Глава 26. ПРЕДКИ
ПОРТОСА
Расставшись
с д'Артаньяном, Арамис и Портос, желая все сверить без стеснения, ушли в
главный форт. Озабоченность, в которой все еще пребывал Портос, повергала в
смущение Арамиса. Что до него, то после свидания с д'Артаньяном у него отлегло
от сердца, и он был спокойнее, чем когда бы то ни было за все последнее время.
– Дорогой
Портос, – начал он, внезапно нарушая молчание, – я хочу рассказать
вам о плане, придуманном д'Артаньяном.
– О
каком плане, друг Арамис?
– Плане,
которому мы будем обязаны нашей свободой; ее мы обретем не позже чем через
двенадцать часов.
– А,
вот вы о чем! Ну что ж, говорите!
– Вы
заметили, наблюдая сцену, имевшую место между нашим другом и офицером, что существуют
известные приказы, стесняющие действия д'Артаньяна по отношению к нам?
– Заметил.
– Так
вот, д'Артаньян хочет заявить королю об отставке, и во время замешательства,
которое будет вызвано его отъездом, мы выйдем в море или, вернее, вы, Портос,
выйдете в море, если окажется, что бежать можно лишь одному.
Портос,
покачав головой, ответил:
– Мы
спасемся вместе, друг Арамис, или вместе останемся.
– У
вас благородное сердце, – сказал Арамис, – но ваше мрачное
беспокойство огорчает меня.
– Я
не обеспокоен.
– В
таком случае вы сердитесь на меня?
– Нисколько.
– Тогда,
дорогой друг, откуда этот унылый вид?
– Сейчас
объясню: я составляю свое завещание.
И с
этими словами славный Портос с грустью посмотрел в глаза Арамису.
– Завещание! –
воскликнул епископ. – Неужели вы считаете себя погибшим?
– Я
чувствую усталость. Это со мною впервые, а в моем роду обычно бывало… Мой дед
был втрое сильнее меня.
– О,
значит, ваш дед был Самсон.
– Нет,
его звали Антуан. Однажды, приблизительно в моем возрасте, собравшись на охоту,
он почувствовал слабость в ногах, чего никогда до этого с ним не случалось.
– Что
же означало это недомогание, друг мой?
– Ничего
хорошего, как увидите. Все еще жалуясь на слабость в ногах, он встретился с вепрем,
который пошел на него; дед выстрелил из аркебузы, но промахнулся, и зверь
распорол ему живот. Дед умер на месте.
– Но
из этого вовсе не следует, что и вы имеете основания тревожиться за себя.
– О,
сейчас вы поймете. Мой отец был вдвое сильнее меня. Это был суровый солдат, служивший
Генриху Третьему и Генриху Четвертому; звали его не Антуан, а Гаспар, как
господина де Колиньи. Всегда на коне, он не знал, что такое усталость. Однажды
вечером, вставая из-за стола, он почувствовал, что у него подкашиваются ноги.
– Быть
может, он за ужином чуточку переусердствовал и потому немного пошатывался?
– Что
вы! Друг господина де Бассомпьера? Да разве это возможно? Нет, говорю вам,
совсем не то; он удивился и сказал матери, которая посмеивалась над ним: «Может
быть, и я также увижу вепря, как мой покойный отец, господин дю Валлон». И,
преодолев эту слабость, он пожелал сойти в сад, вместо того чтобы лечь в
постель; на первой же ступеньке у него опять подкосились ноги; лестница была
крутая; отец ударился о каменный выступ, в который был вделан железный крюк.
Крюк раскроил ему череп, он умер на месте.
– Тут
и в самом деле два поразительных случая рокового стечения обстоятельств, но
давайте не будем делать из этого вывод, что нечто подобное может иметь место и
в третий раз. Человеку вашей физической силы, Портос, не к лицу быть столь
суеверным. К тому же совсем не заметно, чтобы ваши ноги подкашивались. Никогда
еще вы не держались так прямо и не имели такого великолепного вида. Вы могли бы
снести на плечах целый дом.
– В
данную минуту я чувствую себя хорошо – это верно, но только что я
пошатывался и колени у меня подгибались, и за короткое время это случилось со
мною четыре раза. Не сказал бы, что это пугает меня, но – черт
возьми! – это чрезвычайно досадно. Жизнь – приятная вещь. У меня есть
деньги, есть прекрасные земли, есть любимые лошади, есть друзья, которых я
очень люблю: д'Артаньян, Атос, Рауль и вы.
Чудесный
Портос даже не считал нужным скрывать, какое в точности место занимает Арамис в
его сердце.
Арамис
пожал ему руку.
– Мы
проживем еще долгие годы, – сказал ваннский епископ, – дабы сохранить
для мира образцы редкостных ныне людей. Доверьтесь мне, дорогой мой друг. У нас
нет ответа от д'Артаньяна, и это хороший знак. Он, должно быть, приказал уже
кораблям собраться всем вместе и очистить море. Что до меня, то я только что
отдал распоряжение перекатить на катках баркас к выходу из большого подземелья
Локмария, того самого, вы его знаете, где мы столько раз устраивали засаду на
лисиц.
– Да,
помню; оно выходит к небольшой бухточке, к которой ведет узкий и тесный проход,
открытый нами в тот день, когда от нас ускользнула та восхитительная лисица.
– Вот
именно: в этом подземелье и будет укрыт, на случаи несчастья, баркас; он должен
быть уже там. Мы дождемся благоприятною момента, и этой же ночью – в
открытое море!
– Мысль
хорошая, но что она даст?
– А
вот что: никто на всем острове, кроме нас с вами да еще двух-трех охотников, не
знает этой пещеры или, вернее, выхода из нее; и, таким образом, в случае
занятия острова разведчики, не обнаружив ни одного судна, решат, что бежать с
острова невозможно, и перестанут охранять берега.
– Понимаю.
– Ну,
как ваши ноги?
– О,
сейчас превосходно!
– Вот
видите, все за то, чтобы к нам возвратились спокойствие и надежда; д'Артаньян
очищает море и предоставляет нам свободный проход. Теперь можно не опасаться ни
королевского флота, ни высадки на Бель-Иль десанта. Ей-богу, Портос, нас
ожидает еще целых полвека чудеснейших приключений! И если я доберусь до
испанской земли, – добавил епископ с небывалой энергией, – клянусь
вам, ваше герцогство не так уж фантастично, как это может казаться.
– Будем
надеяться, – ответил Портос, несколько приободренный тем, что его товарищ
обрел прежний пыл.
Вдруг
раздался крик:
– К
оружию!
Этот
крик, повторяемый сотнею голосов, долетел до слуха обоих друзей, посеяв в одном
из них изумление, в другом – беспокойство.
Арамис
отворил окно; он увидел толпу бегущих с факелами людей. Женщины торопились уйти
подальше, вооруженные мужчины занимали свои места.
– Флот,
флот! – крикнул, узнав Арамиса, пробегавший мимо солдат.
– Флот?
– На
пушечный выстрел! Где там, на половину его!
– К
оружию! – закричал Арамис.
– К
оружию! – громовым голосом повторил Портос.
И оба
бросились к молу, чтобы укрыться от неприятеля на батарее. Они увидели, как приближались
шлюпки с солдатами, эти шлюпки шли в трех направлениях, очевидно, с тем чтобы
начать высадку сразу в трех пунктах острова.
– Что
прикажете предпринять? – подбежал к Арамису офицер-артиллерист.
– Предупредите
их и, если они не пожелают остановиться, открывайте огонь.
Через
пять минут началась канонада. Это и были те самые выстрелы, которые услыхал д'Артаньян,
приближаясь к берегам Франции.
Шлюпки,
однако, находились на таком близком расстоянии от батареи, что ядра не причиняли
им никакого вреда; они причалили; завязался бой, местами переходивший в
рукопашную схватку.
– Что
с вами, Портос? – спросил Арамис своего друга.
– Ничего…
ноги… это совершено непостижимо… но это пройдет, когда мы начнем стрельбу.
И Арамис
вместе с Портосом прицелились; они стреляли с такою меткостью и так воодушевили
людей, что королевские солдаты бросились к своим шлюпкам и отчалили, не унося с
собой ничего, кроме раненых.
– Ах,
черт возьми! Портос, – закричал Арамис, – нам нужен пленный, скорее,
скорее!
Портос
нагнулся над лестницей мола, ведшей к причалу, и схватил за шиворот одного из
офицеров королевской армии, который дожидался, пока его солдаты усядутся в
шлюпку, чтобы войти в нее последним. Рука гиганта подняла эту добычу,
послужившую Портосу своего рода щитом, поскольку никто не решился в него
стрелять.
– Получайте
пленного, – обратился Портос к Арамису.
– Вот
и отлично! – воскликнул, смеясь, Арамис. – Клевещите-ка теперь на
свои ноги!
– Но
ведь я схватил его не ногами, – грустно улыбнулся Портос, – а рукой.
|
