30
Поручик
Вишняков застрелился.
Вернувшись
к себе в нумер, поручик вел себя сначала тихо, ходил по комнате и коридору, как
бы ожидая кого, но к вечеру начал вести себя как шальной. Он бил в нумере
стекло, порожние бутылки и потом метал саблю клинком в пол.
Нумерной
показал, что он подождал входить в нумер, и через полчаса все стало тихо. Но,
как постоялец был вообще сомнительный, нумерной постучал в дверь. На стук ему
поручик не ответил, тогда нумерной всунул голову в дверь. Поручик стоял,
показывал нумерной, голый. На полу у двери лежали два сорванных эполета. А
поручик стоял у окна и плевал на дальнем расстоянии в эполеты. Нумерной
утверждал, что один плевок попал прямо ему в глаза, когда он просунул голову в
дверь. Затем поручик бросился как бешеный на нумерного, вытолкнул его за дверь
и запер дверь на ключ. Через минуту раздался выстрел, и нумерной побежал за
квартальным.
Квартальный
сидел за столом в поручиковом нумере и записывал.
Нумерной
солгал только, что плевок попал ему в глаз и что выстрел раздался через минуту.
Это он сказал для наглядности и для важности: «Ей-богу, в этот глаз», –
говорил он и показывал на правый глаз. Дело было, конечно, не так. Когда он
увидел поручика голым, он пошел сказать об этом Сашке, и Сашка спросил его
«рази?». Потом они рассказали об этом горничной девушке, и та завизжала от
восторга. Выстрел был сделан через полчаса, самое малое.
Но
поручик действительно был гол и мертв.
Он лежал
голый на полу, и квартальный запрещал его трогать.
– Для
суда, – говорил он, – чтоб все было в порядке и все обстоятельства.
Грибоедову
квартальный поклонился, но не встал. Он допрашивал теперь Сашку. Сашка врал с
таким азартом, что Грибоедову захотелось его хлопнуть по лбу.
– Покойные
поручики, – говорил спокойно Сашка, – были образованные. Они прибыли
с Индийского Китаю с письмом от ихнего императора к нашему императору. Они были
вроде как русский губернатор в Китае, и там у них вышла неприятность с деньгами.
Человек они самый секретный и важный и при деньгах, денег при них было много.
Каждый раз, как придут в гости к барину, так, как уйдут, так, бывало, давали
полтину, а раз оставили два целковых.
– Что
ты врешь, каналья, – сказал ему изумленный Грибоедов.
Квартальный
важно поглядел на него. Но Грибоедов притронулся к его плечу и позвал в свой
нумер. Пробыли они там минуты с две.
Выйдя,
квартальный сразу прогнал из нумера и из коридора горничных девушек, которые,
стыдясь и прикрывая глаза передниками, жадно смотрели на мертвеца, велел
поставить выломанную дверь на завесы и показал нумерному кулак.
– Если
кто из вас слово скажет, – сказал он, сам испуганный, – в Сибирь.
И
побежал, придерживая саблю, куда-то.
Через
четверть часа прибыла глухая каретка, поручика завернули в белые простыни и
увезли.
Квартальный
снова показал кулак нумерному и дернул головой Сашке, как загнанный конь.
Когда
Грибоедов сел, не раздеваясь, в кресла, Сашка подал ему измятый конверт, раздул
ноздри, поднял брови и сразу их опустил.
– От
них-с.
– От
кого?
– От
покойников-с. Грибоедов прочел лоскут:
«Уезжайте
сами в деревню. Черт с вами со всеми.
Рядовой
Вишняков».
|
