Глава пятая.
Подготовка
Газеты того времени, сообщавшие, что баррикада на улице
Шанврери, «сооружение почти неодолимое», достигала уровня второго этажа,
заблуждались. Она была не выше шести-семи футов. Ее построили с таким расчетом,
чтобы сражавшиеся могли исчезать за нею или показываться над заграждением и
даже взбираться на верхушку при помощи четырех рядов камней, положенных один на
другой и образовывавших с внутренней стороны ступени. Сложенная из куч булыжника,
из бочек, укрепленных балками и досками, концы которых были просунуты в колеса
роспусков Ансо и опрокинутого омнибуса, баррикада словно ощетинилась и снаружи,
с фронта, казалась неприступной.
Между стеной дома и самым далеким от кабачка краем баррикады
была оставлена щель, достаточная для того, чтобы в нее мог пройти
человек, – таким образом, выход был возможен. Дышло омнибуса поставили
стоймя и привязали веревками; красное знамя, прикрепленное к этому дышлу, реяло
над баррикадой.
Малая баррикада Мондетур, скрытая за кабачком, была
незаметна. Обе соединенные баррикады представляли собой настоящий редут.
Анжольрас и Курфейрак не сочли нужным забаррикадировать другой конец улицы
Мондетур, открывавший через улицу Проповедников выход к Центральному рынку, без
сомнения, желая сохранить возможность сообщаться с внешним миром и не очень
боясь нападения со стороны опасной и труднопроходимой улицы Проповедников.
Таким образом, если не считать этого выхода, который Фолар
на своем военном языке назвал бы «коленом траншеи», а также узкой щели,
оставленной на улице Шанврери, внутренность баррикады, где кабачок образовывал
резко выступавший угол, представляла собой неправильный четырехугольник,
закрытый со всех сторон. Между большим заграждением и высокими домами,
расположенными в глубине улицы, имелся промежуток шагов в двадцать, таким
образом баррикада, можно сказать, прикрывала свой тыл этими, хотя и
населенными, но запертыми сверху донизу домами.
Вся работа была произведена без помехи, меньше чем за час;
перед горсточкой этих смельчаков ни разу не появилась ни меховая шапка
гвардейца, ни штык. Изредка попадавшиеся буржуа, которые еще отваживались
пройти по улице Сен-Дени, ускоряли шаг, взглянув на улицу Шанврери и заметив
баррикаду.
Как только были закончены обе баррикады и водружено знамя,
из кабачка вытащили стол, на который тут же взобрался Курфейрак. Анжольрас
принес квадратный ящик, и Курфейрак открыл его. Ящик был набит патронами. Даже
самые храбрые, когда они увидели патроны, вздрогнули, и на мгновение воцарилась
тишина.
Курфейрак раздавал их улыбаясь.
Каждый получил тридцать патронов. У многих повстанцев был
порох, и они принялись изготовлять новые патроны, забивая в них отлитые пули.
Бочонок пороха стоял в сторонке на столе у дверей, и его не тронули, оставив
про запас.
Сигналы боевой тревоги, разносившиеся по всему Парижу, все
не умолкали, но, превратись в конце концов в однообразный шум, уже не
привлекали внимания. Этот шум то удалялся, то приближался с заунывными
раскатами.
Все не спеша, с торжественной важностью, зарядили ружья и
карабины. Анжольрас расставил перед баррикадами трех часовых: одного на улице
Шанврери, другого на улице Проповедников, третьего на углу Малой Бродяжной.
А когда баррикады были построены, места определены, ружья
заряжены, дозоры поставлены, тогда, одни на этих страшных безлюдных улицах,
одни, среди безмолвных и словно мертвых домов, в которых не ощущалось признаков
жизни, окутанные сгущавшимися сумерками, оторванные от всего мира, в этом мраке
и тишине, в которой чудилось приближение чего-то трагического и ужасного,
повстанцы, полные решимости, вооруженные, спокойные, стали ждать.
|