4
Три раза
в день посылал за Грибоедовым Аббас, ощупывал его лицо со всех сторон живыми
глазами и наконец в разочаровании – вздыхал.
Аббас
умел обманывать и обманывал со вкусом и смелостью. Когда обманутый уходил, Аббас
не улыбался, а складывал руки на животе и делал вкусную гримасу сытого
человека. Но по уходе Грибоедова Аббас с тоской смотрел на портрет Наполеона и
в разочаровании – вздыхал.
Добро бы
Вазир-Мухтар был сердит, резок или настойчив. Добро бы он требовал немедля,
сейчас же, уплаты следуемых куруров. Тогда Аббас знал бы, что делать, – он
торговался бы, изворачивался бы, смеялся бы, а затем вдруг, как кинжал из-за
пазухи, спокойно достал бы такое слово:
– Его
величество султан Оттоманский шлет ко мне посла и предлагает соединиться.
Он умел
изворачиваться в беде.
Но тут
беды никакой не было. Вазир-Мухтар был вежлив, вел себя совершенно естественно
и ни на чем не настаивал. Собственно, он даже и говорил о курурах (вернее,
отвечал Аббасу), даже настойчиво говорил. Но слух у Аббаса был музыкальный:
настойчивости настоящей не было, она была понижена на какую-то шестнадцатую
тона.
Жизнь и
смерть Ирана были в кармане у этого человека в очках. Он тащил из кармана
платок – и сморкался. Людей загонял Аббас, посылая за Вазир-Мухтаром,
церемониалы, встречи – и ничего.
Ему
решительно неоткуда было достать куруры, и все же он предпочел бы, чтоб
Грибоедов был настойчивее. Он недоумевал: где здесь западня, гиблое место?
Недоумения
хватило на неделю. Все еще не доверяя, понимая, что это какая-то кошачья оттяжка,
Аббас, однако, повеселел. Западни же не было никакой: Паскевич приказал не
выводить из Хоя русский корпус, а это было возможно только в том случае, если
персияне не выплатят куруров.
Вазир-Мухтар
хоть и добивался уплаты куруров, но не мог настаивать на полной уплате.
5
Полковник
Макдональд был очень доволен, что его жена подружилась с молодой русской.
– Я
рад, дорогая, что наше захолустье оживилось и что вы наконец свободно
вздохнули. Русская леди – очень забавная молодая женщина. Она почти ребенок.
И
действительно, они гуляли вместе, ездили кататься и даже устроился небольшой
музыкальный вечер: леди Макдональд пела. Заставили играть и Грибоедова.
Полковник
и Грибоедов сидели в креслах и смотрели на своих жен, окруженных молодежью.
Шершавый
город вонял трупами собак и остовами лошадей, там ругались, спорили, голодали и
пели. Здесь было тихо и приятно пахло: старомодными сухими духами.
Полковник
спокойно курил. Лицо его было немного усталое. И Грибоедов сказал ему:
– Новый
роман, который вы прислали мне, необычайно занимателен.
– Не
правда ли? Я и сам с удовольствием его читал. Этот Купер пойдет далеко. Я знавал
одного Купера лет двадцать назад, но это, вероятно, другой. Он должен быть
моложе.
Новый
роман был «Прерии» Купера. Прерии в этом романе словно помещались в просторной
и чистой комнате, и все опасности были только для того, чтобы их избегнуть на
той же странице. Старый траппер, ловец дичи, был главным героем. Он был
когда-то охотником, испытал много неудач, а теперь спокойно жил в прериях и
стал ловцом дичи, справедливым, хитрым по необходимости, и спасал людей своей
нации.
Нужно
было хоть немного воображения, чтобы поскучать месяц, два или год в Персии.
Грибоедов
отчасти воображал себя старым траппером, ловцом дичи. Немногословие полковника,
его седые усы нравились ему.
|
