10
В этот
день Мирза-Масси говорил народу.
В этот
день Мулла-Мсех говорил народу в мечети Имам-Зумэ.
В этот
день спор шел между городом и человеком, мирным трактатом и шариатом, Персией и
Европой, Англией и Россией.
В этот
день привезли наконец в русскую миссию подарки шаху, сильно запоздавшие. Ящики
выгружались на дворе.
Вечером
метнулся тенью к русскому посольству человек. Спокойны были улицы, лежащие близ
русского посольства.
Человека
привели к Вазир-Мухтару.
Он был
бледен, и глаза его блуждали.
– Ваше
превосходительство, – сказал он трясущимися губами, – я прихожу от
имени Манучехр-хана. Мулла-Мсех и Мирза-Масси говорят сегодня народу. Они
объявили джахат.
Грибоедов
закрыл глаза. Он стоял спокойно, только глаза его были закрыты.
– Ваше
превосходительство, – лепетал человек, – ваше превосходительство,
отдайте, пока не поздно, Мирзу-Якуба.
Грибоедов
молчал.
– Или
пусть сегодня вечером Мирза-Якуб пройдет тайно в мечеть Шах-Абдул-Азима, ваше
превосходительство, это два шага, только через ров перейти. В мечети его никто
не тронет, ваше превосходительство.
У
человека были слезы на глазах, и он трясся.
– Если
кто-нибудь, а особенно русский подданный, – медленно и чужим голосом
сказал слова закона Грибоедов, – приходит под русское знамя и находится
под его покровительством, – я не могу его выгнать из посольского дома. Но
если Якуб сам захочет уйти, я мешать не буду. Прощайте, господин Меликьянц.
Человек
неверными шажками, запинаясь, скатился с лестницы, и Грибоедов послал через десять
минут Сашку с запиской к евнуху.
Сашка
вернулся и доложил:
– Господин
главный евнух просили передать, что если ваше превосходительство захотят, так
они завсегда рады исполнить, но только сами не согласны.
– Спасибо,
Саша, – сказал Грибоедов, – спасибо, Сашенька, ты верно передал.
– А
господин Меликьянц прямо не в себе приходили, – прибавил Сашка, довольный.
– А
теперь позови сюда, голубчик, Мальцова Иван Сергеича.
– Будьте
добры, Иван Сергеич, – сказал Грибоедов Мальцову холодно, – написать
ноту. Изложите все мои поступки со сносками на статьи. От самого приезда в
Иран. Выражения допустите сильные, но титулы все сохраните. Закончите примерно
так: нижеподписавшийся убедился, что российские подданные не безопасны здесь, и
испрашивает позволения у своего государя удалиться в Россию, или лучше – в
российские пределы. Всемилостивейшего, разумеется.
Мальцов
встревожился.
– Есть
какие-нибудь известия?
– Нет, –
сказал Грибоедов.
– Сегодня
же составить?
– Лучше
сегодня. Простите, что обеспокоил.
Когда
Мальцов ушел, Грибоедов взял листок и начал изображать:
aol,
otirsanatvfe e'asfrmr.
По
двойной цифири листок означал:
Nos
affaires vont tres mal[90].
Кому
писал это Александр Сергеевич? Он положил листок к бумагам на столе, не дописав
его. Выдвинул ящик, пересчитал деньги. Оставалось немного, расходы были
большие. Он становился скуповат.
|
