Глава 7. ПОСЛЕДНЕЕ
ПРОЩАНИЕ
Рауль
вскрикнул от радости и нежно прижал Портоса к груди. Арамис и Атос поцеловались
по-стариковски. Сразу же после этих объятий Арамис заявил:
– Мы
к вам ненадолго, друг мой.
– А! –
произнес граф.
– Только
чтобы успеть рассказать вам о моем счастье, – добавил Портос.
– А! –
произнес Рауль.
Атос
молча взглянул на прелата, мрачный вид которого явно не гармонировал с радужным
настроением Портоса.
– Какая
же у вас радость? – спросил, улыбаясь, Рауль.
– Король
жалует меня герцогским титулом, – таинственно прошептал Портос,
наклонившись к уху Рауля. Но шепот Портоса был больше похож на рев зверя.
Атос
услышал эти слова, и у него вырвалось восклицание. Арамис вздрогнул.
Прелат
взял Атоса под руку и, попросив разрешения у Портоса поговорить несколько минут
наедине с графом, сказал:
– Дорогой
Атос, я в великой печали.
– В
печали? Ах, дорогой друг!
– Вот
в двух словах: я устроил заговор против короля, этот заговор не удался, и в
настоящий момент за мной, несомненно, гонятся по пятам.
– За
вами гонятся?.. Заговор?.. Что вы говорите, друг мой?
– Печальную
истину. Я погиб.
– Но
Портос… этот герцогский титул… что это значит?
– Это
и мучит меня больше всего другого, это и есть моя самая глубокая рана. Веря в
безусловный успех моего заговора, я вовлек в него и беднягу Портоса. Он вошел в
него весь целиком, – вам, впрочем, и без меня известно, как делает Портос
подобные вещи, – отдавая ему все свои силы и решительно ничего не зная о
сути дела, и теперь он виноват так же, как и я, и погибнет так же, как погибну
я.
– Боже
мой!
И Атос
повернулся к Портосу, который ответил ему ласковой улыбкой.
– Но
я должен изложить все по порядку. Выслушайте меня, – попросил Арамис.
И он
рассказал известную нам историю. Пока Арамис говорил, Атос несколько раз
ощущал, что у него на лбу выступает испарина.
– Это
было великим замыслом, – сказал он, – но и великой ошибкой.
– За
которую я жестоко наказан, Атос.
– Поэтому
я и не высказываю полностью своих мыслей.
– Выскажите
же их, прошу вас.
– Это
преступление.
– Ужасное,
я это знаю. Оскорбление величества.
– Портос,
бедный Портос!
– Но
что мне было делать? Успех, как я уже говорил, был обеспечен.
– Фуке –
порядочный человек.
– А
я, я глупец, что так неверно судил о нем, – воскликнул Арамис. – О,
мудрость людская! Ты – гигантская мельница, которая перемалывает весь мир,
и вдруг в один прекрасный день эта мельница останавливается, потому что
неведомо откуда взявшаяся песчинка попадает в ее колеса.
– Скажите –
твердейший алмаз, Арамис. Но несчастье свершилось. Что же вы предполагаете
делать?
– Я
увезу Портоса с собой. Король никогда не поверит, что этот добрейший человек действовал
бессознательно; он никогда не поверит, что, действуя так, как он действовал,
Портос пребывал в полной уверенности, будто служит своему королю. Оставайся он
здесь, ему пришлось бы заплатить за мою ошибку своей головой. Допустить этого я
не могу.
– Куда
же вы везете его?
– Сперва
на Бель‑Иль. Это надежнейшее убежище. А
дальше… Дальше у меня будет море, будет корабль, чтобы переправиться в Англию,
где я располагаю большими связями…
– Вы?
В Англию?
– Да.
Или в Испанию, где связей у меня еще больше.
– Но,
увозя Портоса, вы его разоряете, потому что король, несомненно, конфискует его
имущество.
– Обо
всем я подумал заранее. Оказавшись в Испании, я найду способ помириться с Людовиком
Четырнадцатые и вернуть Портосу монаршее благоволение.
– Вы
пользуетесь, Арамис, как я могу заключить, очень большим влиянием, –
скромно заметил Атос.
– Да,
большим… и я готов служить интересам моих друзей.
Атос с
Арамисом обменялись искренним рукопожатием.
– Благодарю
вас, – сказал Атос.
– И
раз мы заговорили об этом… Ведь и вы, Атос, имеете основание быть недовольным нынешним
королем. И у вас, а особенно у Рауля, достаточно жалоб на короля. Так
последуйте нашему с Портосом примеру. Приезжайте к нам на Бель‑Иль.
А там посмотрим… Клянусь честью, что не позднее, чем через месяц, между
Францией и Испанией вспыхнет война, и причиной ее будет этот несчастный сын
Людовика Тринадцатого, который вместе с тем и испанский инфант и с которым
Франция поступала до последней степени бесчеловечно. А так как Людовик Четырнадцатый
не захочет войны, возникшей по этой причине, я гарантирую вам, что он
согласится на мировую, в результате которой Портос и я станем испанскими
грандами, а вы – герцогом Франции, поскольку вы и теперь уже гранд
Испанского королевства. Желаете ли вы всего этого?
– Нет;
пусть лучше король будет виноват предо мной, чем я перед ним. Мой род испокон веку
почитал себя вправе притязать на превосходство над королевским родом, и это
составляло предмет его гордости. Если я последую вашим советам, я поставлю себя
в положение человека, обязанного Людовику. Я приобрету земные блага, но утрачу
сознание своей правоты перед ним.
– В
таком случае, Атос, я хотел бы от вас двух вещей: оправдания моего поведения…
– Да,
я оправдываю его, если вы и впрямь ставили своей целью отомстить угнетателю за
слабого и угнетенного.
– Этого
мне более чем достаточно, – сказал Арамис; темнота ночи скрыла краску,
выступившую у него на лице. – И еще: дайте мне двух лошадей, и получше,
чтобы добраться до следующей станции; на ближайшей к вам мне отказали в них под
предлогом, что все лошади наняты проезжающим по вашим краям герцогом де
Бофором.
– Вы
получите лошадей, Арамис; прошу вас позаботиться о Портосе.
– О,
на этот счет будьте спокойны. Еще одно слово: считаете ли вы, что, скрывая от
него истину, я поступаю правильно и как подобает порядочному человеку?
– Раз
несчастье уже свершилось, да; ведь король все равно не простил бы ему. Кроме
того, у вас есть поддержка в лице Фуке, который никогда не покинет вас, так как
и он, сколь бы героическим ни был его поступок, слишком скомпрометирован этим
делом.
– Вы
правы. И поскольку сесть на корабль и уехать из Франции было бы равносильно признанию,
что я боюсь за себя и считаю себя виновным, я решил остаться на французской
земле. Но Бель‑Иль будет для меня такой землей,
какой я пожелаю: английской, испанской или папской – все зависит лишь от
того, какой флаг я там подниму.
– Как
это так?
– Я
успел укрепить Бель‑Иль, и никому его не занять, пока
я защищаю его. И затем, вы заметили, существует еще Фуке. На Бель‑Иль
не нападут до тех пор, пока не будет приказа, скрепленного его подписью.
– Это
верно, но все же будьте благоразумны. Король хитер, и в его руках сила.
Арамис
усмехнулся.
– Прошу
вас позаботиться о Портосе, – продолжал с какой-то холодной настойчивостью
Атос.
– Все,
что произойдет со мной, граф, – тем же тоном отвечал Арамис, – произойдет
и с нашим братом Портосом.
Атос
пожал Арамису руку и, подойдя к Портосу, с жаром поцеловал его.
– А
ведь я родился счастливцем, не так ли? – прошептал Портос, кутаясь в плащ.
– Поедем,
друг мой, – поторопил его Арамис.
Рауль
ушел вперед распорядиться относительно лошадей. Еще через несколько минут
друзья простились. Арамис и Портос направились к лошадям.
Атос,
смотря на друзей, готовых пуститься в неведомый путь, почувствовал, что глаза
его заволакивает какая-то пелена, и на сердце его легла невыносимая тяжесть.
«Как
странно, – подумал он, – откуда у меня такое неудержимое желание еще
раз обнять Портоса?!»
В этот
момент Портос обернулся. Поймав да себе взгляд Атоса, он устремился к нему, широко
раскрыв объятия. И они обнялись столь же пылко, как обнимались когда-то в
молодости, когда их сердца были горячими и жизнь была полна счастья.
Портос
сел в седло. Подошел к Атосу и Арамис, и они тоже крепко обнялись напоследок.
Атос
видел, как белые плащи всадников, мелькавшие на большой дороге, с каждым мгновением
становились все менее и менее четкими. Похожие на двух приведений, всадники
поднимались, казалось, все выше и выше, и все росли и росли, пока наконец не
исчезли, но не в тумане, там, где дорога пошла под уклон. Казалось, будто в
стремительном скачке они взлетели вверх и растворились в воздухе, словно пар.
Атос с
тяжелым сердцем направился к дому.
– Рауль, –
сказал он, обращаясь к сыну, – что-то подсказывает мне, что я видел их в
последний раз.
– Меня
нисколько не удивляет, что вам пришла в голову подобная мысль; мгновенье назад
то же самое подумал и я, и мне тоже кажется, что я никогда уже не увижу
господина дю Валлона и господина д'Эрбле.
– О,
вы говорите об этом как человек, которого удручает совсем иное: сейчас все,
решительно все предстает перед вами в черном свете; но вы молоды, и если вам и
в самом деле не доведется больше увидеть этих старых друзей, то это случится
лишь потому, что их не будет в том мире, в котором вам предстоит жить еще
долгие годы. Тогда как я…
Рауль
чуть-чуть покачал головой и с нежностью прижался к плечу отца.
Ни тот,
ни другой не нашли больше ни одного слова, так как сердца их быль переполнены
до краев.
Внезапно
топот многочисленных лошадей и голоса на дороге в Блуа привлекли их внимание.
Они увидели верховых, весело потрясавших факелами, свет которых мелькал между
деревьями, и время от времени придерживавших коней, чтобы не отрываться от
следовавших за ними всадников.
Эти
огни, шум, пыль столбом от дюжины лошадей в богатых чепраках и нарядной
сбруе – все это составляло странный контраст с глухим и мрачным
исчезновением двух расплывшихся в воздухе призраков – Портоса и Арамиса.
Атос
вернулся к себе. Но не успел он еще дойти до цветника, как ворота замка
загорелись, казалось, пламенем. Факелы застыли на месте и как бы зажгли дорогу,
Раздался крик: «Герцог де Бофор!»
Атос
бросился к дверям своего дома. Герцог уже сошел с лошади и оглядывался вокруг.
– Я
здесь, монсеньер, – сказал Атос.
– А,
добрый вечер, дорогой граф, – произнес герцог с той сердечностью, которая
подкупала сердца всех встречавшихся с ним. – Не слишком ли поздно даже для
друга?
– Входите,
ваша светлость, входите.
Опираясь
на руку Атоса, герцог де Бофор прошел в дом. За ними туда же последовал и Рауль,
скромно шагавший сзади вместе с офицерами герцога, среди которых у него были
друзья.
|
