9
Алаяр-хан,
к которому Самсон направил Скрыплева, имел титул Ассиф-оуд-Доулэта.
Титул
этот заслуживает внимания.
Ассифом
он назывался более потому, что так звали министра одного из царей Израилевых,
по официальной догадке князя Меньшикова (от 1826 года), сообщенной им
Нессельроду, – Соломона.
Один из
путешественников двадцатых годов неправильно переводит этот титул так: «государственный
Соломон». Каковы обязанности «государственного Соломона»? Это – столь же подозрительные
звания, как вице-канцлер, просто канцлер и министр без портфеля. Отсутствие портфеля
у министра – признак, всегда производящий зловещее впечатление.
Все люди
пристроены, один к финансам, другой еще к чему-нибудь, и только у одного человека
пустые руки. У такого государственного Соломона руки, пожалуй, не только пусты,
но и развязаны.
Он
путается и в финансы и во все. Он может разрешить вопрос о джире – конском
довольстве – к большому, может быть, неудовольствию людей.
Алаяр-хан
был первым министром Фетх-Али-шаха, министром без портфеля. Был он еще и
садразамом и, сверх того, почему-то подчинен евнуху Манучехр-хану.
Алаяр-хан
не был Каджаром. Черные остановившиеся глаза были у него как у человека задумавшегося.
Он
презирал Фетх-Али-шаха и молча, неохотно ему повиновался. Он думал о судьбах
династии. Он не забыл, как по занятии Тебриза шах велел бить его по пяткам,
желая этим не столько наказать его и не столько опозорить – наказание от шаха даже
по пятам вовсе не было позорно, – сколько указать, кто виноват. А ведь это
он стоял за занавеской в палатке Аббаса, когда тот торговался о мирном трактате
с кяфиром в очках. Алаяр-хан стоял за занавеской и слушал, и слезы, крупные,
как град, падали на бороду. Он стоял за занавеской и теперь, стоял и думал за
занавеской своего андеруна.
Кто
виноват? В восточных семьях, когда умирает глава семьи, долго обсуждают этот
вопрос: кто виноват? И виноватым оказывается либо врач, либо невестка, не
вовремя подавшая питье, только не язва желудка, от которой умер больной.
Персия
умирала от язвы. Базары нищали, дани увеличивались. Толпы нищих бродили по Тегерану.
Лоты и распутные женщины так возросли в числе, что ночью окраины казались
оживленными. Они бродили еще, эти толпы, они еще не задумались. Но Алаяр-хан
уже задумался.
Виноваты
Каджары.
Алаяр-хан,
присоветовавший войну и построивший после этого дворец, не виноват.
Виноват
Аббас-Мирза, и следует его свергнуть. Если его свергнут, Алаяр-хан возьмет свой
старый персиянский нож. Трон Каджаров перейдет к персиянину.
Они еще
бродили, лоты и обнищавшие кебабчи, сапожники, бросившие свои молотки, плотники,
продавшие свои топорики. Шах их не видел. Алаяр-хан видел их.
Они были
задумчивы. Но они еще не думали:
– Кто
виноват?
Виноват
Аббас-Мирза.
Алаяр-хан
ждал доктора Макниля и того длинного, узкого кяфира, который посмеялся над ним
во время переговоров. Кяфира – неверного.
Он был
невесел даже тогда, когда привели к нему двух новых пленниц в его гарем-ханэ,
немку и армянку. Он пресытился. Он велел своему евнуху хорошо содержать их и
забыл о них.
|
