Мобильная версия
   

Виктор Гюго «Отверженные»


Виктор Гюго Отверженные
УвеличитьУвеличить

Глава шестая.

В ожидании

 

Что делали они в часы ожидания?

Нам следует рассказать об этом, ибо это принадлежит истории.

Пока мужчины изготовляли патроны, а женщины корпию, пока широкая кастрюля, предназначенная для отливки пуль, полная расплавленного олова и свинца, дымилась на раскаленной жаровне, пока дозорные, с оружием в руках, наблюдали за баррикадой, а Анжольрас, которого ничем нельзя было отвлечь, наблюдал за дозорами, Комбефер, Курфейрак, Жан Прувер, Фейи, Боссюэ, Жоли, Баорель и некоторые другие отыскали друг друга и собрались вместе, как в самые мирные дни студенческой дружбы. В уголке кабачка, превращенного в каземат, в двух шагах от воздвигнутого ими редута, прислонив заряженные и приготовленные карабины к спинкам стульев, эти прекрасные молодые люди на пороге смертного часа начали читать любовные стихи.

Какие стихи? Вот они:

 

Ты помнишь ту пленительную пору,

Когда клокочет молодостью кровь

И жизнь идет не под гору, а в гору, —

Костюм поношен, но свежа любовь.

Мы не могли начислить даже сорок,

К твоим годам прибавив возраст мой

А как нам был приют укромный дорог,

Где и зима казалась нам весной!

Наш Манюэль тогда был на вершине,

Париж святое правил торжество,

Фуа гремел, и я храню доныне

Булавку из корсажа твоего.

Ты всех пленяла Адвокат без дела,

Тебя водил я в Прадо на обед

И даже роза в цветниках бледнела,

Завистливо косясь тебе вослед.

Цветы шептались «Боже, как прелестна!

Какой румянец! А волос волна!

Иль это ангел низошел небесный,

Иль воплотилась в девушку весна?»

И мы, бывало, под руку гуляем,

И нам в лицо глядят с улыбкой все,

Как бы дивясь, что рядом с юным маем

Апрель явился в праздничной красе.

Все было нам так сладостно, так ново!

Любовь! любовь! Запретный плод и цвет!

Бывало, молвить не успею слово,

Уже мне сердцем ты даешь ответ.

В Сорбонне был приют мой безмятежный,

Где о тебе всечасно я мечтал,

Где пленным сердцем карту Страсти нежной

Я перенес в студенческий квартал.

И каждый день заря нас пробуждала

В душистом нашем, свежем уголке.

Надев чулки, ты ножками болтала,

Звезда любви – на нищем чердаке!

В те дни я был поклонником Платона,

Мальбранш и Ламенне владели мной.

Ты, приходя с букетом, как Мадонна,

Сияла мне небесной красотой.

О наш чердак! Мы, как жрецы, умели

Друг другу в жертву приносить сердца!

Как, по утрам, в сорочке встав с постели,

Ты в зеркальце гляделась без конца!

Забуду ли те клятвы, те объятья,

Восходом озаренный небосклон,

Цветы и ленты, газовое платье,

Речей любви пленительный жаргон!

Считали садом мы горшок с тюльпаном,

Окну служила юбка вместо штор,

Но я простым довольствуясь стаканом,

Тебе японский подносил фарфор.

И смехом все трагедии кончались:

Рукав сожженный иль пропавший плед!

Однажды мы с Шекспиром распрощались,

Продев портрет чтоб раздобыть обед.

И каждый день мы новым счастьем пьяны,

И поцелуям новый счет я вел.

Смеясь, уничтожали мы каштаны,

Огромный Данте заменял нам стол.

Когда впервые, уловив мгновенье,

Твой поцелуй ответный я сорвал,

И, раскрасневшись, ты ушла в смятенье, —

Как побледнев, я небо призывал!

Ты помнишь эти радости печали,

Разорванных косынок лоскуты,

Ты помнишь все, чем жили, чем дышали,

Весь этот мир, все счастье – помнишь ты?

 

Час, место, ожившие воспоминания юности, редкие звезды, загоравшиеся в небе, кладбищенская тишина пустынных улиц, неизбежность неумолимо надвигавшихся событий – все придавало волнующее очарование этим стихам, прочитанным вполголоса в сумерках Жаном Прувером, который, – мы о нем упоминали, – был чувствительным поэтом.

Тем временем зажгли плошку на малой баррикаде, а на большой – один из тех восковых факелов, которые на масленице можно увидеть впереди колясок с ряжеными, отправляющимися в Куртиль. Эти факелы, как мы знаем, доставили из Сент-Антуанского предместья.

Факел был помещен в своего рода клетку из булыжника, закрытую с трех сторон для защиты его от ветра и установлен таким образом, что весь свет падал на знамя. Улица и баррикада оставались погруженными в тьму, и было видно только красное знамя, грозно освещенное как бы огромным потайным фонарем.

Этот свет придавал багрецу знамени зловещий кровавый отблеск.

 


  1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180
 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240
 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270
 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300
 301 302 303 304 305 306 

Все списки лучших





Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика