Александр Дюма «Джузеппе Бальзамо»

Глава 8. ШКАТУЛКА

Оставшись один, начальник полиции взял шкатулку и стал вертеть ее в руках с видом человека, умеющего по достоинству оценить подобную находку.

Он протянул руку и подобрал связку ключей, оброненных Лоренцой.

Он перепробовал их все: ни один не подошел.

Он достал из ящика стола несколько похожих связок.

В них были ключи самых разных размеров: ключи от столов, от шкатулок… Можно с уверенностью сказать, что де Сартин имел в своем распоряжении целую коллекцию всех существовавших на свете ключей, от самого обыкновенного ключа до микроскопического ключика.

Он перепробовал двадцать, пятьдесят, сто ключей, подбирая к шкатулке: ни один даже не вошел в замок. Де Сартин предположил, что замочная скважина имеет только видимость скважины, следовательно, и ключа подобрать невозможно.

Тогда он взял из того же ящика небольшие щипцы, молоточек и белоснежной рукой, утопавшей в милинских кружевах, взломал замок, оберегавший содержимое шкатулки от чужих глаз.

В ту же минуту вместо ожидаемой им адской машины или отравленных паров, предназначенных для того, чтобы лишить Францию преданнейшего судьи, перед ним появилась связка бумаг.

Ему сразу же бросились в глаза несколько слов, начертанных рукой, пытавшейся изменить свой почерк:

«Хозяин! Пришло время сменить имя Бальзамо».

Вместо подписи стояли только три буквы.

– Ага! – воскликнул де Сартин, тряхнув париком. – Если мне не известен почерк, то уж имя-то знакомо. Бальзамо… Поищем на букву «Б».

Он выдвинул один из двадцати четырех ящичков, отыскал небольшой журнал, где в алфавитном порядке мелким почерком были записаны с сокращениями сотни четыре имен со значками, в фигурных скобках.

– Ого! – пробормотал он. – За этим Бальзамо много всего числится!

Он прочел всю страницу, пестревшую отметками о его провинностях.

Затем положил журнал на прежнее место и продолжал осмотр шкатулки.

Его внимание привлек листочек, испещренный именами и цифрами.

Записка показалась ему очень важной: на полях было много пометок карандашом. Де Сартин позвонил. Явился лакей.

– Помощника канцелярии, живо! – приказал он. – Проведите его из кабинета через мои апартаменты – так вы сэкономите время.

Лакей вышел.

Спустя несколько минут служащий с пером в руке, со книгой под мышкой, в нарукавниках из черной саржи появился на пороге кабинета, прижимая к груди толстый журнал. Увидев его в зеркале, де Сартин протянул ему через плечо бумагу.

– Расшифруйте это поскорее! – приказал он.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – отвечал чиновник. Этот разгадчик шарад был худенький человечек с поджатыми губами; он сосредоточенно хмурил брови; голова его имела яйцевидную форму; у него было бледное лицо, острый подбородок, покатый лоб, выдающиеся скулы, глубоко запавшие глаза, бесцветные, оживавшие лишь в редкие минуты.

Де Сартин прозвал его Куницей.

– Садитесь, – пригласил де Сартин, видя, что ему мешают записная книжка, свод шифров, блокнот и перо.

Куница скромно пристроился на табурете, сведя колени, и стал записывать, листая справочник и сообразуясь со своей памятью; лицо его оставалось совершенно невозмутимым.

Пять минут спустя он написал:

"Приказываю собрать три тысячи парижских братьев.

Приказываю составить три кружка и шесть лож.

Приказываю приставить охрану к Великому Копту, подобрать ему четырех хороших лакеев, одного из них – в королевской резиденции.

Приказываю предоставить в его распоряжение пятьсот тысяч франков на расходы, связанные со слежкой.

Приказываю привлечь в первый парижский кружок весь цвет французской литературы и философии.

Приказываю подкупить или захватить хитростью судебное ведомство, а главное – заручиться поддержкой начальника полиции, при помощи взятки, силой или хитростью."

Куница остановился на минуту, не потому, что бедняга раздумывал – он был далек от этого, ведь тут пахло преступлением, – а потому что вся страница была исписана, чернила еще не высохли, надо было подождать.

Де Сартин нетерпеливо выхватил у него из рук листок.

Когда он дошел до последнего параграфа, черты его лица исказил ужас. Увидев в зеркале свое отражение, он еще сильнее побледнел.

Он не стал возвращать листок секретарю, а протянул ему другой, чистый лист бумаги.

Тот снова принялся писать по мере того, как расшифровывал; он делал это с легкостью, которая могла бы привести шифровальщиков в отчаяние.

На сей раз де Сартин стал читать поверх его плеча. Вот что он прочел:

«Необходимо отказаться в Париже от имени Бальзамо, потому что оно становится слишком известным, и взять имя графа Фе…»

Окончание слова невозможно было разобрать из-за кляксы.

В то время как де Сартин подыскивал недостающие буквы, составлявшие последнее слово, с улицы донесся звонок, и вошедший дворецкий доложил:

– Его сиятельство граф Феникс!

Де Сартин вскрикнул и, рискуя разрушить искусное сооружение в виде парика, схватился обеими руками за голову, а потом поспешил выпроводить своего подчиненного через потайную дверь.

Вернувшись к столу, он сел на свое место и приказал дворецкому:

– Просите!

Спустя несколько секунд де Сартин увидел в зеркале гордый профиль графа, которого он уже видел при дворе в день представления графини Дю Барри.

Бальзамо вошел без малейшего колебания.

Де Сартин встал, холодно поклонился графу и важно откинулся в кресле, заложив ногу на ногу.

С первого же взгляда он понял причину и цель этого визита.

Бальзамо тоже сразу заметил раскрытую и наполовину опустевшую шкатулку, стоявшую на столе у де Сартина.

Несмотря на то, что взгляд Бальзамо задержался на шкатулке не долее, чем на мгновение, начальник полиции успел его перехватить.

– Какому счастливому случаю я обязан удовольствием видеть вас у себя, господин граф? – спросил де Сартин.

– Дорогой граф! – как нельзя более любезно проговорил Бальзамо. – Я имел честь быть представленным всем европейским монархам, всем министрам, всем посланникам, однако мне не удалось найти никого, кто мог бы представить меня вам. Вот почему я решил сделать это сам.

– Должен признаться, граф, – отвечал начальник полиции, – что вы явились как нельзя более кстати. Мне кажется, что если бы вы не пришли сами, я бы имел честь вас вызвать.

– Смотрите! Как удачно сложилось! – воскликнул Бальзамо.

Де Сартин поклонился с насмешливой улыбкой.

– Я был бы счастлив, граф, если б мог быть вам полезным.

Эти слова Бальзамо произнес без тени смущения или беспокойства на улыбавшемся лице.

– Вы много путешествовали, граф? – спросил начальник полиции.

– Очень много.

– Правда?

– Может быть, вы желаете получить какую-нибудь географическую справку? Ведь человек ваших способностей не ограничивается одной Францией, его интересы охватывают всю Европу.., да что там: весь мир…

– «Географическая» – не совсем подходящее слово, господин граф, – вернее было бы сказать: «справка морального свойства».

– Не стесняйтесь, прошу вас. Я весь к вашим услугам.

– В таком случае, господин граф, вообразите, что я разыскиваю одного очень опасного человека, да, черт возьми, человека, который разом представляет собою и безбожника…

– Ого!

–..и заговорщика…

– Да ну?

–..и фальшивомонетчика!

– Что вы говорите?

– К тому же он прелюбодей, обманщик, знахарь шарлатан, руководитель тайного общества, словом, чело век, все сведения о котором у меня собраны в моей картотеке, а также вот в этой шкатулке – она перед вами.

– Да, понимаю: у вас есть все сведения, но нет этого человека, – сказал Бальзамо.

– Нет!

– Черт побери! А ведь найти его важнее, как мне кажется.

– Несомненно. Впрочем, вы сами сейчас убедитесь в том, как мы близки к его поимке. Пожалуй, Протей был менее изменчив, чем этот человек, а у Юпитера было меньше имен, чем у нашего таинственного путешественника:

Ашарат – в Египте, Бальзамо – в Италии, Сомини – на Сардинии, маркиз д'Анна – на Мальте, маркиз Пеллигрини – на Корсике, и наконец, граф…

– Граф?.. – повторил Бальзамо.

– Это его последнее имя, и я, признаться, не мог его прочесть, но вы ведь мне поможете, не правда ли? Я в этом совершенно уверен, потому что вы непременно должны были встречаться с этим господином во время путешествия в какой-нибудь из тех стран, которые я только что перечислил.

– А вы мне помогите, – невозмутимо произнес Бальзамо.

– А-а, понимаю: вам угодно ознакомиться с приметами, не правда ли, господин граф?

– Да, прошу вас.

– Извольте, – молвил де Сартин, в упор глядя на Бальзамо, – это человек вашего возраста, вашего роста, такого же, как у вас, телосложения; то это знатный вельможа, который сорит деньгами, то – шарлатан, пытающийся постигнуть тайны природы, то – член некоего тайного братства, приговаривающего королей к смерти, а самодержавие к свержению.

– Ну, это слишком туманно, – заметил Бальзамо.

– То есть как – туманно?!

– Если бы вы знали, скольких людей, похожих на того, кого вы только что описали, мне приходилось встречать!..

– Неужели?

– Уверяю вас! Вам следовало бы внести некоторые уточнения, если вы действительно хотите, чтобы я сам помог. Прежде всего; известно ли вам, где, в какой стране он чаще всего бывает?

– Везде!

– Ну, а в настоящее время?

– В настоящее время он – во Франции.

– Чем же он занимается во Франции?

– Под его руководством готовится неслыханный доныне заговор – Ну вот, это уже кое-что: если вы знаете, какой заговор он готовит, вы держите в руках нить, на другом конце которой, во всей вероятности, вы и найдете этого человека.

– Я придерживаюсь того же мнения, что и вы.

– Раз вы так думаете, почему же вы, в таком случае, просите у меня совета?

– Я еще раз взвешиваю все «за» и «против».

– Относительно чего?

– Вот этого.

– Чего же?

– Должен ли я его арестовать, да или нет?

– Да или нет?

– Да или нет.

– Я не понимаю, почему «нет», господин начальник полиции, раз он замышляет…

– Да, но он отчасти защищен, потому что носит громкое имя, титул…

– Понимаю. Однако что же это за имя, какой титул? Вам следовало бы сказать мне об этом, чтобы я помог вам в ваших поисках.

– Ах, граф, я вам уже сказал, что знаю имя, под которым он скрывается, но…

– Но вы не знаете, каким именем он себя называет, бывая в обществе, не так ли?

– Вот именно! Если бы не это обстоятельство…

– Если бы не это обстоятельство, вы бы его арестовали?

– Немедленно.

– Знаете, дорогой господин де Сартин, это действительно очень удачно, как вы только что сказали, что я пришел к вам именно сейчас, потому что я окажу вам услугу, о которой вы меня просите.

– Вы?

– Да.

– Вы скажете мне, как его зовут?

– Да.

– Назовете то самое имя, под которым он представлен в обществе?

– Да.

– Гак вы с ним знакомы?

– Близко.

– Что же это за имя? – спросил де Сартин, приготовившись услышать какое-нибудь вымышленное имя.

– Граф Феникс.

– Как? Имя, которое вы назвали, приказывая о себе доложить?

– Да.

– Так это ваше имя?

– Мое.

– Значит, Ашарат, Сомини, маркиз д'Анна, маркиз Пеллигрини, Джузеппе Бальзаме – это все вы?

– Ну да, – просто ответил Бальзамо, – я самый. Де Сартин несколько минут не мог прийти в себя от этой вызывающей откровенности.

– Я, знаете ли, так и думал, – проговорил он наконец. – Я вас узнал, я знал, что Бальзамо и граф Феникс – одно лицо.

– Должен признаться, что вы – великий министр, – заметил Бальзамо.

– А вы – очень неосторожный человек, – проговорил в ответ судья, направляясь к колокольчику.

– Почему неосторожный?

– Потому что я сейчас прикажу вас арестовать.

– Неужели? – спросил Бальзамо, преградив де Сартину путь. – Разве можно меня арестовать?

– Черт побери! Скажите на милость, неужто вы думаете, что можете мне помешать?

– Вы хотите это узнать?

– Да.

– Дорогой начальник полиции! Я сейчас пущу пулю вам в лоб.

Бальзамо выхватил из кармана позолоченный пистолетик, словно вышедший из рук самого Бенвенуто Челлини. Он спокойно навел его де Сартину в лицо – тот побледнел и рухнул в кресло.

– Ну вот и отлично! – проговорил Бальзамо, подвинув к себе другое кресло и сев рядом с начальником полиции. – Ну а теперь мы можем побеседовать.