Глава 27.
КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ АРАМИСА
В то
время как дела де Гиша внезапно приняли только что описанный нами неожиданный
оборот, Рауль, поняв, что принцесса удалила его, чтобы не мешать объяснению,
результаты которого он никак не мог предвидеть, ушел и присоединился к
фрейлинам, гулявшим по цветнику.
А
шевалье де Лоррен, поднявшись в свою комнату, с удивлением читал письмо от де
Варда, написанное рукою камердинера, в котором ему подробно рассказывалось об
ударе шпагой, полученном в Кале, и предлагалось сообщить об этом де Гишу и
принцу, что было бы, вероятно, весьма приятно и тому и другому. Особенно
красочно де Вард расписывал Лоррену любовь Бекингэма к принцессе и заканчивал
письмо предположением, что эта страсть взаимна.
Прочитав
эти фразы, шевалье пожал плечами; и точно – сведения де Варда не
отличались свежестью. Де Вард еще ничего не знал о дальнейшем ходе событий.
Шевалье
швырнул письмо через плечо на соседний стол и проговорил презрительным тоном:
– И
впрямь невероятно! Бедняга де Вард неглупый малый, но, видимо, в провинции люди
скоро тупеют. Черт бы побрал этого олуха! Ему ведено было сообщать мне важные
новости, а он несет такую чепуху. Вместо того чтобы читать это пустейшее
письмо, я, наверное, обнаружил бы в парке интрижку, которая бы
скомпрометировала какую-нибудь женщину и подставила бы под шпагу мужчину; это
развлекло бы принца дня на три.
Он
взглянул на часы.
– Теперь
слишком поздно. Второй час; должно быть, все вернулись к королю и кончают пир.
Да, сегодня я никого не выследил, – разве только какая-нибудь случайность…
И с
этими словами, как бы призывая свою добрую звезду, шевалье с досадой подошел к
окну, откуда видна была довольно уединенная часть сада.
Тотчас,
словно какой-то злой гений был к его услугам, он заметил, что в замок
возвращался неизвестный мужчина. Его сопровождал кто-то, закутанный в темный
шелковый плащ. В этой фигуре можно было узнать ту женщину, которая привлекла
его внимание полчаса тому назад.
– Черт
возьми, – подумал он, хлопая в ладоши. – Будь я проклят, как говорит
наш приятель Бекингэм, это и есть моя тайна.
И он
стремглав спустился по лестнице в надежде застать еще во дворе женщину в плаще и
ее спутника. Но, подбежав к воротам малого двора, он почти столкнулся с
принцессой, сияющее лицо которой выглядывало из-под капюшона.
К
несчастью, принцесса была одна.
Шевалье
сообразил, что так как пять минут тому назад он видел ее с мужчиной, то этот последний
не мог уйти далеко. И потому, наскоро поклонившись принцессе, он пропустил ее;
затем, когда она сделала несколько шагов с поспешностью женщины, боящейся быть
узнанной, шевалье увидел, что она слишком занята собой, чтобы уделять внимание
ему; он бросился в сад, озираясь по сторонам.
Он успел
вовремя: мужчина, сопровождавший принцессу, был еще виден; но он быстро приближался
к одному из флигелей замка, за которым должен был скрыться.
Нельзя
было терять ни минуты; шевалье бегом пустился вдогонку, с тем чтобы замедлить
шаг, только приблизившись к незнакомцу; но как он ни торопился, незнакомец
скрылся за углом раньше, чем шевалье догнал его.
Однако
так как человек, которого преследовал шевалье, шел теперь медленно,
задумавшись, то было очевидно, что шевалье успеет еще догнать его, если только
тот не войдет в какую-нибудь дверь. Так бы оно и случилось, если бы, огибая
угол, шевалье не наткнулся на двух мужчин, шедших в противоположном
направлении.
Шевалье
готов был уже выругаться, но, подняв голову, узнал в одном из них суперинтенданта.
Спутника Фуке шевалье видел в первый раз. То был его преосвященство епископ
ваннский.
Встретившись
с высокопоставленной особой и принужденный, как того требовал этикет, извиниться,
хоть он и сам ожидал извинения, шевалье отступил назад. Так как г-н Фуке
пользовался если не дружбой, то всеобщим уважением; так как сам король, хотя и
ненавидел его в душе, все же обращался с ним как с лицом значительным, шевалье
сделал то, что сделал бы и сам Корбель: он поклонился г-ну Фуке, который, в
свою очередь, благожелательно его приветствовал, видя, что этот дворянин
толкнул его нечаянно и без всякого дурного намерения.
А затем,
узнав шевалье де Лоррена, он сказал ему несколько любезных слов, на которые шевалье
пришлось отвечать.
Как ни
краток был этот диалог, шевалье де Лоррен с крайним огорчением увидел, что преследуемый
им незнакомец успел скрыться.
Приходилось
отказаться от преследования, и он решил поговорить с г-ном Фуке.
– Ах,
сударь, – сказал он, – как вы поздно. Все были очень удивлены вашим
отсутствием, особенно принц, недоумевавший, почему вы не явились на приглашение
короля.
– Нельзя
было, сударь. Я только сию минуту освободился.
– В
Париже спокойно?
– Совершенно
спокойно, Париж не роптал на последний налог.
– Понимаю:
вы хотели сперва удостовериться, как будет принят налог, и только потом явиться
на наш праздник.
– Все
же я немного запоздал. Поэтому я обращаюсь к вам, сударь, с просьбой ответить
мне, в замке ли король и могу ли я увидеть его сегодня же или должен буду
подождать до завтра.
– Мы
потеряли из виду короля с полчаса назад, – отвечал шевалье.
– Может
быть, он у принцессы? – спросил Фуке.
– Не
думаю, потому что я встретился с принцессой, возвращавшейся домой по малой лестнице;
если только этот дворянин, с которым вы столкнулись не был сам король…
И
шевалье сделал паузу, ожидая, что услышит сейчас имя человека, которого он
преследовал.
Но Фуке
ответил:
– Нет,
сударь, это был не король.
Разочарованный
шевалье поклонился, но при этом еще раз осмотрелся кругом и, заметя г-на Кольбера
в группе каких-то людей, сказал суперинтенданту:
– Вот
там, под деревьями, стоит человек, который даст вам более точные сведения, чем
я.
– Кто
он такой? – спросил Фуке, слабые глаза которого плохо видели в темноте.
– Господин
Кольбер, – отвечал шевалье.
– Вот
как! Тот человек, который разговаривает с факельщиками, и есть господин
Кольбер?
– Он
самый. Он отдает распоряжения по поводу завтрашней иллюминации.
– Благодарю
вас, сударь.
И Фуке
сделал движение, показывавшее, что он узнал все, что ему было нужно.
После
этого шевалье, который, напротив, ничего не узнал, удалился с низким поклоном.
Когда он отошел, Фуке, нахмурившись, о чем-то задумался. Арамис посмотрел на
него с сожалением и грустью.
– Неужели, –
сказал он, – вас волнует даже имя этого человека? Несколько минут тому
назад вы были веселы и довольны и вдруг помрачнели от одного вида этого
ничтожества. Неужели, сударь, вы перестали верить в свою звезду?
– Перестал, –
печально вздохнул Фуке.
– Да
почему же?
– Потому,
что я слишком счастлив в данную минуту, – отвечал Фуке дрожащим
голосом. – Ах, дорогой мой д'Эрбле, вы такой ученый, вы, наверное, знаете
историю некоего самосского тирана. Что мне бросить в море, чтобы предотвратить
надвигающееся несчастье? Ах, повторяю вам, друг мой, я слишком счастлив, так
счастлив, что не желаю ничего больше того, что у меня есть… Я поднялся так
высоко… Вы знаете мой девиз: Quo non ascendam[18].
Я поднялся так высоко, что мне остается только спускаться. Следовательно, мне
совершенно невозможно верить в улучшение моей судьбы, ибо я достиг всего, что
может желать человек.
Арамис
улыбнулся, устремив на Фуке свой ласкающий и острый взгляд.
– Если
бы я знал, в чем состоит ваше счастье, – сказал он, – то, может быть,
опасался бы вашей опалы, но вы относитесь ко мне как к истинному другу, то есть
находите, что я гожусь и в несчастье. Я этим очень дорожу. Но мне кажется, я
заслужил также и то, что время от времени вы будете делиться со мной вашими
удачами, чтобы и я мог порадоваться им, так как вы знаете, что они мне дороже
моих собственных.
– Дорогой
прелат, – засмеялся Фуке, – секреты мои слишком нечестивы, чтобы я
мог доверить их епископу, каким бы светским человеком он ни был.
– Вот
глупости! А если как на исповеди?
– Ах,
мне пришлось бы слишком много краснеть, если бы вы были моим духовником.
И Фуке
снова вздохнул.
Арамис
еще раз взглянул на него с той же улыбкой.
– Скрытность, –
сказал он, – большая добродетель.
– Тише, –
перебил его Фуке. – Вон та ядовитая тварь узнала меня и идет к нам.
– Кольбер?
– Да,
отойдите в сторонку, дорогой д'Эрбле; я не хочу, чтобы этот пролаза видел нас
вместе, а то он возненавидит и вас.
Арамис
пожал ему руку.
– На
кой мне дьявол его дружба? – удивился он. – Разве у меня нет вас?
– Да,
но, может быть, когда-нибудь меня не станет, – грустно ответил Фуке.
– Ну,
если такое время наступит, – спокойно заметил Арамис, – мы попробуем
обойтись без дружбы господина Кольбера или же не станем обращать внимания на
его ненависть. Но скажите мне, дорогой Фуке, почему вы, вместо того чтобы
разговаривать с этим подхалимом, как вы его назвали, от беседы с которым я не
вижу никакой пользы, – почему вы не отправитесь прямо к королю или, по
крайней мере, к принцессе?
– К
принцессе? – рассеянно проговорил суперинтендант, погрузившись в
воспоминания. – Да, разумеется, к принцессе.
– Вспомните, –
продолжал Арамис, – переданную нам новость о больших милостях, которыми
стала пользоваться принцесса в последние два-три дня.
Мне
кажется, что в ваших планах и в наших общих интересах вам следует поухаживать
за приятельницами его величества. Это единственное средство поколебать
укрепляющийся авторитет господина Кольбера. Ступайте же как можно скорее к
принцессе и заручитесь ее поддержкой.
– Но
вполне ли вы уверены, – возразил Фуке, – что в настоящее время король
увлечен именно ею?
– Если
стрелка повернулась, то разве только с сегодняшнего утра! Ведь вы знаете, у
меня своя полиция.
– Прекрасно.
Я иду сейчас же и на всякий случай прибегну к моему испытанному средству: вот к
этой паре великолепных старинных камей в оправе из брильянтов.
– Я
видел их: прекрасная редкостная вещь!
Тут
беседа их была прервана лакеем, который вел за собой курьера.
– Для
господина суперинтенданта, – громко объявил курьер, подавая Фуке письмо.
– Для
его преосвященства епископа ваннского, – чуть слышно сказал лакей, вручая
письмо Арамису.
Так как
у лакея был факел, то он стал между суперинтендантом и епископом, чтобы оба могли
читать одновременно.
При виде
мелкого убористого почерка на конверте Фуке радостно вздрогнул; только те, кто
любит или любил, поймут его беспокойство, сменившееся радостью. Он быстро
распечатал письмо, в котором заключались такие слова:
«Всего
час, как я рассталась с тобой, и уже целую вечность я не говорила тебе: люблю
тебя»
Это было
все.
Действительно,
г-жа де Бельер рассталась с Фуке только час тому назад, проведя с ним два дня;
и, опасаясь, как бы воспоминания о ней не изгладились из сердца, которым она
дорожила, она послала к нему курьера с этим важным сообщением. Фуке поцеловал
письмо и дал посланному пригоршню золота.
Что
касается Арамиса, то и он был занят чтением, но с большей холодностью и
сдержанностью. В записке содержалось следующее:
«Сегодня
вечером король был ошеломлен полученной им новостью: он любим одной женщиной.
Он узнал об этом случайно, подслушав разговор этой молодой девушки с подругами.
И теперь король весь во власти этой новой прихоти. Девицу зовут мадемуазель де
Лавальер, и она далеко не так красива, чтобы эта прихоть перешла в бурную
страсть. Берегитесь мадемуазель де Лавальер».
Ни слова
о принцессе.
Арамис
медленно сложил письмо и спрятал его в карман. Что же касается Фуке, то он все
время прижимал к губам письмо г-жи Бельер.
– Послушайте, –
сказал Арамис, прикасаясь к руке Фуке.
– А,
что? – отозвался Фуке.
– Мне
пришла в голову одна мысль. Знаете ли вы девицу по имени Лавальер?
– Нет,
не знаю.
– Вспомните
хорошенько!
– Ах
да, одна из фрейлин принцессы.
– Должно
быть, она.
– Так
что же?
– Да
то, что вам следует сегодня же вечером сделать визит этой особе.
– Вот
как! Почему же?
– Больше
того. Именно ей вы должны отнести ваши камеи.
– Подите
вы!
– Вы
знаете, что я всегда даю хорошие советы.
– Но
так неожиданно…
– Уж
это мое дело. Начните ухаживать за Лавальер, господин суперинтендант. А я
поручусь перед госпожой де Бельер, что это ухаживание чисто дипломатическое.
– Что
вы говорите, мои друг, – воскликнул Фуке, – какое имя вы произнесли?
– Имя,
которое должно убедить вас, господин суперинтендант, в том, что раз я так
хорошо осведомлен о ваших делах, то точно так же осведомлен и о делах других
лиц. Говорю вам, ухаживайте за девицей Лавальер.
– За
кем вам будет угодно, – отвечал Фуке, не помня себя от счастья.
– Ну,
ну, спускайтесь скорее на землю с вашего седьмого неба, – сказал
Арамис, – вот господин Кольбер. Ото, пока мы читали, он собрал вокруг себя
целую толпу; около него так и увиваются и хвалят его, льстят ему; положительно,
он становится силою!
Действительно,
Кольбера окружили все остававшиеся в саду придворные и наперерыв говорили ему
комплименты по поводу удачно устроенного праздника, что очень льстило его самолюбию.
– Если
бы Лафонтен был здесь, – сказал, улыбаясь, Фуке, – какой был бы
прекрасный случай продекламировать басню: «Лягушка, желающая уподобиться волу».
Кольбер
вышел на ярко освещенное место; Фуке ожидал его с бесстрастной и слегка
насмешливой улыбкой. Кольбер тоже улыбался ему; он заметил своего врага с
Четверть часа тому назад и приближался к нему зигзагами.
Улыбка
Кольбера предвещала что-то недоброе.
– Держитесь, –
шепнул Арамис суперинтенданту, – этот плут собирается попросить у вас еще
несколько миллионов на свои фейерверки и цветные стекла.
Кольбер
поклонился первый, стараясь принять как можно более почтительный вид.
Фуке
едва кивнул головой.
– Ну
как, ваше превосходительство, – спросил Кольбер, – вам понравился
праздник? Хороший ли у нас вкус?
– Отменный, –
отвечал Фуке так, что невозможно было уловить в его словах ни малейшей
насмешки.
– Благодарю
вас, – злобно процедил Кольбер, – вы очень снисходительны… мы, слуги
короля, люди бедные, и Фонтенбло нельзя сравнить с Во.
– Это
правда, – флегматично кивнул Фуке, который наиболее мастерски играл роль в
этой сцене.
– Чего
же вы хотите, ваше превосходительство, – хихикнул Кольбер, средства у нас
скромные.
Фуке
сделал жест, выражавший согласие.
– Однако, –
продолжал Кольбер, – вы могли бы с присущим вам размахом устроить его величеству
праздник в ваших чудесных садах… В тех садах, которые обошлись вам в шестьдесят
миллионов.
– В
семьдесят два, – поправил Фуке.
– Тем
более, – ухмыльнулся Кольбер, – это было бы поистине великолепно.
– Но
разве вы думаете, сударь, что его величество соблаговолит принять мое
приглашение?
– О,
я не сомневаюсь, – с живостью воскликнул Кольбер, – я даже готов
поручиться в этом.
– Большая
любезность с вашей стороны, – ответил Фуке… – Значит, я могу
рассчитывать на вас?
– Да,
да, ваше превосходительство, вполне.
– Тогда
я подумаю над этим, – сказал Фуке.
– Соглашайтесь,
соглашайтесь, – быстро прошептал Арамис.
– Вы
подумаете? – переспросил Кольбер.
– Да, –
усмехнулся Фуке. – Чтобы выбрать день, когда я смогу обратиться с
приглашением к королю.
– Да
хоть сегодня же вечером, ваше превосходительство.
– Согласен, –
отвечал суперинтендант. – Господа, я хотел бы пригласить и вас всех; но вы
знаете, куда бы ни поехал король, он везде у себя дома; следовательно, вам
придется получить приглашение от его величества.
Толпа
радостно зашумела.
Фуке
поклонился и ушел.
– Проклятый
гордец, – прошипел Кольбер, – соглашается, а прекрасно знает, что это
обойдется в десять миллионов.
– Вы
разорили меня, – шепнул Фуке Арамису.
– Я
вас спас, – возразил тот, в то время как Фуке поднимался по лестнице и
просил доложить королю, может ли он его принять.
|
