Глава пятая.
Старик
Расскажем о том, что произошло.
Анжольрас и его друзья проходили по Колокольному бульвару,
мимо казенных хлебных амбаров, как вдруг драгуны бросились в атаку. Анжольрас,
Курфейрак и Комбефер были среди тех, кто двинулся по улице Бассомпьера с
криком: «На баррикады!» На улице Ледигьера они встретили медленно шедшего
старика.
Их внимание привлекло то, что старика шатало из стороны в
сторону, точно пьяного. Хотя все утро моросило, да и теперь шел довольно
сильный дождь, шляпу он держал в руке. Курфейрак узнал папашу Мабефа. Он был с
ним знаком, так как не раз провожал Мариуса до самого его дома. Зная мирный и
более чем робкий нрав бывшего церковного старосты и любителя книг, он изумился,
увидев в этой сутолоке, в двух шагах от надвигавшейся конницы, старика, который
разгуливал с непокрытой головой, под дождем, среди пуль, почти в самом центре
перестрелки; он подошел к нему, и здесь между двадцатипятилетним бунтовщиком и
восьмидесятилетним старцем произошел следующий диалог:
– Господин Мабеф! Идите домой.
– Почему?
– Начинается суматоха.
– Отлично.
– Будут рубить саблями, стрелять из ружей, господин
Мабеф.
– Отлично.
– Палить из пушек.
– Отлично. А куда вы все идете?
– Мы идем свергать правительство.
– Отлично.
И он пошел с ними. С этого времени он не произнес ни слова.
Его шаг сразу стал твердым; рабочие хотели взять его под руки – он отказался,
отрицательно покачав головой. Он шел почти в первом ряду колонны, и все его
движения были как у человека бодрствующего, а лицо – как у спящего.
– Что за странный старикан! – перешептывались
студенты. В толпе пронесся слух, что это старый член Конвента, старый
цареубийца.
Все это скопище вступило на Стекольную улицу. Маленький
Гаврош шагал впереди, во все горло распевая песенку и как бы изображая собой
живой рожок горниста. Он пел:
Вот луна поднялась в небеса
– Не пора ли? Ложится роса, —
Молвил Жан несговорчивой Жанне.
Ту, ту, ту
На Шату.
Король, да бог, да рваный сапог, да
ломаный грош – все мое богатство.
Чтобы клюкнуть, – не смейтесь,
друзья! —
Встали до свету два воробья
И росы налакались в тимьяне.
Зи, за, зи
На Пасси.
Король, да бог, да рваный сапог, да
ломаный грош – все мое богатство.
Точно пьяницы, в дым напились,
Точно два петуха подрались. —
Тигр от смеха упал на поляне.
Дон, дон, дон
На Медон.
Король, да бог, да рваный сапог, да
ломаный грош – все мое богатство.
Чертыхались на все голоса.
– Не пора ли? Ложится роса, —
Молвил Жан несговорчивой Жанне.
Тен, тен, тен
На Пантен.
Король, да бог, да рваный сапог, да
ломаный грош – все мое богатство.
Они направлялись к Сен-Мерри.
|