Александр Дюма «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя»

Глава 33. АУДИЕНЦИЯ

– Ну что? – воскликнул Атос с ласковым упреком, прочтя д'Артаньяну письмо Монка.

– Что? – повторил мушкетер, покраснев от радости и немного от стыда, так как слишком поторопился обвинить короля и Монка. – Простая вежливость, она ни к чему не обязывает, но, конечно, все-таки вежливость.

– Мне не верилось, что молодой король так неблагодарен, – сказал Атос.

– Надо признаться, у него еще не было времени забыть прошлое, – отвечал д'Артаньян. – Но до сих пор все оправдывало мое мнение.

– Согласен, дорогой друг, согласен. Вот вы опять развеселились. Вы не поверите, как я рад.

– Значит, – сказал д'Артаньян, – король принимает Монка в девять часов, а меня примет в десять. Это, наверное, большая аудиенция, из тех, которые мы называем в Лувре раздачей святой воды. Пойдемте, друг мой, авось и нам перепадет капелька.

Атос ничего не ответил, и оба направились к Сент-Джемсскому дворцу, вокруг которого еще теснилась толпа, стремившаяся увидеть в окнах тени придворных и силуэт короля. Было восемь часов, когда два друга вошли в дворцовую галерею, битком набитую придворными и просителями. Все украдкой поглядывали на их простые костюмы иностранного покроя, на их благородные и выразительные лица. Атос и д'Артаньян, окинув взглядом толпу, продолжали свою беседу.

Вдруг в конце галереи послышался шум: вошел генерал Монк, а за ним человек двадцать офицеров, искавших его улыбки. Ведь еще вчера он был владыкой Англии; предполагали, что человека, восстановившего Стюартов, ожидает блистательное будущее.

– Господа, – сказал Монк, обернувшись, – прошу вас, не забудьте, что я теперь уже ничего не значу. Недавно я командовал главной армией республики; теперь эта армия принадлежит королю, я передал в его руки всю власть, которою пользовался вчера.

Глубочайшее изумление выразилось на всех лицах; кружок льстецов и просителей около Монка начал редеть и мало-помалу слился с толпою. Монк собирался ждать короля, так же как все другие. Д'Артаньян не мог не заметить этого графу де Ла Фер, хмурившему брови.

Вдруг дверь кабинета Карла II отворилась, и появился молодой король; перед ним шли двое придворных.

– Здравствуйте, господа, – начал он. – Здесь ли генерал Монк?

– Я здесь, ваше величество! – ответил старый солдат.

Карл поспешно подошел к нему и с искренним порывом сжал его руки.

– Генерал, – сказал король громко, – я сейчас подписал патент: вы герцог Олбермельский, и я хочу, чтобы по богатству и могуществу вы стояли выше всех в королевстве, где, за исключением благородного Монтроза, никто не сравнится с вами по верности, храбрости и таланту. Господа, герцог назначается главнокомандующим нашими сухопутными и морскими силами; поздравьте его с этим званием.

В то время как все столпились вокруг генерала, принимавшего поздравления со своим обычным бесстрастием, д'Артаньян шепнул Атосу:

– Когда подумаешь, что это герцогство, это командование сухопутными и морскими силами, словом, все это величие лежало в ящике длиной в шесть футов и шириною в три…

– Друг мой, – возразил Атос, – еще более крупные знаменитости помещаются в ящиках еще меньших, из которых уже нельзя выйти.

Вдруг Монк заметил обоих французов, стоявших в стороне в ожидании, когда толпа поредеет. Он тотчас подошел к ним и застал их в разгаре философских рассуждений.

– Вы говорили обо мне? – спросил он с улыбкою.

– Милорд, – ответил Атос, – мы говорили также о боге.

Монк задумался, потом весело предложил:

– Поговорим немножко о короле, если позволите; ведь, кажется, вам назначена аудиенция?

– В девять часов, – сказал Атос.

– В десять часов, – продолжил д'Артаньян.

– Войдем скорее в этот кабинет, – отозвался Монк, делая знак двум своим товарищам, чтобы они прошли впереди него, на что ни один, ни другой не хотели согласиться.

Король во время этого истинно французского спора вышел на середину галереи.

– Ах, вот и мои французы! – воскликнул он с беспечной веселостью, уцелевшей, несмотря на все его бедствия. – Французы – мое утешение!

Атос и д'Артаньян поклонились.

– Герцог, проводите их в мой рабочий кабинет. Я сейчас приду, господа, – прибавил король по-французски.

И он поспешно отпустил весь двор, чтобы скорее вернуться к своим французам, как он их называл.

– Шевалье д'Артаньян, – сказал он, входя в кабинет, – я очень рад вас видеть.

– Государь, я в восторге оттого, что могу приветствовать ваше величество в Сент-Джемсском дворце.

– Сударь, вы хотели оказать мне чрезвычайно важную услугу, и я обязан вам за нее благодарностью. Если б я не боялся захватить права нашего главнокомандующего, то предложил бы вам достойное вас звание при моей особе.

– Ваше величество, – возразил д'Артаньян, – я оставил службу короля французского и обещал ему, что не буду служить другому королю.

– Очень жаль, – сказал Карл. – Я желал бы сделать для вас как можно больше; вы нравитесь мне.

– Ваше величество…

– Посмотрим, – продолжал Карл с улыбкою, – не удастся ли мне заставить вас изменить слову. Герцог, помогите мне. Если б вам предложили, я хочу сказать, если б я предложил вам должность главного начальника своих мушкетеров?

Д'Артаньян поклонился еще ниже, чем первый раз.

– Я бы имел несчастье отказать вашему величеству, – сказал он. – У дворянина нет ничего, кроме честного слова, а мое слово, как я уже имел честь сообщить, дано французскому королю.

– Так не будем говорить об этом, – заметил король, поворачиваясь к Атосу.

Д'Артаньяна вновь охватило горестное разочарование.

«Я предвидел это, – прошептал мушкетер. – Слова!

Слова! Святая вода! Король всегда умеет предложить вам именно то, чего вы заведомо не можете принять, и показаться великодушным, ничем не рискуя! Дурак, трижды дурак я, что надеялся!»

Между тем Карл взял Атоса за руку.

– Граф, – произнес он, – вы мне были вторым отцом? За услугу, которую вы мне оказали, ничем нельзя оплатить. Но мне все же хочется наградить вас. Отец мой пожаловал вас орденом Подвязки; орден этот имеют не все государи в Европе. Королева-регентша наградила вас орденом Святого Духа, и это не менее знаменитый орден. Я жалую вам знаки Золотого Руна, которые прислал мне французский король; он получил к своей свадьбе два патента на этот орден от испанского короля, своего тестя. Но за это я попрошу у вас услуги.

– Ваше величество, – заговорил Атос в смущении, – вы жалуете мне знаки Золотого Руна! Во Франции она есть только у короля.

– Я хочу, чтобы и у себя на родине, и всюду вы были равны всем знаменитейшим людям, которых отличают государи, – сказал Карл, снимая цепь с груди. – Я уверен, граф, что отец одобрил бы меня из могилы!

«Однако странно, – думал д'Артаньян в то время, когда друг его на коленях принимал знаменитый орден, – странно и удивительно, что дождь счастья всегда лил на всех окружающих, а на меня никогда не попадало ни капли. О, если б я был завистлив, клянусь честью, мне пришлось бы рвать на себе волосы».

Атос встал, Карл нежно обнял его.

– Генерал! – сказал король Монку.

Потом остановился, улыбнулся и продолжал:

– Извините, я хотел сказать: герцог… Я ошибаюсь только потому, что слово «герцог», по-моему, слишком коротко… Я все ищу титула подлиннее.

Я желаю, чтобы вы были как можно ближе к трону и чтобы я мог называть вас, как короля Людовика, братом! Нашел! Вы будете почти моим братом: я жалую вам звание вице-короля Ирландии и Шотландии, любезный герцог… Теперь уж я не ошибусь.

Герцог пожал руку короля, но по обыкновению без излишнего восторга.

Однако эта последняя милость тронула его сердце. Карл проявлял великодушие мудро, с тем чтобы дать герцогу время высказать какое-нибудь желание, но дарованные Монку милости превзошли все то, что он мог пожелать.

– Черт возьми! – пробормотал д'Артаньян про себя. – Дождь льет ливмя!

Можно сойти с ума!

Он казался таким жалким и грустным, что король не мог сдержать улыбки. Монк хотел проститься с Карлом II.

– Как, вы уже уходите, мой верный друг? – спросил король у герцога.

– Если ваше величество позволит… Я очень устал от впечатлений этого дня. Мне нужно отдохнуть.

– Но, – сказал король, – вы не уйдете без господина д'Артаньяна, надеюсь?

– Почему же? – спросил старый воин.

– Вы сами знаете почему.

Монк взглянул на короля с удивлением.

– Простите, ваше величество, – пробормотал он, – я никак не могу понять…

– Возможно. Но если вы забыли, так господин д'Артаньян помнит.

Лицо мушкетера выразило удивление.

– Позвольте спросить, герцог, – сказал король, – вы живете вместе с господином д'Артаньяном?

– Да, ваше величество: я имел честь предложить ему квартиру.

– Это и не могло быть иначе… Пленник всегда неразлучен с победителем.

Монк покраснел.

– Да, правда, – согласился он, – я действительно пленник господина д'Артаньяна.

– Разумеется, Монк, потому что вы еще не выкупили себя. Но не беспокойтесь: я вырвал вас из рук господина д'Артаньяна, я же заплачу и выкуп.

В глазах д'Артаньяна блеснула радость. Гасконец начал понимать.

Карл подошел к нему.

– Генерал не очень богат, – начал он, – и не может заплатить вам за себя столько, сколько он стоит. Я, разумеется, богаче. Но теперь, когда он герцог и почти король, возможно, что и я уже не в состоянии буду заплатить за него. Господин д'Артаньян, будьте снисходительны. Сколько я должен вам?

Д'Артаньян несказанно обрадовался такому обороту дела, но не выдал своего восторга.

– Ваше величество, вы напрасно беспокоитесь, – ответил он. – Когда я имел счастье захватить господина Монка, он был только генералом; стало быть, мне следует получить выкуп за генерала. Пусть генерал отдаст мне свою шпагу, и я буду считать, что мне уплатили сполна. Только шпага генерала стоит столько же, сколько он сам.

– Odds fish^[7], как говаривал отец мой! – воскликнул Карл II. – Вот благородная речь благородного человека, не правда ли, герцог?

– По чести так, ваше величество.

И он обнажил шпагу.

– Сударь, – сказал он д'Артаньяну, – вот шпага, которую вы просите. У многих клинки бывали получше; но мой никогда ни перед кем не склонялся, хотя он очень прост.

Д'Артаньян с гордостью взял шпагу, которая только что возвела короля на престол.

– Ого! – вскричал Карл II. – Как! Шпага, вернувшая мне трон, удалится из Англии? И не будет в числе наших государственных драгоценностей? Нет, клянусь душою, этого не случится! Капитан д'Артаньян, я даю двести тысяч ливров за эту шпагу: если мало, скажите…

– Да, ваше величество, этого мало, – ответил д'Артаньян с неподражаемой серьезностью. – Прежде всего, я не хотел бы продавать ее; но вы желаете, а желание вашего величества для меня закон. Я повинуюсь. Но из уважения к славному воину, который слышит меня, я должен оценить ее, по крайней мере, наполовину дороже. Я прошу триста тысяч за шпагу или готов даром отдать ее вашему величеству.

И, взяв шпагу за острие, он протянул ее королю.

Карл II громко рассмеялся.

– Вот благородный человек и веселый товарищ! Не так ли, герцог? Он нравится мне, и я люблю его. Вот, шевалье д'Артаньян, – прибавил он, возьмите это.

Он подошел к столу, взял перо и написал чек на триста тысяч ливров.

Д'Артаньян взял чек, с важностью повернулся к Монку и произнес:

– Я взял за шпагу слишком мало, я это знаю; но верьте мне, герцог, я скорее умру, чем прослыву стяжателем.

Король опять захохотал, как счастливейший человек во всем государстве.

– Вы еще повидаетесь со мною до отъезда, шевалье, – сказал он. – Мне нужно будет запастись веселостью, если мои французы уезжают.

– Ваше величество! Моя веселость не то, что шпага герцога. Я отдам ее даром, – отвечал д'Артаньян, вполне довольный.

– И вы, граф, – прибавил Карл, оборачиваясь к Атосу, – и вы тоже еще придете ко мне. Я должен дать вам важное поручение. Вашу руку, герцог.

Монк пожал руку королю.

– Прощайте, господа, – сказал Карл французам, подавая им руку, которую они поочередно поцеловали.

– Ну так что же? – спросил Атос, когда они вышли из дворца. – Теперь вы довольны?

– Тeс… – отвечал д'Артаньян в радостном волнении. – Ведь я еще не вернулся от казначея… По дороге мне на голову еще может свалиться кирпич.