Глава 12. ВЫЗЫВАНИЕ
ДУХА
Графиня
закутала лицо в накидку. Она успела заехать в свой особняк и переоделась мещанкой.
Она
приехала в фиакре в сопровождении робевшего маршала, одетого в серое и напоминавшего
старшего лакея из хорошего дома.
– Вы
меня узнаете, граф? – спросила Дю Барри.
– Узнаю,
графиня.
Ришелье
держался в стороне.
– Прошу
вас садиться, графиня, и вас, сударь.
– Это
мой управляющий, – предупредила графиня.
– Вы
ошибаетесь, ваше сиятельство, – возразил Бальзамо с поклоном, – это
герцог де Ришелье. Я сразу его узнал, а он проявил бы неблагодарность, если бы
не пожелал узнать меня.
– Что
вы хотите этим сказать? – спросил герцог, совершенно сбитый с толку, как
сказал бы Таллерман де Рео.
– Господин
герцог! Люди бывают обязаны некоторой признательностью тем, кто спас им жизнь,
как мне кажется.
– Ха-ха!
Вы слышите, герцог? – со смехом воскликнула графиня.
– Что?
Вы спасли мне жизнь, граф? – с удивлением спросил Ришелье.
– Да,
ваше высокопреосвященство, это произошло в Вене в тысяча семьсот двадцать пятом
году, когда вы были послом.
– В
тысяча семьсот двадцать пятом году! Да вас тогда еще и на свете не было, сударь
мой! Бальзамо улыбнулся.
– Ошибаетесь,
господин герцог, – возразил он, – я увидел вас тогда умиравшего,
вернее, мертвого, на носилках; вы получили удар шпагой в грудь навылет.
Доказательством тому служит то, что я вылил на вашу рану три капли своего
эликсира… Вот сюда, на то место, где вы комкаете алансонские кружева, слишком
роскошные для управляющего.
– Но
вам на вид не больше тридцати пяти лет, господин граф, – перебил его
маршал.
– Ну
что, герцог! – расхохоталась графиня. – Верите вы теперь, что перед
вами – колдун?
– Я
потрясен, графиня, Да, но почему же в таком случае, – снова обратился он к
Бальзамо, – вас зовут…
– Мы,
колдуны, как вам должно быть известно, господин герцог, меняем имя в каждом поколении…
В тысяча семьсот двадцать пятом году были в моде имена на ус, ос и ас. Вот
почему неудивительно, если бы мне в ту пору вздумалось переменить свое имя на
греческое или латинское… Итак, я к вашим услугам, ваше сиятельство, а также и к
вашим, господин герцог.
– Граф,
мы с маршалом пришли к вам посоветоваться.
– Это
для меня большая честь, графиня, в особенности если эта мысль пришла вам в
голову непроизвольно.
– Именно
так, граф. Ваше предсказание не выходит у меня из головы, вот только я начинаю
сомневаться, суждено ли ему сбыться.
– Никогда
не сомневайтесь в том, что говорит вам наука.
– Хо-хо!
Наша корона находится под большим сомнением, граф… – вмешался Ришелье. –
Речь идет уже не о ране, которую можно вылечить тремя каплями эликсира…
–..а о
министре, которого можно опрокинуть тремя словами… – закончил Бальзамо. –
Ну что, я угадал? Признайтесь!
– Совершенно
верно! – затрепетав, воскликнула графиня. – Герцог, что вы на это
скажете?
– Пусть
вас не удивляет такая малость, графиня, – продолжал Бальзамо, читая
беспокойство на лицах графини Дю Барри и герцога Ришелье. Да и было чему
удивляться!
– Я
готов превозносить вас до небес, – заговорил маршал, если вы нам поможете
найти средство.
– От
болезни, которая вас гложет?
– Да,
нас изводит Шуазель.
– И
вы желали бы от него вылечиться?
– Да,
великий маг, вот именно!
– Господин
граф! Вы не можете оставить нас в затруднительном положении: это дело вашей
чести.
– Я
с радостью готов вам услужить, графиня. Однако мне хотелось бы сначала узнать,
не было ли у герцога до прихода сюда определенной цели?
– Признаюсь,
была, граф. Могу поклясться, что мне весьма приятно иметь дело с колдуном,
которого можно называть графом: не приходится менять привычки.
Бальзаме
улыбнулся.
– Итак,
прошу вас быть откровенным, – прибавил он.
– Сказать
по чести, я другого и не желаю, – отвечал герцог.
– Вы
ведь собирались спросить у меня совета, не так ли?
– Совершенно
верно.
– Ах,
притворщик! А мне он ничего об этом не говорил.
– Я
мог говорить об этом только с господином графом, да и то шепотом,
– отвечал
маршал.
– Почему,
герцог?
– Да
вы бы покраснели, графиня, до корней волос!
– Скажите,
маршал, ради любопытства! Я нарумянена, и никто ничего не заметит.
– Я
вот о чем подумал, графиня… Берегитесь: я пускаюсь во все тяжкие!
– Вперед,
герцог, я с вами!
– Да
вы меня, верно, побьете, когда узнаете, что у меня в голове.
– Не
у вас в обычае быть битым, герцог, – заметил Бальзамо, обратившись к
старому маршалу; тот так и засветился от удовольствия!
– Ну
так вот, – продолжал герцог, – не в обиду будь сказано ее
сиятельству, его величество.., как бы это выразить?..
– Да
что же он тянет! – вскричала графиня.
– Так
вы настаиваете?..
– Да.
– Непременно?
– Да,
тысячу раз да!
– Ну,
рискну.., печально это сознавать, господин граф, однако его величество трудно
стало расшевелить. Это не я придумал, графиня, это словцо госпожи де Ментенон.
– В
этом нет ничего для меня оскорбительного, герцог, – молвила графиня Дю
Барри.
– Тем
лучше, я буду говорить свободнее. Так вот, было бы очень хорошо, если бы
господин граф, владеющий секретом бесценного эликсира…
–..изобрел
такой эликсир, который вернул бы королю способность расшевелиться.
– Совершенно
верно.
– Господин
герцог! Это – детский лепет, это азбука нашей профессии. Первый же шарлатан
сможет вам предложить приворотное зелье.
– Заслуга
которого будет приписана добродетели графини? – продолжил герцог.
– Герцог! –
оборвала его графиня.
– Я
же говорил, что вы рассердитесь. Впрочем, вы сами этого хотели.
– Господин
герцог, вы были правы, – заметил Бальзамо, – ее сиятельство в самом
деле покраснела. Но ведь то, о чем мы говорим, не может никого задеть, ведь
речь не идет о любви. Должен заметить, что вы освободите Францию от де Шуазеля
не с помощью приворотного зелья. Посудите сами: даже если король будет любить
графиню в десять раз сильнее, чем теперь, – а это невозможно, – де
Шуазель все равно сохранит свое влияние и будет владеть его разумом так же, как
графиня владеет сердцем короля.
– Вы
правы, – согласился маршал. – Но это была наша единственная надежда.
– Вы
в этом уверены?
– Попробуйте,
черт побери, придумать что-нибудь еще!
– Я
полагаю, что это совсем несложно.
– Несложно!
Вы слышите, графиня? Ох уж мне эти колдуны! Им не знакомо сомнение!
– В
чем же тут сомневаться, если надо лишь представить королю доказательства в том,
что де Шуазель его предает?.. С точки зрения короля, разумеется, потому что де
Шуазель и не думает его предавать, делая свое дело.
– А
что он делает?
– Вы
знаете это не хуже меня, графиня: он поддерживает недовольство Парламента
против королевской власти.
– Это
понятно, но надо же знать, каким образом.
– При
помощи агентов, которым он обещает безнаказанность.
– Кто
эти агенты? Вот что желательно было бы знать.
– Вы
полагаете, к примеру, что госпожа де Граммон уехала с другой целью, нежели
поддержать горячие головы и подавить сомневающихся?
– Несомненно,
что именно за этим она и поехала! – вскричала графиня.
– Да,
но король видит в ее отъезде простое изгнание.
– Вы
правы.
– Как
ему доказать, что в этом отъезде следует усматривать не только то, о чем вам
дают понять?
– Необходимо
обвинить графиню.
– Если
бы достаточно было бы только обвинить, граф!.. – заметил маршал.
– К
сожалению, надо еще представить доказательства, – прибавила графиня.
– Если
бы у вас были такие доказательства – несомненные доказательства! – уверены
ли вы в том, что де Шуазель останется министром?
– Разумеется,
нет! – вскричала графиня.
– Следовательно,
дело только в том, чтобы уличить де Шуазеля в предательстве, – продолжал
Бальзамо, – да так, чтобы в глазах короля это было предательство очевидное
и не вызывающее сомнений.
Маршал
откинулся в кресле и расхохотался.
– Он
просто очарователен! – вскричал герцог. – Он ни в чем не сомневается!
Захватить де Шуазеля с поличным и уличить в предательстве!.. Вот и все!
Безделица!
Бальзамо
был невозмутим, он терпеливо ждал, когда у маршала пройдет приступ веселья.
– А
теперь, – продолжал Бальзамо, – поговорим серьезно и подведем итоги.
– Пожалуй!
– Разве
де Шуазеля не подозревают в поддержке Парламента?
– Это
ясно, но где доказательства?
– Разве
не известно, что де Шуазель приберегает войну с Англией, чтобы сохранять за
собой роль незаменимого человека?
– Такое
мнение существует, но как доказать?..
– Ну
и, наконец, разве де Шуазель не открытый враг вашего сиятельства, разве он не
делает все возможное, чтобы свергнуть вас с обещанного мною трона?
– Да,
вы правы, – согласилась графиня, – однако надо еще это доказать… Вот
если бы я могла это сделать!
– А
что для этого нужно? Самую малость! Маршал подул на ногти.
– Ну
да, малость, – насмешливо сказал он.
– Секретное
письмо, например, – продолжал Бальзамо.
– Всего-то!
Такой пустяк…
– Письмо
госпожи Граммон, не правда ли, господин маршал? – проговорил граф.
– Колдун,
мой добрый колдун, найдите же такое письмо-! – вскричала графиня Дю
Барри. – Вот уже пять лет я пытаюсь его найти, трачу на это сто тысяч
ливров в год и все – безуспешно.
– Надо
было обратиться ко мне, – отвечал Бальзамо.
– Как? –
удивилась графиня.
– Ну
конечно! Если бы вы обратились ко мне…
– Так
что же?
– Я
бы вас выручил.
– Вы?
– Да,
я.
– Граф!
Неужели я опоздала? Граф улыбнулся.
– Вы
не можете опоздать.
– Дорогой
граф… – сжав руки, проговорила Дю Барри.
– Так
вы желаете получить письмо?
– Да.
– Госпожи
де Граммон?..
– Если
это возможно.
–..которое
скомпрометировало бы де Шуазеля по трем перечисленным мною пунктам?
– Я
готова за него отдать.., глаз.
– Ну
что вы, графиня! Это слишком дорогая цена. Тем более что это письмо…
– Это
письмо?..
– Я
готов отдать вам его даром. Бальзамо достал из кармана сложенный вчетверо
листок.
– Что
это? – спросила графиня, пожирая бумагу глазами.
– Да,
что это? – повторил герцог.
– Письмо,
о котором вы просили.
Среди
гробовой тишины граф прочел двум очарованным слушателям уже известное читателям
письмо.
По мере
того как он читал, графиня все шире раскрывала глаза и уже едва владела собой.
– Это
клевета, черт побери! Будьте осмотрительны! – прошептал Ришелье, когда
Бальзамо дочитал письмо.
– Это,
господин герцог, точная копия письма герцогини де Граммон; отправленный нынче
утром из Руана курьер везет его сейчас герцогу де Шуазелю в Версаль.
– Неужели
это правда, господин Бальзамо? – воскликнул герцог.
– Я
всегда говорю только правду, господин маршал.
– Неужели
герцогиня могла написать подобное письмо?
– Да,
господин маршал.
– Как
она могла так неосторожно поступить?
– Я
согласен, что это невероятно, но, тем не менее, письмо было написано.
Старый
герцог взглянул на графиню: она была не в силах вымолвить ни слова.
– Ну
что же, – заговорила она наконец, – мне, как и герцогу, трудно в это
поверить. Простите меня, граф! Но чтобы госпожа де Граммон, умная женщина, так
скомпрометировала себя, равно как и своего брата, таким откровенным письмом…
Кстати… Чтобы поверить в существование подобного письма, нужно его прочесть.
– Кроме
того, – поспешно прибавил маршал, – если господин граф держал бы это
письмо в руках, он должен был бы его спрятать: ведь это бесценное сокровище.
Бальзаме
медленно покачал головой.
– Это
нужно тем, кто распечатывает письма, чтобы узнать их содержание.., а вовсе не
тем, кто, как я, читает сквозь конверт… Бог с вами!.. Да и потом, какой мне
интерес в том, чтобы погубить де Шуазеля и госпожу де Граммон? Вы пришли
просить моего совета.., по-дружески, я полагаю? Я вам отвечаю тем же. Вы
пожелали, чтобы я оказал вам услугу – я вам ее оказываю. Надеюсь, вы не
собираетесь предложить мне за совет деньги, словно отгадчику с набережной
Феррай?
– Ну
что вы, граф! – проговорила Дю Барри.
– Так
вот я вам даю совет, но мне показалось, вы меня не поняли. Вы сказали мне, что
намерены свергнуть господина де Шуазеля и что вы ищете для этого способ. Я вам
его предлагаю, вы одобряете; я даю его вам прямо в руки, а вы не верите!
– Но..,
но.., граф, послушайте…
– Я
вам говорю, что письмо существует, потому что у меня его копия.
– Да,
но кто вам об этом сказал, господин граф? – вскричал Ришелье.
– Вопрос
непростой! Кто мне сказал? Вы сразу хотите узнать столько, сколько я, труженик,
ученый, посвященный, проживший три тысячи семьсот лет.
– Вы
хотите испортить прекрасное впечатление, которое у меня о вас сложилось,
граф, – разочарованно произнес Ришелье.
– Я
не вас прошу мне верить, господин герцог, и это вовсе не я к вам пришел во
время королевской охоты.
– Он
прав, герцог, – заметила графиня. – Господин де Бальзамо, умоляю вас,
не надо терять терпение!
– У
кого есть время, тот никогда не теряет терпения, графиня.
– Будьте
добры… Присовокупите эту милость к тем, что вы мне уже оказали, и скажите, как
вам удается раскрывать подобные тайны.
– Нет
ничего легче, графиня, – медленно отвечал Бальзамо, словно подыскивая
слова для ответа. – эти тайны сообщил мне голос.
– Голос! –
одновременно вскричали герцог и графиня. – Все это вам сказал голос?
– Он
сообщает мне все, о чем бы я ни пожелал узнать.
– И
голос вам сказал, что госпожа де Граммон написала брату?
– Уверяю
вас, графиня, что это именно так.
– Непостижимо!
– Вы
мне не верите.
– Признаться,
нет, граф, – вмешался герцог. – Как можно верить подобным вещам?
– А
вы поверили бы мне, если б я вам сказал, что сейчас делает курьер, у которого в
руках письмо к де Шуазелю?
– Еще
бы! – воскликнула графиня.
– А
я поверил бы в том случае, если услышал бы голос… – признался герцог. – Но
господа некроманты, или волшебники, обладают даром видеть и слышать чудеса в одиночестве.
Бальзамо
взглянул на де Ришелье с особенным выражением, заставившим графиню вздрогнуть,
а у себялюбивого скептика, как называли герцога де Ришелье, пробежал холодок в
затылке и заныло сердце.
– Да, –
продолжал Бальзамо после продолжительного молчания, – только я умею видеть
и слышать сверхъестественное. Однако, когда я имею дело с людьми вашего ранга,
вашего ума, герцог, вашей красоты, графиня, я раскрываю мои сокровища и готов
ими поделиться… Итак, вы бы хотели услышать таинственный голос?
– Да, –
ответил герцог, сжав кулаки, чтобы унять дрожь.
– Да, –
трепеща, отвечала графиня.
– Ваше
сиятельство! Ваша светлость! Сейчас вы его услышите. Какой язык вы предпочитаете?
– Французский,
если можно, – попросила графиня. – Я не знаю никакого другого языка,
и потом, чужая речь слишком бы меня напугала.
– А
вы, господин герцог?
– Как
и графиня.., французский. Я бы хотел иметь возможность повторить потом то, что
скажет сатана, и посмотреть, хорошо ли он воспитан и умеет ли грамотно
изъясняться на языке моего друга Вольтера.
Наклонив
голову, Бальзамо пошел к двери, выходившей в малую гостиную, из которой дверь,
как помнит читатель, вела на лестницу.
– Позвольте
мне вас запереть, чтобы по возможности не слишком подвергать вас риску, –
предупредил он.
Графиня
побледнела, подвинулась к герцогу и взяла его за руку.
Бальзамо
вплотную подошел к двери, ведущей на лестницу, поднял голову и звучным голосом
произнес по-арабски слова, которые мы переводим на наш язык:
– Друг
мой!.. Вы меня слышите?.. Если слышите, дерните дважды за шнур звонка.
Бальзамо
стал ждать, поглядывая на герцога и графиню; они внимательно смотрели и слушали,
но не понимали слов графа.
Звонок
прозвенел громко и отчетливо, затем повторился.
Графиня
подскочила на софе, герцог вытер платком пот со лба.
– Раз
вы меня слышите, – продолжал Бальзамо на том же языке, – приказываю
вам нажать кнопку, вделанную в правый глаз мраморного льва на камине, и дверь
откроется. Выйдите в эту дверь, потом пройдите через мою комнату, спуститесь по
лестнице и пройдите в комнату рядом с той, из которой я говорю.
Легкий,
едва различимый шум, похожий на вздох, дал понять Бальзамо, что его приказания
поняты и выполнены.
– Что
это за язык? – спросил Ришелье с деланным спокойствием. – Язык
кабалистики?
– Да,
господин герцог, это язык для беседы с духами.
– Но
вы сказали, что мы все поймем.
– То,
что скажет голос, – да, но не то, что буду говорить я.
– А
дьявол уже здесь?
– Кто
вам говорил о дьяволе, господин герцог?
– Но,
по-моему, мы его и вызываем?
– Вызвать
можно все, что представляет собой явление высшего порядка, сверхъестественное
существо.
– А
это явление высшего порядка, сверхъестественное существо?..
Бальзамо
протянул руку к гобелену, скрывавшему дверь в соседнюю комнату.
– Оно
непосредственно связано со мной, ваша светлость.
– Мне
страшно, – прошептала графиня, – а вам, герцог?
– Признаюсь
вам, графиня, что я предпочел бы сейчас быть в Маоне или Филипсбурге.
– Графиня
и вы, господин герцог! Извольте слушать, раз вы хотели услышать, – строго
проговорил Бальзамо.
Он
повернулся к двери.
|