Глава 30. ТРИУМФЕМИНАТ
Приехав
в Париж, король отправился в совет и часть дня работал. Молодая королева осталась
с Анной Австрийской и по уходе короля разрыдалась.
– Ах,
матушка, – сказала она, – король больше меня не любит. Что будет со
мной, боже праведный?
– Муж
всегда любит такую жену, как вы, – отвечала Анна Австрийская.
– Может
наступить время, матушка, когда он полюбит другую.
– Что
вы называете любить?
– Ах,
всегда думать о ком-нибудь, всегда искать встречи с этим лицом!
– А
разве вы заметили у короля что-нибудь подобное? – спросила Анна
Австрийская.
– Нет,
сударыня, – неуверенно молвила молодая королева.
– Вот
видите, Мария!
– А
между тем, дорогая матушка, согласитесь, что король пренебрегает мною.
– Король,
дочь моя, принадлежит всему королевству.
– Вот
почему он не принадлежит мне; вот почему и меня, как многих королев, король бросит,
забудет, и любовь, слава, почести станут уделом других. Ах, матушка, король так
красив! Многие женщины будут признаваться ему в любви, многие будут любить его!
– Женщины
редко любят в короле мужчину. Но если бы это случилось, в чем я сомневаюсь,
пожелайте, Мария, чтобы эти женщины действительно любили вашего мужа.
Во-первых, самоотверженная любовь женщины быстро надоедает мужчине, во-вторых, полюбив,
женщина теряет всякую власть над мужчиной, от которого она не добивается ни
могущества, ни богатства, а только любви. Итак, пожелайте, чтобы король любил
как можно меньше, а его избранница как можно больше.
– Ах,
матушка, беззаветная любовь заключает в себе огромную силу.
– А
вы говорите, что вы покинуты!
– Это
правда, я говорю глупости… Но одного, однако, я не могла бы вынести.
– Чего
именно?
– Счастливого
выбора, новой семьи, которую он нашел бы у другой женщины. О, если я когда-нибудь
узнаю, что у короля есть дети… я умру!
– Мария!
Мария! – улыбнулась в ответ королева-мать и взяла за руку молодую
женщину. – Запомните то, что я вам скажу, и пусть мои слова всегда будут
служить вам утешением: у короля не может быть наследника без вас, у вас же он может
быть без короля.
И с
этими словами Анна Австрийская громко расхохоталась, покинула свою невестку и пошла
навстречу принцессе, о приходе которой в эту минуту доложил паж.
Лицо у
принцессы было озабоченное, как у человека, что-то затеявшего.
– Я
пришла узнать, – начала она, – не утомило ли ваши величества наше
путешествие?
– Нисколько, –
отвечала королева-мать.
– Немного, –
проговорила Мария-Терезия.
– А
я очень обеспокоена.
– Чем? –
взглянула на нее Анна Австрийская.
– Король,
наверное, устал от верховой езды.
– Нет,
ему было полезно прокатиться верхом.
– Я
сама посоветовала ему, – сказала, побледнев, Мария-Терезия.
Принцесса
ничего не отвечала, а только улыбнулась одной из свойственных ей улыбок, при
которой все лицо ее оставалось неподвижным и только губы кривились. Она тотчас
же переменила тему разговора:
– Мы
нашли Париж совершенно таким же, как покинули его: по-прежнему интриги, козни,
кокетство.
– Интриги!
Какие интриги? – спросила королева-мать.
– Много
говорят о господине Фуке и госпоже Плесси-Бельер.
– Которая
записалась, значит, под десятитысячным номером? – усмехнулась
королева-мать. – Ну а козни?
– По-видимому,
у нас какие-то неприятности с Голландией.
– Принц
рассказал мне историю с медалями.
– Ах,
медали, отчеканенные в Голландии, – воскликнула молодая королева, –
на которых изображено облако, проходящее по солнцу-королю! Напрасно вы
называете это кознями. Это просто неприличная выходка.
– Такая
жалкая, что король не обратит на нее внимания, – заметила
королева-мать. – А что вы скажете о кокетстве? Вы намекали на госпожу
д'Олон?
– Нет,
нет! Нужно искать поближе.
– Casa
de usted[29], –
прошептала королева-мать на ухо невестке, не шевеля губами.
Принцесса
не услышала этих слов и продолжала?
– Вы
знаете ужасную новость?
– Как
же! О ранении господина де Гиша?
– И
вы, как и все, объясняете это несчастным случаем на охоте?
– Да,
конечно, – ответили обе королевы, проявив на этот раз интерес.
Принцесса
подошла ближе…
– Дуэль! –
произнесла она.
– А! –
воскликнула Анна Австрийская, для ушей которой слово дуэль звучало неприятно:
во время ее царствования дуэли были запрещены во Франции.
– Прискорбная
дуэль, которая чуть было не стоила принцу двух его лучших друзей, а королю –
двух преданных слуг.
– Из-за
чего же произошла эта дуэль? – спросила молодая королева, движимая
каким-то тайным инстинктом.
– Из-за
кокетства, – торжествующе сказала принцесса. – Противники рассуждали
о добродетели одной дамы: один находил, что рядом с нею Паллада – ничто;
другой уверял, будто эта дама подражает Венере, прельстившей Марса, и эти
господа подрались, как Ахилл с Гектором.
– Венера,
прельстившая Марса? – прошептала молодая королева, не решаясь углублять
аллегорию.
– Кто
же эта дама? – начала без обиняков Анна Австрийская. – Вы как будто
сказали, что она фрейлина?
– Неужели
сказала? – удивилась принцесса.
– Да.
Мне показалось даже, что вы назвали ее имя.
– А
знаете ли вы, что такая женщина приносит большое несчастье в королевский дом?
– Это
мадемуазель де Лавальер? – спросила королева-мать.
– Представьте,
да; эта дурнушка.
– Я
считала ее невестой одного дворянина, который не является ни господином де
Гишем, ни господином де Бардом.
– Очень
возможно, ваше величество.
Молодая
королева взяла вышивание и с притворным спокойствием стала распутывать нитки;
однако дрожащие пальцы выдавали ее волнение.
– Что
такое вы сказали о Венере и Марсе? – продолжала расспрашивать
королева-мать. – Разве есть какой-нибудь Марс?
– Она
хвастается, что есть.
– Вы
говорите, хвастается?
– Это
и было причиной дуэли.
– И
господин де Гиш держал сторону Марса?
– Да,
конечно, как преданный его слуга.
– Преданный
слуга! – вскричала молодая королева, забыв всякую сдержанность, настолько
ее мучила ревность. – Чей слуга?
– Защищать
Марса, – говорила принцесса, – можно было, только принеся в жертву
Венеру. Поэтому господин де Гиш утверждал, что Марс решительно ни в чем не
повинен и что Венера просто хвастунья.
– А
господин де Вард, – спокойно спросила Анна Австрийская, – настаивал,
что Венера права?
«Дорого
же вы, де Вард, поплатитесь за рану, нанесенную благороднейшему
человеку!» – подумала принцесса.
Она с
ожесточением напала на де Варда, мстя таким образом за раненого и возвращая одновременно
собственный долг; принцесса была уверена, что ей удастся окончательно погубить
своего врага. Она наговорила о нем так много, что если бы слова ее слышал
Маникан, он пожалел бы о своих хлопотах за друга, – столько вреда принесли
они несчастному врагу.
– Во
всем этом, – сказала Анна Австрийская, – я вижу только одно зло –
Лавальер.
Молодая
королева снова принялась за работу с полнейшим хладнокровием.
Принцесса
слушала.
– Разве
вы не согласны со мной? – обратилась к ней Анна Австрийская.
– Разве
вы не считаете ее причиной ссоры и поединка?
Принцесса
отвечала неопределенным жестом, который можно было принять и за утвердительный
и за отрицательный.
– В
таком случае я не понимаю, что вы говорили об опасности кокетства, –
заметила Анна Австрийская.
– Да
ведь если бы эта особа не кокетничала, – поспешно ответила
принцесса, – Марс не обратил бы на нее никакого внимания.
При
новом упоминании о Марсе щеки молодой королевы на мгновение вспыхнули, однако
она продолжала работать.
– Я
не Желаю, чтобы при моем дворе одних мужчин вооружали против других, –
флегматично произнесла Анна Австрийская. – Эти нравы были, может быть,
терпимы во времена, когда раздробленное дворянство объединялось только
ухаживанием за женщинами. В те времена царили женщины, поддерживая путем частых
поединков отвагу мужчин. Но теперь, слава богу, во Франции только один
повелитель. Этому повелителю должны быть посвящены все силы и все помыслы. Я не
потерплю, чтобы моего сына лишали преданных слуг.
И,
повернувшись к молодой королеве, спросила:
– Что
делать с этой Лавальер?
– Лавальер? –
с изумлением подняла глаза Мария-Терезия. – Я не слыхала этого имени.
Этот
ответ сопровождала ледяная улыбка, которая подходит только королевским устам.
Принцесса
сама была дочерью короля и отличалась большой гордостью и большим умом; однако
слова Марии-Терезии уничтожили ее. И ей понадобилось несколько мгновений, чтобы
прийти в себя.
– Это
одна из моих фрейлин, – поклонилась принцесса.
– В
таком случае, – произнесла Мария-Терезия тем же тоном, – это касается
вас, сестра… а не нас.
– Простите, –
возразила Анна Австрийская, – это касается, меня. Я отлично понимаю, –
продолжала она, многозначительно взглянув на принцессу, – почему ваше
высочество сказали мне об этом.
– Все,
что исходит от вас, – криво улыбнулась англичанка-принцесса, исходит от
самой мудрости.
– Ее
можно будет отослать в провинцию, – мягко заметила Мария-Терезия, – и
устроить ей пенсию.
– Из
моей шкатулки! – живо прибавила принцесса.
– Нет,
нет, принцесса, – перебила Анна Австрийская, – не нужно шума.
Король
не любит, чтобы о дамах распускали дурные слухи. Пусть все это кончится посемейному.
Принцесса, вы будете настолько любезны и пришлете сюда эту девушку… А вы, дочь
моя, будьте добры оставить нас на несколько минут.
Просьбы
вдовствующей королевы были равносильны приказаниям. Мария-Терезия удалилась в
свои покои, а принцесса велела пажу позвать Лавальер.
|