Глава 3. СТРАСТЬ
В день
своего прибытия в Париж Атос, как мы уже видели, проехал из королевского дворца
к себе домой, на улицу Сент-Оноре. Там ждал его виконт де Бражелон, беседуя с
Гримо.
Разговаривать
со старым слугою было делом нелегким; этим искусством обладали только два
человека: Атос и д'Артаньян. Первому это удавалось потому, что Гримо старался
заставить его говорить; д'Артаньян, напротив, умел заставить разговориться
старика Гримо.
Рауль
пытался вытянуть из него рассказ о последней поездке Атоса в Англию; Гримо передал
все подробности несколькими жестами и восемью словами, не более и не менее.
Прежде
всего волнообразным движением руки он показал, что они пересекли море.
– Это
был какой-нибудь поход? – спросил Рауль.
Гримо
утвердительно кивнул головой.
– Граф
подвергался опасностям? – спросил Рауль.
Гримо
слегка пожал плечами, что должно было означать: «В достаточной мере».
– Но
каким же именно? – спросил настойчиво виконт де Бражелон.
Гримо
указал на шпагу, на огонь и на мушкет, висевший на стене.
– Так
у графа был там враг? – вскричал Рауль.
– Монк.
Рауль
продолжал:
– Странно!
Граф все еще считает меня мальчиком и не хочет делить со мной чести и опасностей
таких походов.
Гримо
улыбнулся.
В эту
минуту приехал Атос.
Гримо,
узнав шаги своего господина, побежал к нему навстречу, и разговор на этом прекратился.
Но Раулю
хотелось получить ответ на свой вопрос. Взяв графа за обе руки, с горячей, но почтительной
нежностью он спросил:
– Как
могли вы отправиться в опасный путь, не простившись со мной, не призвав на
помощь мою шпагу? Теперь, когда я вырос, я должен быть вашей опорой: ведь вы же
воспитали меня как мужчину. Ах, граф, неужели вы хотели обречь меня на то,
чтобы никогда больше не увидеть вас?
– А
кто вам сказал, Рауль, что мое путешествие было опасным? – спросил граф,
отдавая плащ и шляпу Гримо, который отстегивал ему шпагу.
– Я, –
отвечал Гримо.
– А
зачем? – строго спросил Атос.
Гримо
смешался, но Рауль опередил его, ответив:
– Почему
же добрый Гримо не мог сказать мне правду? Кому же любить вас и помогать вам,
если не мне?..
Атос не
отвечал. Он ласковым жестом отпустил Гримо, потом сел в кресло; Рауль стоял перед
ним.
– Во
всяком случае, – продолжал Рауль, – ваше путешествие было походом… И
вам угрожали огонь и оружие…
– Не
будем говорить об этом, – мягко сказал Атос. – Я, правда, уехал
внезапно; но служба королю Карлу Второму заставила меня поспешить с отъездом.
Меня очень трогает ваше беспокойство: я знаю, что могу положиться на вас. Во
время моего отсутствия вы ни в чем не нуждались, виконт?
– Нет,
граф.
– Я
приказал Блезуа передать вам сто пистолей, как только вам понадобятся деньги.
– Я
не видел Блезуа.
– Так
вы обошлись без денег?
– У
меня осталось тридцать пистолей после продажи лошадей, которых я захватил во
время последнего похода, и месяца три назад, по милости принца Конде, я выиграл
двести пистолей в карты.
– Вы
играете… Мне это не нравится, Рауль.
– Нет,
граф, я никогда не играю, но однажды вечером в Шантильи принц велел мне взять
его карты, когда к нему прибыл курьер от короля. И потом приказал, чтобы я взял
себе выигрыш.
– Это
у принца в обычае? – спросил Атос, нахмурив брови.
– Да,
граф, такую милость принц оказывает каждую неделю одному из своих дворян. У его
высочества пятьдесят дворян; в тот раз была моя очередь.
– Хорошо?
Так вы побывали в Испании?
– Да,
я совершил прекрасное путешествие, повидал много интересного.
– Уже
месяц, как вы вернулись?
– Да,
граф.
– А
что вы делали в течение этого месяца?
– Служил,
граф.
– Не
заезжали ко мне в Ла Фер?
Рауль
покраснел. Атос посмотрел на него спокойно, но пристально.
– Напрасно
вы не верите мне, – сказал Рауль. – Я покраснел невольно; вопрос,
который вы только что задали, пробудил во мне множество воспоминаний, и они
взволновали меня. Но я не солгал вам.
– Знаю,
Рауль, вы никогда не лжете; но вы напрасно волнуетесь. Я хотел сказать вам только…
– Я
хорошо знаю, граф, вы хотели спросить меня: ездил ли я в Блуа?
– Да,
Рауль?
– Я
не ездил в Блуа и не видал той особы, на которую вы намекаете.
Голос
Рауля дрожал. Атос, безошибочно подмечавший все оттенки чувства, тотчас прибавил:
– Рауль,
вы отвечаете мне с тяжелым сердцем, вы страдаете…
– Да,
очень, очень! Вы запретили мне ездить в Блуа и видеться с Луизой де Лавальер.
Молодой
человек запнулся. Он с наслаждением произносил это очаровательное имя; оно
ласкало уста, но сердце его разрывалось.
– И
я хорошо сделал, Рауль, – поспешно сказал Атос. – Меня нельзя назвать
чересчур строгим или несправедливым отцом; я уважаю истинную любовь, но я
забочусь о вашем славном будущем… Занимается заря нового царствования; война
влечет юного, исполненного рыцарского пыла короля.
Ему нужны
люди молодые и свободные, которые бросались бы в битву с восторгом и, падая,
кричали бы: «Да здравствует король! – а не стонали бы:
«Прощай,
жена!.. «Вы понимаете, Рауль, какой бы дикой ни показалась моя мысль, я заклинаю
вас верить мне и отвратить свой взор от первых дней младости, когда вы
научились любить, беззаботных дней, когда сердце смягчается и становится
неспособным вместить горькое и терпкое вино, называемое славою и превратностью
судьбы.
Да,
Рауль, повторяю еще раз: верьте, что я желаю одного – быть вам полезным,
мечтаю об одном – видеть вас счастливым, думая, что вы можете стать со
временем человеком выдающимся. Оставайтесь одиноким, и вы достигнете большего и
скорее придете к цели.
– Вы
приказываете, граф, – отвечал Рауль. – Я повинуюсь.
– Приказываю! –
вскричал Атос. – Вот как вы поняли меня! Я приказываю! О, вы придаете не
тот смысл моим словам, вы совсем не понимаете моих намерений! Я не приказываю,
а прошу.
– Нет,
нет, граф, вы приказали, – сказал виконт с настойчивостью. Но если бы даже
вы только просили, то ваши просьбы действуют на меня сильнее ваших приказаний.
Я не видел Луизы де Лавальер.
– Но
вы страдаете! Вы страдаете! – настаивал граф.
Рауль не
отвечал.
– Я
вижу вашу бледность: вижу, как вы печальны. Ваше чувство так сильно?
– Это
страсть, – сказал Рауль.
– Нет…
это привычка…
– Ах,
граф, вы знаете, что я долго путешествовал, я два года прожил вдали от нее.
Кажется, никакая привычка не устоит против двухлетней разлуки… И что же?
Вернувшись назад, я любил ее – не скажу сильнее, потому что это
невозможно, – но так же, как прежде. Луиза де Лавальер единственная моя
подруга, но вы для меня бог на земле… Ради вас я готов пожертвовать всем.
– Напрасно, –
возразил Атос. – У меня уже нет никаких прав на вас.
Возраст
освободил вас, вы даже не нуждаетесь в моем согласии. Впрочем, я не могу не
дать вам согласия после всего, что вы сейчас сказали. Женитесь на Луизе де
Лавальер, если вы этого хотите.
Рауль
вздрогнул и сейчас же ответил:
– Как
вы добры, граф! Как благодарен я вам! Но я не принимаю вашего разрешения.
– Вы
отказываетесь?
– В
душе вы против этого брака: не вы избрали мне невесту.
– Это
правда.
– Этого
достаточно, чтобы я не упорствовал; я подожду.
– Будьте
осторожны, Рауль! То, что вы говорите, очень серьезно.
– Знаю,
я подожду.
– Чего?
Моей смерти? – спросил Атос с огорчением.
– Ах,
граф! – вскричал Рауль со слезами в голосе. – Можете ли вы огорчать
меня так жестоко, меня, который никогда не подавал вам повода жаловаться!
– Милый
сын, это совершенная правда, – отвечал Атос, напрасно стараясь скрыть свое
волнение. – Нет, я вовсе не хочу огорчать вас; я только не понимаю, чего
вы будете ждать… того времени, когда вы разлюбите меня?
– О
нет, нет, граф!.. Я подожду, пока вы перемените мнение.
– Я
хочу осуществить одно испытание, Рауль. Хочу посмотреть также, будет ли ждать
Луиза де Лавальер.
– Надеюсь.
– Берегитесь
же, Рауль. Что, если она не захочет ждать? Ах, вы еще так молоды, так доверчивы
и благородны… Женщины непостоянны!
– Вы
никогда не говорили мне ничего дурного про женщин; никогда не жаловались на
них. Зачем же вы упрекаете их теперь из-за Луизы де Лавальер?
– Правда, –
отвечал Атос, опуская глаза, – я никогда не говорил вам ничего дурного о
женщинах; никогда не имел повода жаловаться на них, и никогда Луиза де Лавальер
не давала мне предлога сомневаться в ней. Но когда думаешь о будущем, надо
предвидеть даже редкие случаи, предполагать даже невероятное! Ну, а что, если
Луиза де Лавальер не захочет вас ждать?
– Не
понимаю…
– Если
она обратит свой взор на другого?
– Если
она полюбит другого, хотите вы сказать? – спросил Рауль с ужасом.
– Да.
– Что
ж, граф! Я убью этого человека, – отвечал Рауль. – Убью всякого, кого
выберет Луиза де Лавальер. Буду драться до тех пор, пока меня не убьют или
Луиза опять не полюбит меня.
Атос
вздрогнул.
– Мне
послышалось, – сказал он глухим голосом, – как будто вы только сейчас
уверяли, что готовы пожертвовать для меня всем на свете.
– О! –
вскричал Рауль с трепетом. – Неужели вы не позволите мне драться на дуэли?
– А
если не позволю?
– Вы
запретите мне надеяться, граф; но вы не запретите мне умереть.
Атос
посмотрел на Рауля.
Рауль
произнес эти слова глухо, с помрачневшим взором.
– Довольно, –
проговорил Атос после продолжительного молчания. – Довольно на эту печальную
тему. Мы оба преувеличиваем. Живите настоящим, Рауль; служите, любите Луизу де
Лавальер, словом, действуйте, как следует действовать мужчине, вы ведь теперь
взрослый человек. Только не забывайте, что я горячо люблю вас и что вы, по
вашим словам, тоже любите меня.
– Ах,
граф! – вскричал виконт, прижимая к сердцу руку Атоса.
– Хорошо,
дитя мое… Оставьте меня, мне нужен отдых… Кстати, д'Артаньян вместе со мной
вернулся из Англии; вы должны повидаться с ним.
– С
величайшей радостью. Я так люблю господина д'Артаньяна!
– И
прекрасно делаете: он честнейший человек и храбрейший воин.
– Который
любит вас! – воскликнул Рауль.
– Я
уверен в этом… Вы знаете его адрес?
– Но
ведь это Лувр, Пале-Рояль, все места, где бывает король. Разве он не командует
мушкетерами?
– В
настоящее время нет. Д'Артаньян в отпуске; он отдыхает… Так что не ищите его на
служебных постах. Вы можете получить сведения о нем от некоего Планше.
– Его
прежнего слуги?
– Да,
Рауль, до свиданья.
|
