Глава 13. ГОЛОС
Наступила
торжественная тишина. Потом Бальзамо спросил по-французски:
– Где
вы? – Я здесь, – отвечал чистый и звонкий голос. Пройдя сквозь обивку
и портьеры, он отдался присутствовавшим металлическим звоном и мало напоминал человеческий
голос.
– Дьявольщина!
Это становится интересным! – проговорил герцог. – И все это без
факелов, без магии, без бенгальских огней!
– До
чего страшно! – пробормотала графиня.
– Слушайте
внимательно мои вопросы, – продолжал Бальзамо.
– Я
слушаю всем своим существом.
– Прежде
всего скажите мне, сколько человек сейчас со мной в комнате?
– Два.
– Кто
они?
– Мужчина
и женщина.
– Прочтите
в моих мыслях имя мужчины.
– Герцог
де Ришелье.
– А
женщина?
– Графиня
Дю Барри.
– Поразительно! –
прошептал герцог.
– Признаться,
я никогда ничего подобного не слышала, – дрогнувшим голосом сказала
взволнованная графиня.
– Хорошо, –
молвил Бальзамо. – Теперь прочтите первую фразу письма, которое я держу в
руках.
Голос
повиновался.
Графиня
и герцог переглянулись с удивлением, граничившим с восхищением.
– Что
сталось с письмом, которое я написал под вашу диктовку?
– Оно
летит.
– В
какую сторону?
– На
запад.
– Далеко
отсюда?
– Да,
далеко, очень далеко.
– Кто
его везет?
– Человек
в зеленой куртке, кожаном колпаке, в огромных сапогах.
– Он
идет пешком или едет верхом?
– Едет
верхом.
– Какой
у него конь?
– Пегий.
– Где
он сейчас? Наступила тишина.
– Смотрите! –
приказал Бальзамо.
– На
большой дороге, обсаженной деревьями.
– Что
это за дорога?
– Не
знаю. Все дороги похожи одна на другую, – Неужели вам ничто не
подсказывает, что это за дорога? Нет ни указательного столба, ни надписи,
ничего?
– Погодите,
погодите: ему навстречу едет карета.., вот они поравнялись.., она едет в мою
сторону…
– Что
это за карета?
– Тяжелый
экипаж, в нем аббаты и военные.
– Дилижанс, –
шепнул Ришелье.
– На
экипаже нет никакой надписи? – спросил Бальзамо.
– Есть, –
отвечал голос.
– Прочтите.
– На
карете написано «Версаль» желтыми полустертыми буквами.
– Оставьте
экипаж и следуйте за курьером.
– Я
его больше не вижу.
– Почему?
– Дорога
поворачивает.
– Сворачивайте
и догоняйте его.
– Он
скачет во всю прыть.., смотрит на часы.
– Что
у него впереди?
– Длинная
улица, великолепные дома, большой город.
– Следуйте
за ним.
– Следую.
– Что
там?
– Курьер
изо всех сил погоняет коня, конь весь в мыле. Копыта так стучат по мостовой,
что прохожие оборачиваются… Курьер свернул на улицу, которая уходит вниз. Он
сворачивает направо. Конь замедляет бег. Всадник остановился у двери огромного
особняка.
– Здесь
надо за ним следить особенно внимательно, слышите?
Послышался
вздох.
– Вы
устали. Я понимаю, – сказал Бальзамо.
– Да,
я в изнеможении.
– Пусть
усталость исчезнет, я приказываю.
– Ах!
– Ну
как?
– Благодарю
вас.
– Вы
по-прежнему чувствуете усталость?
– Нет.
– Видите
курьера?
– Погодите…
Да-да, он поднимается по большой мраморной лестнице. Впереди него идет лакей в
расшитой золотом голубой ливрее. Он проходит через просторные сверкающие
золотом гостиные. Подходит к освещенному кабинету. Лакей распахивает дверь,
удаляется.
– Что
вы видите?
– Курьер
кланяется.
– Кому?
– Погодите…
Он кланяется человеку, сидящему за письменным столом спиной к двери.
– Как
он одет?
– На
нем парадный костюм, словно он собрался на бал – У него есть награды?
– Да,
большая голубая лента на перевязи.
– Какое
у него лицо?
– Лица
не видно. Ага!
– Что?
– Он
оборачивается.
– Каков
он собой?
– Живой
взгляд, неправильные черты лица, прекрасные зубы.
– Сколько
ему лет?
– За
пятьдесят.
– Герцог! –
шепнула графиня маршалу. – Это герцог! Маршал кивнул головой, словно желая
сказать: «Да, это он… Однако давайте послушаем!»
– Дальше! –
приказал Бальзамо.
– Курьер
передает господину с голубой лентой…
– Вы
можете называть его герцогом: это герцог.
– Курьер
передает герцогу письмо, – послушно nonpd-вился голос, – он достал
его из кожаного мешка, висящего у него за спиной. Герцог распечатывает и
внимательно читает.
– Дальше?
– Берет
перо, лист бумаги и пишет.
– Пишет! –
прошептал Ришелье. – Черт бы его побрал! Если бы можно было узнать, что он
пишет! Это было бы просто великолепно!
– Скажите
мне, что он пишет, – приказал Бальзамо.
– Не
могу.
– Потому
что вы слишком далеко. Войдите в кабинет. Вошли?
– Да.
– Наклонитесь
над его плечом.
– Готово.
– Можете
прочесть?
– Почерк
отвратительный: мелкий и неразборчивый.
– Читайте,
я приказываю.
Графиня
и Ришелье затаили дыхание.
– Читайте! –
повелительно повторил Бальзамо.
– «Сестра», –
неуверенно произнес голос.
– Это
ответ, – одновременно прошептали Ришелье и графиня.
– «Сестра, –
продолжал голос, – не волнуйтесь: кризис действительно имел место, это правда;
он был тяжел, это тоже правда. Однако он миновал. Я с нетерпением ожидаю
завтрашнего дня, потому что завтра я намерен перейти в наступление, и у меня
есть все основания надеяться на успех: и в деле руанского парламента, и в деле милорда
X…, и в скандале.
Завтра,
после того, как я позанимаюсь с королем, я прибавлю постскриптум и отправлю вам
письмо с тем же курьером».
Протянув
левую руку, Бальзамо словно с трудом вытягивал из «голоса» каждое слово, а правой
торопливо набрасывал то же, что в Версале де Шуазель писал в своем кабинете –
Это все? – спросил Бальзамо.
– Все.
– Что
сейчас делает герцог?
– Складывает
вдвое листок, на котором только что писал, еще раз складывает, кладет его в
небольшой красный бумажник: он достал его из левого кармана камзола.
– Слышите? –
обратился Бальзамо к оцепеневшей графине. – Что дальше?
– спросил
он Лоренцу.
– Отпускает
курьера.
– Что
он ему говорит?
– Я
слышала только последние слова.
– А
именно?
– «В
час у решетки Трианона». Курьер кланяется и выходит.
– Ну
да, – заметил Ришелье, – он назначает курьеру встречу после занятий,
как он выражается в своем письме. Бальзамо жестом призвал к тишине.
– Что
делает теперь герцог? – спросил он.
– Встает
из-за стола, держит в руке полученное письмо. Подходит к кровати, опускает руку
между кроватью и стеной, открывает тайник. Бросает туда письмо и затворяет
железный сундучок.
– О!
Это и впрямь чудеса! – в один голос воскликнули бледные от волнения герцог
и графиня.
– Вы
узнали все, что хотели, графиня? – спросил Бальзамо.
– Граф! –
проговорила испуганная графиня Дю Барри, подходя ближе. – Вы оказали мне
услугу, за которую я готова отдать десять лет жизни, да и этого было бы мало.
Просите у меня всего, чего ни пожелаете.
– Вы
знаете, графиня, что мы уже в расчете.
– Говорите,
говорите, чего бы вы хотели!
– Время
еще не пришло.
– Когда
оно придет, то, пожелай вы хоть миллион… Бальзамо улыбнулся.
– Ах,
графиня! – вскричал маршал, – уместнее был бы вам просить у графа
миллион. Когда человек знает то, что знает граф, в особенности то, что он
видит, это все равно, как если бы он открывал золото и алмазы глубоко в земле.
Вот что такое читать мысли в человеческом сердце.
– Тогда,
граф, я беспомощно развожу руками и безропотно преклоняюсь перед вами.
– Нет,
графиня, придет день, когда вы сможете меня отблагодарить. Я предоставлю вам
эту возможность.
– Граф! –
обратился маршал к Бальзамо. – Я покорен, побежден, раздавлен. Я верую!
– Как
поверил Фома неверующий, не так ли, господин герцог? Это называется не
поверить, а увидеть.
– Называйте,
как вам угодно, но я искренне раскаиваюсь, и если мне отныне будут что-нибудь
говорить о колдунах, я найду, что ответить.
Бальзамо
улыбнулся.
– А
теперь, графиня, – обратился он к Дю Варри, – позвольте мне одну
вещь.
– Пожалуйста.
– Мой
разум устал. Позвольте мне освободить его магическим заклинанием.
– Разумеется!
– Лоренца! –
заговорил Бальзамо по-арабски. – Спасибо! Я люблю тебя. Возвращайся к себе
в комнату тем же самым путем, каким пришла сюда, и жди меня. Иди, моя любимая!
– Я
очень устала, – ответил по-итальянски голос, еще более нежный, чем во
время сеанса. – Приходи поскорее, Ашарат.
– Сейчас
приду.
Те же
легкие шаги стали удаляться.
Убедившись
в том, что Лоренца ушла к себе, Бальзамо низко и в то же время не теряя достоинства
поклонился. Растерянные гости пошли к фиакру, поглощенные потоком охвативших их
беспорядочных мыслей. Они скорее напоминали пьяных, чем людей, находящихся в
своем уме.
|