ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
Дремлет в
поле Ольгово хороброе
гнездо,
далече залетело.
«Слово
о полку Игореве»
О,
дремота перед отсроченным отъездом, когда завязли ноги во вчерашнем дне, когда
спишь на чужой кровати, и в комнате как бы нет уже стен, и вещи сложены, а ноги
завязли и руки связаны дремотой.
Из
порожних тул поганых половцев сыплют на грудь крупный жемчуг, без конца.
Дремлют
ноги, что чувствовали теплые бока жеребца, лежат руки, как чужие государства.
Дышит
грудь, волынка, которую надувают неумелые дети.
Тириликает
российская балалайка на первом дворе.
Дремота
заколодила дороги, завалила хворостом, спутала Россию, подменила ее в потемках
Кавказом. Какая долгая дорога даже здесь, с третьего двора на второй, со
второго на первый – не перебраться через порог, не найти калитки. Стоят
часовые.
Тириликает
балалайка на первом дворе.
Одеяло
сползает с ног, ноги стынут, и дремоте кажется, что человек переходит через
холодный ручей. Снова натягивается одеяло, и ручей высыхает. Встречается
человек с родными и друзьями, но все они безымянные – дремота позабыла имена.
Силится человек на кровати вспомнить имя, и нужно ему назвать женские руки,
которые здесь, близко.
Ярославна
плачет в городе Тебризе на английской кровати. Она беременна, и беременность ее
мучительная.
Тириликает
казацкая балалайка на первом дворе.
Ведет
дремота бумажное делопроизводство об одном каком-то неприятном деле, и ни за
что ей не вспомнить, почему дело возникло, и каков нумер, и как зовут того
человека. Но дело самонужное, человек этот провинился. Кажется, он русский
человек, и кажется, он кому-то изменил, чуть ли не Россию он предал. А где
Россия?
Дремота
заколодила дороги, спутала Россию. И нужно разгрести тысячи верст хворосту,
чтоб добраться и услышать: плачет Ярославна в городе Тебризе.
Тириликает
российская балалайка на первом дворе.
О,
дремота, упадшая на тело российское! Копошится в дремоте безымянный Паскевич,
увязнул на заднем дворе – тегеранском? московском? – Чаадаев, и нет никого
в воздухе, сером, как глаза Нессельрода. Тихо стало. Это в сумерках роются,
разрывают хворост скрипучими лопатами, добираются до лежащего на кровати под
чужим одеялом человека.
Перестала
тириликать балалайка на первом дворе.
На три
удара открылась, скрипя, калитка русского посольства.
Стоял
человек и требовал немедленного свидания с господином Грибоедовым.
|
