Глава 19. ЧТО
Д'АРТАНЬЯН СОБИРАЛСЯ ДЕЛАТЬ В ПАРИЖЕ
Лейтенант
остановился на Ломбардской улице, перед лавкой под вывеской «Золотой пестик».
Человек
добродушной наружности, в белом переднике, пухлою рукою гладивший свои седоватые
усы, вскрикнул от радости при виде пегой лошади.
– Это
вы, господин лейтенант, вы? – воскликнул он.
– Здравствуй,
Планше, – отвечал д'Артаньян, нагибаясь, чтобы войти в лавку.
– Скорей, –
вскричал Планше, – возьмите коня господина д'Артаньяна.
Приготовьте
ему комнату и ужин!
– Благодарю
тебя, Планше. Здравствуйте, друзья мои, – сказал д'Артаньян суетившимся приказчикам.
– Позвольте
мне отправить кофе, патоку и изюм? – спросил Планше. Это заказ для кухни
господина суперинтенданта.
– Отправляй,
отправляй!
– В
одну минуту все будет кончено, а там – ужинать.
– Устрой-ка,
чтоб мы ужинали одни, – попросил д'Артаньян. – Мне надо поговорить с
тобою.
Планше
многозначительно поглядел на своего прежнего господина.
– О,
не бойся, – прибавил мушкетер. – Никаких неприятностей.
– Тем
лучше! Тем лучше!
И Планше
вздохнул свободнее, а д'Артаньян без церемоний сел в лавке на мешок с пробками
и стал рассматривать все вокруг.
Лавка
была богатая; в ней стоял запах имбиря, корицы и толченого перца, заставивший
д'Артаньяна расчихаться.
Приказчики,
обрадованные обществом такого знаменитого вояки, мушкетера и приближенного
самого короля, принялись за работу с лихорадочным воодушевлением и обращались с
покупателями с презрительной поспешностью, которая кое-кем была даже замечена.
Планше
принимал деньги, подводил счета и в то же время осыпал любезностями своего
бывшего господина.
С покупателями
Планше обращался несколько фамильярно, говорил отрывисто, как богатый купец,
который всем продает, но никого не зазывает.
Д'Артаньян
отметил это с удовольствием, которое мы объясним потом подробнее. Мало-помалу
наступила ночь. Наконец Планше ввел его в комнату в нижнем этаже, где посреди
тюков и ящиков стоял накрытый стол, ждавший двух Собеседников.
Д'Артаньян
воспользовался минутою покоя, чтобы рассмотреть Планше, которого он не видал
больше года. Умница Планше отрастил небольшое брюшко, но лицо у него пока не
расплылось. Его быстрые, глубоко сидящие глаза блестели по-прежнему, и жирок,
который уравнивает характерные выпуклости лица, еще не коснулся ни его
выдающихся скул, выражавших хитрость и корыстолюбие, ни острого подбородка,
говорившего о лукавстве и терпении. Планше сидел в столовой так же
величественно, как в лавке; он предложил своему господину ужин не роскошный, но
чисто парижский: жаркое, приготовленное в печке у соседнего булочника, с
овощами и салатом, и десерт, заимствованный из собственной лавки. Д'Артаньяну
очень понравилось, что лавочник достал из-за дров бутылку анжуйского, которое
д'Артаньян предпочитал всем другим винам.
– Прежде, –
сказал Планше с добродушной улыбкою, – я пил ваше вино; теперь я счастлив,
что вы пьете мое.
– С
божьей помощью, друг Планше, я буду пить его долго, потому что теперь я
совершенно свободен.
– Получили
отпуск?
– Бессрочный!
– Как!
Вышли в отставку? – спросил Планше с изумлением.
– Да,
ушел на отдых.
– А
король? – вскричал Планше, воображавший, что король не может обойтись без
такого человека, как Д'Артаньян.
– Король
поищет другого… Но мы хорошо поужинали, ты в ударе и побуждаешь меня довериться
тебе…» Ну, раскрой уши!
– Раскрыл.
Планше
рассмеялся скорее добродушно, чем лукаво, и откупорил бутылку белого вина.
– Пощади
мою голову.
– О,
когда вы, сударь, потеряете голову…
– Теперь
она у меня ясная, и я намерен беречь ее более чем когда-либо. Сначала поговорим
о финансах… Как поживают наши деньги?
– Великолепно.
Двадцать тысяч ливров, которые я получил от вас, у меня в обороте; они приносят
мне девять процентов. Я вам отдаю семь процентов, стало быть, еще зарабатываю
на них.
– И
ты доволен?
– Вполне.
Вы привезли еще денег?
– Нет,
но кое-что получше… А разве тебе нужны еще деньги?
– О
нет! Теперь всякий готов мне ссудить, я умею вести дела.
– Ты
когда-то мечтал об этом.
– Я
подкапливаю немного… Покупаю товары у моих нуждающихся собратьев, ссужаю деньгами
тех, кто стеснен в средствах и не может расплатиться.
– Неужели
без лихвы?
– О,
господин! На прошлой неделе у меня было целых два свидания на бульваре из-за
слова, которое вы только что произнесли.
– Черт
подери! Неплохо! – промолвил д'Артаньян.
– Меньше
тринадцати процентов не соглашаюсь, – отозвался Планше, таков мой обычай.
– Бери
двенадцать, – возразил д'Артаньян, – а остальные называй премией и
комиссионными.
– Вы
правы, господин. А какое же у вас дело?
– Ах,
Планше, рассказывать о нем долго и трудно.
– Все-таки
расскажите.
Д'Артаньян
подергал ус, как человек, не решающийся довериться собеседнику.
– Что
такое? Торговое предприятие? – спросил Планше.
– Да.
– Выгодное?
– Да,
четыреста процентов.
Планше
так ударил кулаком по столу, что бутылки задрожали, точно от испуга.
– Неужели?
– Думаю,
что можно получить и больше, – хладнокровно молвил д'Артаньян. – Но
лучше обещать меньше…
– Черт
возьми! – сказал Планше, придвигая стул. – Но ведь это бесподобное
дело!.. А много в него можно вложить денег?
– Каждый
даст по двадцати тысяч ливров.
– Это
весь ваш капитал. А на сколько времени?
– На
один месяц.
– И
мы получим…
– По
пятидесяти тысяч наличными каждый.
– Это
изумительно!.. И много придется сражаться за такие проценты?
– Да,
конечно, придется немного подраться, – продолжал д'Артаньян с прежним
спокойствием. – Но на этот раз, Планше, нас двое, и я беру все удары на себя.
– Нет,
я не могу согласиться…
– Тебе,
Планше, нельзя участвовать в этом деле.
Тебе
пришлось бы бросить лавку…
– Так
дело, значит, не в Париже?
– Нет,
в Англии.
– В
стране спекуляций? – сказал Планше. – Я ее знаю очень хорошо…
Но
позвольте полюбопытствовать: какого рода дело, сударь?
– Реставрация…
– Памятников?
– Да,
мы реставрируем Уайт-Холл.
– Ого!..
И за месяц, вы надеетесь?
– Беру
все на себя.
– Ну,
если вы, сударь, все берете на себя, так уж конечно…
– Ты
прав… мне это дело знакомо… Однако я всегда не прочь посоветоваться с тобою…
– Слишком
много чести… К тому же я ровно ничего не смыслю в архитектуре.
– О,
ты ошибаешься, Планше: ты превосходный архитектор, не хуже меня, для постройки
такого рода.
– Благодарю
вас…
– Признаться,
я попытался предложить это дело своим друзьям, но их не оказалось дома. Досадно,
что нет больше смелых и ловких людей.
– Ах,
вот как! Значит, будет конкуренция, предприятие придется отстаивать?
– Да…
– Но
мне не терпится узнать подробности.
– Изволь.
Только запри двери и садись поближе.
Планше
трижды повернул ключ в замке.
– И
открой окно. Шум шагов и стук повозок пометают подслушивать тем, кто может услышать
нас.
Планше
распахнул окно, и волна уличного гама ворвалась в комнату.
Стук
колес, крики, звук шагов, собачий лай оглушили даже самого д'Артаньяна. Он
выпил стакан белого вина и начал:
– Планше,
у меня есть одна мысль.
– Ах,
сударь, теперь я вас узнаю, – отвечал лавочник, дрожа от волнения.
|
