Глава 27. СЫН БИКАРА
Бретонцы
были очень горды этой победой, но Арамис не обнадеживал их.
– Король, –
сказал он Портосу, когда все разошлись по домам, – узнав о сопротивлении,
распалится безудержным гневом, и после взятия острова, что неизбежно, все эти
славные люди будут уничтожены огнем и мечом.
– Отсюда
следует, что наши действия бесполезны? – опросил Портос.
– Пока
что они, несомненно, принесли пользу, так как у нас есть пленный, –
ответил епископ, – и от него мы узнаем о планах наших врагов.
– Давайте
допросим этого пленного. Способ заставить его говорить весьма прост: пойдем
ужинать и пригласим его с нами: за вином он не замедлит заговорить.
Они так
и сделали. Офицер сначала был явно встревожен, но, увидев, с какими людьми он
имеет дело, в скором времени успокоился. Не боясь скомпрометировать себя
чрезмерною откровенностью, он подробно рассказал об отставке и отбытии во
Францию д'Артаньяна. Он сообщил и о том, как после отъезда мушкетера новый
командующий приказал напасть на Бель-Иль.
На этом
его показания, естественно, обрывались.
Арамис и
Портос обменялись взглядом, выражавшим отчаяние. Нечего больше рассчитывать на
знаменитое воображение д'Артаньяна, нечего, следовательно, надеяться, в случае
поражения, на его помощь!
Продолжая
допрос, Арамис осведомился у пленного о намерениях королевских военачальников в
отношении тех, кто распоряжается на Бель-Иле.
– Приказ, –
отвечал офицер, – в бою убивать, после боя вешать.
Арамис и
Портос снова переглянулись; кровь бросилась им в лицо.
– Я
слишком легок для виселицы, – усмехнулся Арамис, – таких, как я, не
повесишь.
– А
я слишком тяжел, – сказал Портос, – такие, как я, обрывают веревку.
– Я
уверен, – учтиво заметил пленный, – что мы были бы снисходительны и
предоставили бы род смерти вашему выбору.
– Тысяча
благодарностей, – серьезно проговорил Арамис.
Портос
поклонился.
– Еще
по стаканчику, за ваше здоровье, – предложил он и выпил.
В таких
разговорах коротали они время за ужином.
Офицер,
оказавшийся человеком умным, понемногу поддавался обаянию ума Арамиса и
сердечного простодушия великана Портоса.
– Простите
меня, – начал он, – за вопрос, который я собираюсь задать, но люди,
допивающие совместно шестую бутылку, имеют, пожалуй, право немножко забыться.
– Задавайте
же ваш вопрос, задавайте! – разрешил Портос.
– Говорите, –
добавил ваннский епископ.
– Не
служили ли вы, милостивые государи, в мушкетерах покойного короля?
– Да,
сударь, мы были королевскими мушкетерами, и превосходными мушкетерами, –
ответил Портос.
– Это
верно; больше того, я сказал бы, что вы были лучшими среди лучших, когда б не
боялся оскорбить память моего отца.
– Вашего
отца! – воскликнул Арамис.
– Знаете
ли вы, как меня зовут?
– Нет,
сударь, но если вы скажете…
– Меня
зовут Жорж де Бикара.
– Ах! –
вскричал Портос. – Бикара! Помните ли вы, Арамис, это имя?
– Бикара! –
задумался Арамис. – Мне кажется…
– Вспомните
хорошенько, сударь, – испросил офицер.
– Это
нетрудно! – воскликнул Портос. – Бикара, по прозвищу Кардинал… один
из четырех явившихся воспрепятствовать нам в тот день, когда мы со шпагой в
руке познакомились с д'Артаньяном.
– Совершенно
верно, господа.
– Это
был единственный, – улыбнулся Арамис, – кого мы не ранили.
– Из
этого следует, что он был превосходным воякой.
– Это
правда, сущая правда, – одновременно заметили оба друга. – Господин
де Бикара, мы весьма рады познакомиться с сыном столь храброго человека.
Бикара
пожал руки, протянутые ему бывшими мушкетерами. Арамис взглянул на Портоса, и
его взгляд говорил: «Вот человек, который поможет нам».
– Согласитесь,
сударь, – обратился он к офицеру, – что отрадно быть честным всегда и
везде?
– Мой
отец, сударь, постоянно повторял то же самое.
– Согласитесь
также, что довольно печально столкнуться с людьми, которых ждет смерть от
мушкета или веревки, и узнать, что эти люди – старинные знакомые вашего
уважаемого отца, знакомые, доставшиеся вам от него, так сказать, по наследству.
– О,
вы не обречены на такую ужасную участь, друзья мои, – возразил молодой
человек.
– Ба!
Но ведь вы сами сказали об этом.
– Я
говорил это час назад, когда совершенно не знал вас, а теперь, когда я вас
знаю, я говорю: вы избегнете этой горестной участи, если сами того пожелаете.
– Как
это, если сами того пожелаем? – вскричал Арамис, в глазах которого
загорелось нетерпение. Произнося эти слова, он попеременно смотрел на Портоса и
офицера.
– Лишь
бы, – сказал Портос, глядя, в свою очередь, с благородным бесстрашием на
Бикара, – лишь бы от нас не потребовали чего-нибудь унизительного.
– От
вас ничего не потребуют, господа, – продолжал офицер королевской
армии. – В самом деле, какие требования можно к вам предъявлять? Если вас
найдут, то предадут смерти; постарайтесь же, чтобы вас не нашли.
– Полагаю, –
с достоинством проговорил Портос, – полагаю, что я нисколько не ошибусь,
если скажу: чтобы найти нас, нужно сначала проникнуть сюда.
– Вы
совершенно правы, друг мой, – медленно произнес Арамис, все еще испытующе
глядя на Бикара, который хранил молчание и которому было явно не по себе. –
Вам хочется, господин де Бикара, рассказать нам о чем-то важном, сделать нам
какое-то весьма существенное признание, но вы не решаетесь на него, разве не
так?
– Милостивые
государи, друзья! Если я позволю себе полную откровенность, то нарушу присягу.
И все же я слышу голос, который заглушает мои сомнения и велит решиться на это.
– Пушки! –
воскликнул Портос.
– Пушки
и мушкетная трескотня! – подтвердил Арамис.
Откуда-то
издалека, со скал, донеслись зловещие звуки боя, но уже через мгновение все затихло.
– Что
это? – спросил Портос.
– То,
чего я больше всего опасался, – ответил Арамис. – Ведь атака,
произведенная вашими солдатами, сударь, – продолжал он, обращаясь к
Бикара, – была всего-навсего демонстрацией? И в то время, как ваши отряды
отходили, уступая нашему натиску, вы были уверены, что вам удастся высадиться
на другой стороне острова?
– Да,
и в нескольких пунктах.
– В
таком случае мы погибли, – спокойно заметил ваннский епископ.
– Погибли!
Это возможно, – согласился Портос. – Но ведь нас еще не схватили и не
повесили.
И с
этими словами он встал из-за стола, подошел к стене, хладнокровно снял с нее
свою шпагу и пистолеты и принялся осматривать их с тщательностью старого
опытного солдата, идущего в бой и понимающего, что жизнь его в значительной
мере зависит от качества и состояния оружия, с которым он пойдет на врага.
При
первых же пушечных выстрелах, при известии о том, что остров может быть
внезапно захвачен королевскими войсками, растерявшаяся толпа устремилась в
ворота форта. Народ искал у своих вождей помощи и совета.
В окне,
выходившем на главный двор, заполненный ожидающими приказаний солдатами и
растерянными, умоляющими о помощи местными жителями, между двумя ярко горящими
факелами показался бледный и подавленный Арамис.
– Друзья
мои, – начал д'Эрбле с мрачной торжественностью, отчетливо произнося
каждое слово, – друзья, господин Фуке, ваш покровитель, ваш друг и отец,
по приказу короля арестован и брошен в Бастилию.
Продолжительный
крик, исполненный ярости и угрозы, донесся до окна, перед которым стоял
епископ, и этот крик вызвал в нем ответное чувство.
– Отомстим
же за господина Фуке! – кричали в толпе наиболее пылкие. – Смерть королевским
солдатам!
– Нет,
друзья, нет, – сурово сказал Арамис, – нет, не надо сопротивления.
Король – хозяин у себя в королевстве. Король – исполнитель
божественной воли. Бог и король поразили господина Фуке. Склонитесь же пред
волей господней. Любите бога и короля, поразивших господина Фуке.
Не
мстите за вашего господина, не стремитесь отомстить за него. Вы напрасно
пожертвуете собой, напрасно принесете в жертву ваших жен и детей, ваше
имущество, вашу свободу. Сложите оружие, друзья мои! Сложите оружие, раз таков
приказ короля, и мирно расходитесь по вашим домам! Это я вас прошу об этом, это
я настаиваю на этом, и, если без этого не обойтись, я приказываю вам это от
имени господина Фуке.
В толпе,
собравшейся под окном, прокатился продолжительный гул, порожденный гневом и
ужасом.
– Солдаты
короля Людовика Четырнадцатого проникли на остров, – продолжал
Арамис. – Теперь между вами и ими было бы уже не сражение, а резня. Идите
и забудьте о мщении. На этот раз я приказываю вам это именем господа бога.
Мятежники,
безмолвные и покорные, медленно расходились.
– Но,
черт подери! Что вы сказали! – воскликнул Портос.
– Сударь, –
обратился к епископу Бикара, – сударь, вы спасаете здешних жителей, но не
спасаете ни себя, ни вашего друга.
– Господин
де Бикара, – молвил с исключительным благородством и такой же учтивостью ваннский
епископ, – господин де Бикара, будьте любезны считать себя с этой минуты
свободным.
– Чрезвычайно
охотно, но…
– Но
вы окажете этим услугу и нам, ибо, сообщив начальнику экспедиции, представляющему
здесь короля, о покорности жителей острова, вы не преминете, конечно,
рассказать ему и о том, как эта покорность была достигнута, и тем самым
добьетесь и для нас какой-нибудь милости.
– Милости! –
вскричал с горящими от гнева глазами Портос. – Милости! Но откуда вы взяли
подобное слово?
Арамис
резко дернул за локоть своего давнего друга, как он делал это не раз в
незабвенные дни их молодости, когда хотел показать Портосу, что он допустил или
собирается допустить какой-нибудь промах. Портос понял и замолчал.
– Я
отправляюсь, – согласился Бикара, также несколько удивленный словом
«милость», слетевшим с уст гордого мушкетера, славные деяния которого он сам
всего несколько мгновений назад так восхвалял.
– Отправляйтесь,
господин де Бикара, – сказал Арамис, раскланиваясь с ним на
прощанье, – и, покидая нас, примите изъявление нашей глубокой
признательности.
– Но
вы, господа, вы, кого я имею честь называть своими друзьями, поскольку вы
соблаговолили даровать мне это лестное право, что станется с вами? –
спросил взволнованный офицер, прощаясь со старыми знакомыми и долгими
противниками своего отца.
– Мы
не уйдем отсюда.
– Но,
боже мой! Приказ в отношении вас не оставляет места сомнениям!
– Я
ваннский епископ, господин де Бикара, а в наши дни епископа не расстреливают,
как не вешают дворянина.
– Да,
да, сударь, да, монсеньер, вы правы, конечно, вы правы; вы располагаете еще
этой возможностью спасти свою жизнь. Итак, я отправляюсь к начальнику
экспедиции. Прощайте же, господа, или, правильнее сказать, до свидания!
С этими
словами офицер вскочил на коня, оседланного для него по приказанию Арамиса, и
поскакал в том направлении, откуда донеслись выстрелы, прервавшие беседу обоих
друзой с их благородным пленником.
Арамис
посмотрел ему вслед и, оставшись наедине с Портосом, сказал:
– Итак,
вы понимаете?
– Нет,
клянусь честью, не понимаю.
– Разве
Бикара не стеснял нас своим присутствием?
– Нет,
ведь он славный малый.
– Согласен.
Но разве необходимо, чтобы всему свету было известно о пещере Локмария?
– Ах,
вот вы о чем! Это верно; теперь понимаю. Значит, мы спасаемся в нашей пещере.
– Если
вы понимаете, – возбужденно проговорил Арамис, – в дорогу, друг
Портос! Баркас ожидает нас, и мы еще не схвачены королем.
|