Глава 19. ПРОДОЛЖЕНИЕ
ГРОЗЫ
Наши
читатели, несомненно, уже спрашивали себя, как же случилось, что Атос, о
котором они так давно не слыхали, оказался у короля, попав к нему, что
называется, в самый раз. Но ведь ремесло романиста, по нашему мнению, и состоит
главным образом в том, чтобы, нанизывая события одно на другое, делать это с
железной логикой, и мы готовы ответить на это недоумение.
Портос,
верный своему долгу «улаживателя» дел, покинув королевский дворец, встретился с
Раулем, как было условленно, близ Меньших Братьев в Венсенском лесу. Передав
Раулю со всеми подробностями свой разговор с графом де Сент‑Эньяном,
он закончил предположением, что король, по всей вероятности, вскоре отпустит
своего любимца и де Сент‑Эньян не замедлит явиться на
вызов Рауля.
Но
Рауль, менее легковерный, чем его старый преданный друг, вывел из рассказа
Портоса, что если де Сент‑Эньян отправился к королю,
значит, он сообщит ему о случившемся, и что если он сообщит ему о случившемся,
король запретит ему ехать к месту дуэли. Ввиду этих соображений он оставил
Портоса в Венсенском лесу на случай, впрочем мало вероятный, что де Сент‑Эньян
все-таки прибудет туда. Прощаясь с Портосом, Рауль убеждал его ждать де Сент‑Эньяна
на этой лужайке самое большее полтора‑два часа, но Портос решительно
отверг этот совет, расположившись на месте возможного поединка с такой
основательностью, словно успел уже врасти в землю корнями. Кроме того, он
заставил Рауля пообещать, что, повидавшись с отцом, он немедленно возвратится к
себе, дабы его, Портоса, лакей знал, где искать виконта в случае появления де
Сент‑Эньяна на месте дуэли.
Бражелон
отправился прямо к Атосу, который уже два дня находился в Париже. Граф де Ла
Фер был осведомлен обо всем письмом д'Артаньяна. Наконец-то Рауль предстал пред
отцом. Протянув ему руку и обняв его, граф предложил ему сесть и сказал:
– Я
знаю, виконт, вы пришли ко мне, как приходят к другу, когда страдают и плачут.
Скажите же, что привело вас сюда?
Юноша
поклонился и начал свой скорбный рассказ. Несколько раз голос его прерывался от
слез, и подавленное рыдание мешало ему говорить. Однако он изложил все, что
хотел.
Атос,
вероятно, заранее составил себе суждение обо всем; ведь мы говорили уже, что он
получил письмо д'Артаньяна. Однако, желая сохранить до конца свойственные ему
невозмутимость и ясность мысли – черты в его характере почти
сверхчеловеческие, – он ответил:
– Рауль,
я не верю тому, о чем говорят, я не верю тому, чего вы опасаетесь, и не потому,
что люди, достойные доверия, не говорили мне об этой истории, не потому, что в
душе моей и по совести я считаю немыслимым, чтобы король оскорбил дворянина. Я
ручаюсь за короля и принесу вам доказательство своих слов.
Рауль,
мечущийся между тем, что он видел собственными глазами, и своей неколебимою верою
в человека, который никогда не солгал, склонился пред ним и удовольствовался
тем, что попросил:
– Поезжайте,
граф. Я подожду.
И он
сел, закрыв руками лицо. Атос оделся и отправился во дворец.
Что происходило
у короля – об этом мы только что рассказали: читатели видели, как Атос
вошел к королю и как вышел.
Когда он
вернулся к себе, Рауль все еще сидел в той же выражающей отчаяние позе. Шум
открывающихся дверей и звук отцовских шагов заставили юношу поднять голову.
Атос был бледен, серьезен, с непокрытою головой; он отдал свой плащ и шляпу
лакею и, когда тот вышел, сел рядом с Раулем.
– Ну,
граф, – произнес юноша, грустно покачав головой, – теперь вы
уверились?
– Да,
Рауль. Король любит мадемуазель де Лавальер.
– Значит,
он сознается в этом? – вскричал Рауль.
– Сознается, –
ответил Атос.
– А
она?
– Я
не видел ее.
– Но
король говорил о ней? Что же он говорил?
– Он
говорил, что и она его любит.
– О,
вы видите, видите, граф!
И Рауль
сделал жест, полный отчаянья.
– Рауль, –
снова начал граф, – поверьте мне, я высказал королю решительно все, что вы
сами могли бы сказать ему, и мне кажется, я изложил это в простой, но
достаточно твердой форме.
– Но
что же именно?
– Я
сказал, что между ним и нами – полный разрыв, что вы отныне ему не слуга;
я сказал, что и я отойду куда-нибудь в тень. Мне остается спросить у вас лишь
об одном.
– О
чем же, граф?
– Приняли
ли вы какое-нибудь решение?
– Решение?
Но о чем же?
– Относительно
вашей любви и…
– Доканчивайте.
– И
мщения. Ибо я опасаюсь, что вы жаждете мщения.
– О,
любовь!.. Быть может, когда-нибудь позже мне удастся вырвать ее из моего
сердца. Я надеюсь, что сделаю это с божьей помощью и опираясь на ваши мудрые
увещания. Что же до мести, то я жаждал ее лишь под влиянием дурных мыслей,
дурных, ибо настоящему виновнику я отомстить не могу, и я отказался от мести.
– Значит,
вы больше не ищете ссоры с господином де Сент‑Эньяном?
– Нет,
граф. Я послал ему вызов. Если господин де Сент‑Эньян
примет его, дуэль состоится, если нет, я не стану возобновлять его.
– А
Лавальер?
– Неужели
вы могли серьезно предположить, что я стану думать о мщении женщине,
граф? – сказал Рауль с такою печальной улыбкой, что у Атоса, который
столько переживал и был свидетелем стольких чужих страданий, на глаза
навернулись слезы.
Он
протянул руку Раулю. Рауль живо схватил ее и спросил:
– Значит,
вы уверены, граф, что положение безнадежно?
Атос, в
свою очередь, покачал головой.
– Мой
бедный мальчик! – прошептал он.
– Вы
думаете, что я все еще испытываю надежду, и пожалели меня. Самое ужасное для меня –
это презирать ту, которая заслуживает презрения и которую я так обожал! Почему
я ни в чем не виноват перед нею? Я был бы счастливее, я простил бы ее.
Атос
грустно взглянул на сына. Слова, которые только что произнес Рауль, вырвались,
казалось, из собственного сердца Атоса…
В этот
момент доложили о д'Артаньяне. Его имя прозвучало для Рауля и для Атоса
по-разному.
Мушкетер
вошел с неопределенной улыбкою на устах. Рауль замолк. Атос подошел к своему
другу; выражение его взгляда обратило на себя внимание юноши. Д'Артаньян молча
мигнул Атосу; затем, подойдя к Раулю и протянув ему руку, обратился к отцу и
сыну одновременно:
– Мы,
кажется, утешаем мальчика?
– И
вы, неизменно отзывчивый, пришли оказать мне помощь в этом нелегком деле?
Произнося
это, Атос обеими руками сжал руку д'Артаньяна. Раулю показалось, что и это рукопожатие
заключает в себе какой-то особый смысл, не имеющий прямой связи со словами
отца.
– Да, –
ответил капитан мушкетеров, покручивая усы левой рукой, поскольку правую держал
в своей Атос, – да, я прибыл сюда и для этого…
– Бесконечно
рад, шевалье, бесконечно рад, и не только утешению, которое вы с собою приносите,
но и вам, вам самому. О, я уже утешился! – воскликнул Рауль.
И он
улыбнулся такою грустной улыбкой, что она была печальнее самых горестных слез,
какие когда-либо видел д'Артаньян.
– Вот
и хорошо, – одобрил д'Артаньян.
– Вы
пришли, шевалье, в тот момент, когда граф передавал мне подробности своего свидания
с королем. Вы позволите графу, не так ли, продолжить рассказ?
Глаза
юноши стремились, казалось, проникнуть в глубину души мушкетера.
– Свидания
с королем? – спросил д'Артаньян, и притом настолько естественным тоном,
что не могло быть и тени сомнения в том, что он искренне изумлен. – Вы
видели короля, Атос?
Атос
улыбнулся.
– Да,
я виделся с королем.
– И
вы не знали, что граф видел его величество? – спросил наполовину
успокоившийся Рауль.
– Ну
конечно, не знал.
– Теперь
я буду спокойнее, – проговорил Рауль.
– Спокойнее?
Относительно чего же спокойнее? – спросил у Рауля Атос.
– Граф,
простите меня, – сказал Рауль. – Но, зная привязанность, которой вы
меня удостаиваете, я опасался, что вы, может быть, слишком резко изобразили его
величеству мои горести и ваше негодование и что король…
– И
что король… – повторил д'Артаньян. – Кончайте вашу мысль, Рауль.
– Простите
меня и вы, господин д'Артаньян. На какую-то долю секунды я проникся страхом,
признаюсь в этом, при мысли, что вы пришли сюда не как господин д'Артаньян, но
как капитан мушкетеров.
– Вы с
ума сошли, мой бедный Рауль! – вскричал д'Артаньян, разражаясь хохотом, в
котором внимательный наблюдатель пожелал бы увидеть большую искренность.
– Тем
лучше, – сказал Рауль.
– И
впрямь, вы с ума сошли! Знаете ли, что я посоветую вам?
– Говорите,
сударь, ваш совет не может быть плох.
– Так
вот, я посоветую следующее: после вашего путешествия, после посещения вами господина
де Гиша, после посещения вами принцессы, после посещения вами Портоса, после
вашей поездки в Венсенский лес я советую вам немножечко отдохнуть; ложитесь,
проспите двенадцать часов и, проснувшись, погоняйте до изнеможения доброго
скакуна.
И,
притянув Рауля к себе, он поцеловал его с таким чувством, с каким мог бы
поцеловать своего сына. Атос также обнял Рауля; впрочем, нетрудно было заметить,
что поцелуй отца более нежен и объятия его еще крепче, чем поцелуй и объятия
друга.
Юноша
снова взглянул на обоих, стараясь всеми силами своего разума проникнуть в их души.
Но он увидел лишь улыбающееся лицо д'Артаньяна и спокойное и ласковое лицо
графа де Ла Фер.
– Куда
вы, Рауль? – спросил Атос, заметив, что виконт де Бражелон собирается
уходить.
– К
себе, граф, – ответил Рауль задушевным и грустным тоном.
– Значит,
там вас и искать, если понадобится что-либо сообщить вам?
– Да,
граф. А вы думаете, что вам понадобится что-то сообщать мне?
– Откуда
я знаю? – произнес Атос.
– Это
будут новые утешения, – усмехнулся д'Артаньян, мягко подталкивая Рауля к
дверям.
Рауль,
видя в каждом жесте обоих друзей полнейшее спокойствие и невозмутимость, вышел
от графа, унося с собою лишь свое личное горе и не испытывая никакой тревоги
иного рода.
«Слава
богу! – сказал он себе самому. – Я могу думать только о своих делах».
И,
завернувшись в плащ, чтобы скрыть от прохожих грусть на лице, он направился,
как обещал Портосу, к нему на квартиру.
Оба
друга с равным сочувствием посмотрели вслед несчастному юноше.
Впрочем,
они выразили это по-разному.
– Бедный
Рауль! – вздохнул Атос.
– Бедный
Рауль! – молвил д'Артаньян, пожимая плечами.
|