнув ногой. – Останьтесь,
я приказываю.
– Вы
приказываете?
– Разве
я не ваша госпожа?
– Да,
властительница моих чувств и моего ума.
– Значит,
мое достояние – сухой ум и глупые чувства?
– Берегитесь,
Монтале, – остановил ее Маликорн, – я вас знаю: вы можете влюбиться в
вашего слугу!
– Ну
да, да, – сказала она, кидаясь к нему на шею скорее с детской беспечностью,
нежели со страстью. – Да, да, ведь я же должна поблагодарить вас!
– За
что?
– За
место фрейлины: в нем вся моя будущность.
– И
моя также.
Монтале
посмотрела на него.
– Как
ужасно, – вздохнула она, – что никогда не угадаешь, говорите вы
серьезно или шутите.
– Вполне
серьезно. Я еду в Париж; вы едете туда же, мы едем в столицу.
– Значит,
только ради этого вы помогли мне? Эгоист!
– Что
делать, Ора, я не могу жить без вас.
– По
правде сказать, я тоже не могу обойтись без вас. А все-таки надо сознаться, что
вы злой человек.
– Ора,
милая Ора, берегитесь, не принимайтесь опять за оскорбления; вы знаете, какое
действие они производят на меня. Я буду вас обожать.
И, еще
не кончив говорить, Маликорн снова привлек к себе девушку.
В это
мгновение на лестнице послышались шаги.
Молодые
люди стояли так близко друг к другу, что вошедший увидел бы их обнявшимися,
если бы Монтале с силой не оттолкнула Маликорна, который ударился о дверь
спиной в то самое мгновение, когда она открылась.
Послышался
громкий возглас, сердитая воркотня.
Это
оказалась г-жа де Сен-Реми. Злополучный Маликорн стукнул ее дверью, которую она
открывала.
– Опять
этот бездельник! – закричала старая дама. – Вечно он тут!
– Ах,
извините, – почтительно ответил Маликорн, – вот уже целая долгая
неделя, как меня здесь не было.
|
