Александр Дюма «Джузеппе Бальзамо»

Глава 10. ОХОТА НА КОЛДУНА

Длинная вереница карет тянулась по всей аллее в лесу Марли, где король собирался поохотиться.

Это была, что называется, послеобеденная охота.

Людовик XV в последние годы жизни не охотился больше с ружьем, не занимался псовой охотой. Он довольствовался зрелищем.

Те из наших читателей, кому доводилось читать Плутарха, помнят, быть может, повара Марка Антония, который каждый час насаживал кабана на вертел, чтобы из пяти-шести поджаривавшихся кабанов хотя бы один был любую минуту готов к тому времени, когда Марк Антоний сядет за стол.

Конечно, Марк Антоний управлял Малой Азией, и у него было великое множество дел: он вершил суд, а так как сицилийцы – большие мошенники – подтверждением тому являются слова Ювеналия, – Марк Антоний действительно был очень занят. И у него всегда были наготове пять-шесть жарких на вертеле на случай, если его обязанности судьи позволят ему съесть кусочек.

У Людовика XV был в точности такой же обычай. Для послеобеденной охоты ему отлавливали накануне две-три лани и выпускали их с промежутком в час; одну из них король мог подстрелить в зависимости от расположения духа либо в самом начале охоты, либо позже.

В этот день его величество объявил, что будет охотиться до четырех часов. Итак, была выбрана лань, выпущенная в полдень: она должна была за это время успеть прибыть к месту охоты.

Графиня Дю Барри дала себе слово так же преданно следовать за королем, как сам король обещал следовать за ланью.

Однако человек предполагает, а Бог располагает. Непредвиденное стечение обстоятельств изменило хитроумный план графини Дю Барри.

Случай оказался для нее почти столь же капризным противником, как она сама.

Итак, графиня догоняла короля, беседуя о политике с герцогом де Ришелье, а король догонял лань. Герцог и графиня раскланивались с встречавшимися по дороге знакомыми. Вдруг они заметили шагах в пятидесяти от дороги, под восхитительным навесом из листвы, разбитую вдребезги коляску, опрокинутую колесами кверху; два вороных коня в это время мирно пощипывали один – кору бука, другой – мох, росший у него под копытами.

Лошади графини Дю Барри – великолепная упряжка, подарок короля – оставили далеко позади все другие экипажи и первыми подъехали к разбитой коляске.

– Смотрите, какое несчастье! – спокойно обронила графиня.

– Да, в самом деле, – согласился герцог де Ришелье с тою же невозмутимостью: при дворе сентиментальность была не в чести, – да, коляска разбита вдребезги.

– Уж не мертвый ли вон там, в траве? – продолжала графиня. – Взгляните, герцог.

– Не думаю: там что-то шевелится.

– Мужчина или женщина?

– Я плохо вижу.

– Смотрите: нам кланяются!

– Ну, значит, живой!

Ришелье на всякий случай приподнял треуголку.

– Графиня! – пробормотал он. – Мне кажется, я узнаю…

– Я тоже.

– Это его высокопреосвященство принц Людовик. – Да, кардинал де Роан.

– Какого черта он здесь делает? – спросил герцог.

– Давайте посмотрим, – отвечала графиня. – Шампань, к разбитой карете, живо!

Кучер графини свернул с дороги и поехал среди высоких деревьев.

– Могу поклясться, что это действительно кардинал, – подтвердил Ришелье.

В самом деле, это был его высокопреосвященство; он разлегся в траве, ожидая, когда покажется кто-нибудь из знакомых.

Увидев, что графиня Дю Барри к нему приближается, он поднялся на ноги.

– Мое почтение, графиня! – проговорил он.

– Как, это вы, кардинал?

– Я самый.

– Пешком?

– Нет, сидя.

– Вы не ранены?

– Ничуть.

– А каким образом вы оказались в таком положении?

– Не спрашивайте, графиня. Ах, эта скотина, мой кучер! И я еще вывез этого бездельника из Англии!.. Я приказал ему ехать напрямик через лес, чтобы нагнать охоту, а он так круто повернул, что вывалил меня и разбил мою лучшую карету.

– Не стоит горевать, господин кардинал, – молвила графиня, – французский кучер разбил бы вам голову или, по крайней мере, переломал бы ребра.

– Возможно, вы правы.

– Ну так утешьтесь поскорее!

– Я рассуждаю философски, графиня. Вот только я буду вынужден ждать, а это смерти подобно.

– Зачем же ждать, принц? Роан будет ждать?

– Придется!

– Нет, я скорее сама выйду из кареты, нежели оставлю вас здесь.

– Признаться, мне неловко, графиня.

– Садитесь, принц, садитесь.

– Благодарю вас, графиня. Я подожду Субиза, он участвует в охоте и непременно должен здесь проехать с минуты на минуту.

– А если он поехал другой дорогой?

– Это не имеет значения.

– Ваше высокопреосвященство, прошу вас!

– Нет, благодарю.

– Да почему?

– Мне не хочется вас стеснять.

– Кардинал! Если вы откажетесь сесть в карету, я прикажу выездному лакею нести за мной шлейф и побегу по лесу, подобно дриаде.

Кардинал улыбнулся и подумал, что, если он станет упорствовать, это может быть дурно истолковано графиней. Он решился сесть в ее карету.

Герцог уступил место на заднем сиденье и перешел на переднее.

Кардинал упорствовал, но герцог был непреклонен.

Вскоре лошади графини наверстали упущенное время.

– Прошу прощения, – обратилась графиня к кардинала, – вы, ваше высокопреосвященство, значит, примирились с охотой?

– Что вы хотите этим сказать?

– Дело в том, что я впервые вижу, чтобы вы принимали участие в этой забаве.

– Да нет, графиня! Я прибыл в Версаль, чтобы засвидетельствовать свое почтение его величеству, а мне доложили, что он на охоте. Мне необходимо было переговорить с ним об одном неотложном деле. Я бросился ему вдогонку, однако из-за этого проклятого кучера я не только лишился аудиенции у короля, но и опоздаю на свидание в городе.

– Видите, графиня, – со смехом заметил герцог, – господин кардинал откровенно вам признается.., у господина кардинала свидание…

– И повторяю: я на него опаздываю, – проговорил кардинал.

– Разве Роан, принц, кардинал, может куда-нибудь не успеть? – спросила графиня.

– Да, если только не произойдет чудо! Герцог и графиня переглянулись: это слово напомнило им о недавнем разговоре.

– Знаете, принц, раз уж вы заговорили о чудесах, я вам признаюсь откровенно: я очень рада встретить его высокопреосвященство и спросить, верит ли он в это.

– Во что, графиня?

– В чудеса, черт подери! – воскликнул герцог.

– Священное писание учит нас в них верить, графиня, – отвечал кардинал, постаравшись принять благочестивый вид.

– Я не говорю о древних чудесах, – продолжала наступление графиня.

– Какие же чудеса вы имеете в виду?

– Современные.

– Таковые встречаются значительно реже, – молвил кардинал, – однако…

– Однако?

– Могу поклясться, я видел нечто такое, что может быть названо если и не чудесным, то по крайней мере невероятным.

– Вы что-нибудь подобное видели, принц?

– Клянусь честью, да.

– Но вам хорошо известно, сударыня, – со смехом проговорил Ришелье, – что его высокопреосвященство, как говорят, связан с духами, и, вероятно, это не так уж далеко от истины.

– К сожалению, нет, хотя нам это было бы на руку, – заметила графиня.

– А что вы видели, принц?

– Я поклялся молчать.

– Ого! Это уже серьезно.

– Да, графиня.

– Однако, поклявшись сохранять в тайне колдовство, вы, может быть, не обещали молчать о самом колдуне?

– Нет.

– Ну что же, принц, надобно вам сказать, что мы с герцогом намеревались заняться чарами одного колдуна.

– Неужели?

– Честное слово!

– Тогда берите моего колдуна.

– Мне только этого и надо.

– Он к вашим услугам, графиня – И к моим, принц?

– И к вашим, герцог.

– Как его зовут?

– Граф Феникс.

Графиня Дю Барри и герцог переглянулись и побледнели.

– Как это странно! – в один голос воскликнули они.

– Вы его знаете? – спросил принц.

– Нет. А вы его считаете колдуном?

– Более чем колдуном.

– Вы с ним говорили?

– Разумеется.

– И как вы его нашли?..

– Он великолепен.

– По какому же поводу вы к нему обращались?

– Но…

Кардинал колебался.

– Я просил его мне погадать.

– Он верно угадал?

– Он сообщил мне то, о чем никто не может знать.

– Нет ли у него другого имени, кроме графа Феникса?

– Отчего же нет? Я слышал, как его называли…

– Говорите же, ваше высокопреосвященство! – в нетерпении воскликнула графиня.

– Джузеппе Бальзамо.

Графиня сложила руки и взглянула на Ришелье. Тот почесал кончик носа и бросил взгляд на графиню.

– А что, дьявол в самом деле черный? – неожиданно спросила графиня.

– Дьявол, графиня? Я его не видел.

– Зачем вы у него об этом спрашиваете, графиня? – вскричал Ришелье. – Ничего себе, хорошенькая компания для кардинала!

– А вам гадают, не показывая сатану? – спросила графиня.

– Ну разумеется! – отвечал кардинал. – Сатану показывают простолюдинам; когда имеют дело с нами, обходятся и без него.

– Что бы вы ни говорили, принц, – продолжала графиня Дю Барри, – во всем этом есть какая-то чертовщина!

– Ну еще бы! Я тоже так думаю!

– Зеленые огоньки, не так ли? Привидения, адский котел, из которого отвратительно несет горелым?

– Ничуть не бывало! У моего колдуна прекрасные манеры. Это галантный кавалер, и он оказывает прекрасный прием.

– Не желаете ли заказать у этого колдуна свой гороскоп, графиня? – спросил Ришелье.

– Признаться, я сгораю от нетерпения!

– Ну так закажите, графиня!

– А где это все происходит? – спросила графиня Дю Барри в надежде, что кардинал даст ей необходимые сведения.

– В очаровательной комнате, весьма кокетливо меблированной.

Графине большого труда стоило скрыть свое нетерпение.

– Прекрасно! А дом?

– Дом вполне благопристойного вида, хотя и несколько странной архитектуры.

Графиня постукивала ножкой от досады, что ее не понимают.

Ришелье пришел ей на помощь.

– Разве вы не видите, ваше высокопреосвященство, – заговорил он, – что графиня вне себя оттого, что до сих пор не знает, где живет ваш колдун?

– Где он живет, вы спрашиваете?

– Да.

– А-а, прекрасно! – отвечал кардинал. – Однако… Погодите-ка.., нет.., да.., нет… Это в Маре, почти на углу бульвара и улицы Сен-Франсуа, Сен-Анастаз.., нет. В общем, имя какого-то святого.

– Да, но какого? Вы-то всех их должны знать!..

– Нет, я, напротив, знаю их очень плохо, – признался кардинал. – Впрочем, погодите: мой бестолковый лакей должен это знать.

– Ну конечно! – воскликнул герцог. – Мы его посадили на запятках. Остановите, Шампань, стойте!

Герцог подергал за веревочку, привязанную к мизинцу кучера.

Кучер резко осадил нервных коней.

– Олив! – обратился кардинал к лакею. – Ты здесь, бездельник?

– Здесь, ваше высокопреосвященство.

– Ты не помнишь, где я был недавно в Маре поздно вечером?

Лакей отлично слышал весь разговор, но сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.

– В Маре?.. – переспросил он, словно пытаясь припомнить.

– Ну да, рядом с бульваром.

– А когда это было, ваше высокопреосвященство?

– В тот день, когда я возвращался из Сен-Дени.

– Из Сен-Дени? – повторил Олив, набивая себе цену и вместе с тем стараясь, чтобы все выглядело естественно.

– Ну да, из Сен-Дени. Карета меня ждала на бульваре, если не ошибаюсь.

– Припоминаю, ваше высокопреосвященство, припоминаю. Еще какой-то человек бросил мне в карету очень тяжелый мешок. Вот теперь вспомнил.

– Может быть, это все так и было, – заметил кардинал, – но кто тебя спрашивает об этом, скотина?

– А что угодно знать вашему высокопреосвященству?

– Название улицы.

– Сен-Клод, ваше высокопреосвященство.

– Клод! Верно! – вскричал кардинал. – Я же говорил, что какой-то святой!

– Улица Сен-Клод! – повторила графиня, бросив на Ришелье такой выразительный взгляд, что маршал, опасаясь по обыкновению, как бы кто не разгадал его тайны, особенно когда дело касалось заговора, прервал графиню, обратившись к ней со словами:

– Смотрите, графиня: король!

– Где?

– Вон там.

– Король! Король! – закричала графиня. – Левее, Шампань, сворачивай налево, чтобы его величество нас не заметил.

– Почему, графиня? – спросил озадаченный кардинал. – Я полагал, напротив, что вы меня везете к его величеству.

– Да, правда, вы же хотите видеть короля!..

– Я за этим и приехал, графиня.

– Ну хорошо, вас отвезут к королю.

– А вас?

– А мы останемся здесь.

– Но, графиня…

– Не стесняйтесь, принц, умоляю вас: у каждого могут быть свои дела. Король сейчас вон там, в каштановой роще. У вас есть дело к королю – ну и чудесно. Шампань!

Шампань резко осадил коней.

– Шампань! Дайте нам выйти и отвезите его высокопреосвященство к королю.

– Как! Я поеду один, графиня?

– Вы же просили у короля аудиенции, господин кардинал!

– Да, просил.

– Так у вас будет возможность поговорить с ним с глазу на глаз.

– Вы чересчур добры ко мне.

Прелат галантно склонился к ручке графини Дю Барри.

– Куда же вы сами решили удалиться, графиня? – спросил он.

– Да вот сюда, под дуб.

– Король будет вас разыскивать.

– Тем лучше.

– Он будет обеспокоен тем, что вас нет.

– Я буду только рада, если он помучается.

– Вы восхитительны, графиня.

– Именно это и говорит мне король, когда я его мучаю. Шампань! После того, как вы отвезете его высокопреосвященство, возвращайтесь галопом.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

– Прощайте, герцог, – проговорил кардинал.

– До свидания, ваше высокопреосвященство, – отозвался герцог.

Лакей откинул подножку кареты. Герцог сошел вместе с графиней, соскочившей так легко, словно она сбежала из монастыря, а его высокопреосвященство покатил в карете к пригорку, где стоял его величество Людовик Благочестивый и подслеповатыми глазами высматривал злодейку-графиню, которую видели все, только не он.

Графиня Дю Барри не стала терять времени даром. Она взяла герцога за руку и потащила за собой в кусты.

– Знаете, – сказала она, – сам Господь послал нам драгоценного кардинала!

– Чтобы Самому хоть на минутку от него отдохнуть, насколько я понимаю, – отвечал герцог.

– Нет, чтобы направить нас по следу того человека.

– Так мы к нему поедем?

– Конечно! Вот только…

– Что такое, графиня?

– Признаться, я побаиваюсь.

– Кого?

– Да колдуна! Я ужасная трусиха.

– А, черт!

– А вы верите в колдунов?

– Не могу сказать, что не верю, графиня. – Помните мою историю с предсказанием?

– Это весьма убедительно. Да я и сам… – начал было старый маршал, покрутив ухо – Что вы сами?..

– Я сам знавал одного колдуна…

– Да что вы?

– Однажды он оказал мне огромную услугу.

– Какую, герцог?

– Он меня вернул к жизни.

– Вернул к жизни! Вас?

– Ну разумеется! Ведь я был мертв, мне пришел конец.

– Расскажите, как было дело, герцог.

– Тогда давайте спрячемся.

– Герцог, вы ужасный трусишка!

– Да нет, всего-навсего осторожен.

– Вот здесь будет хорошо?

– Думаю, что да.

– Ну, рассказывайте скорее свою историю!

– Слушайте. Дело было в Вене, в те времена, когда я был там послом. Однажды ночью, под фонарем, я получил удар шпагой. Шпага принадлежала обманутому мужу. В общем, дело нечистое. Я упал. Меня подняли, я был мертв.

– Как мертвы?

– Могу поклясться, что было именно так или почти так. Мимо идет колдун и спрашивает, кто этот человек, которого несут хоронить. Ему говорят, кто я. Он приказывает остановить носилки, выливает мне на рану три капли сам не знаю чего, еще три капли на губы: кровь останавливается, дыхание возвращается, глаза раскрываются – и я здоров.

– Это чудо, которое было угодно самому Богу, герцог.

– Боюсь, что, напротив, – это дело рук дьявола.

– Похоже, что так, маршал. Господь не стал бы спасать такого повесу, как вы: так вам и надо. Ваш колдун жив?

– В этом я сомневаюсь, если только он не знает секрета вечной молодости.

– Как и вы, маршал?

– Так вы верите в эти сказки?

– Я всему верю. Он был очень стар?

– Как Мафусаил.

– Как его звали?

– У него было красивое греческое имя: Альтотас.

– Какое страшное имя, маршал.

– Разве?

– Герцог! Вон возвращается карета.

– Превосходно!

– Мы все обсудили?

– Все!

– Мы едем в Париж?

– В Париж.

– На улицу Сен-Клод?

– Если угодно… Но ведь король ждет!..

– Это могло бы послужить лишним поводом для того, чтобы я уехала, если бы, паче чаяния, у меня не хватило решимости. Он меня помучил, теперь его черед взбеситься!

– Но он подумает, что вас украли или потеряли.

– Тем более что меня видели с вами, маршал.

– Послушайте, графиня, я тоже должен сознаться, что боюсь.

– Чего?

– Я боюсь, что вы об этом расскажете кому-нибудь и надо мной будут смеяться.

– В таком случае смеяться будут над нами обоими, потому что я еду с вами.

– Вы меня убедили, графиня. Кстати, если вы меня выдадите, я скажу, что…

– Что вы скажете?

– Я скажу, что мы ездили с вами вдвоем.

– Вам не поверят, герцог.

– Хе-хе, если бы не было его величества…

– Шампань! Шампань! Сюда, в кусты, так, чтобы нас не видели. Жермен, дверцу! Вот так, А теперь – в Париж, улица Сен-Клод в Маре. Гони во весь опор!