Глава 26. ГЕРЦОГ
Д'ЭГИЙОН ОТЫГРЫВАЕТСЯ
На
следующий день после того, как Париж и Версаль были потрясены новостью об
ужасном приговоре Парламента, когда все только и ждали, что же последует за
приговором, де Ришелье отправился в Версаль и продолжал там вести привычный
образ жизни. Рафте вошел к нему с письмом в руке. Секретарь обнюхивал и
взвешивал на руке конверт с беспокойством, которое немедленно передалось
хозяину.
– Что
там еще, Рафте? – спросил маршал.
– Что-то
малоприятное, как мне представляется, ваша светлость, и заключено оно вот
здесь, внутри.
– Почему
ты так думаешь?
– Потому
что это письмо от герцога д'Эгийона.
– Ага!
От племянника? – спросил герцог.
– Да,
господин маршал. Выйдя из кабинета короля, где заседал совет, лакей подошел ко
мне и передал это письмо. И вот я так и этак верчу его уже минут десять и никак
не могу отделаться от мысли, что в нем какая-то дурная новость.
Герцог
протянул руку.
– Дай
сюда! – приказал он. – Я храбрый!
– Должен
вас предупредить, – остановил его Рафте, – что, передавая мне эту
бумагу, лакей хохотал до упаду.
– Дьявольщина!
Вот это действительно настораживает… Все равно давай! – сказал маршал.
– Он
еще прибавил: «Герцог д'Эгийон советует, чтобы господин маршал прочел это послание
незамедлительно».
– Вот
беда! Не заставляй меня думать, что ты приносишь несчастье! – вскричал
старый маршал, Твердой рукой сломав печать.
Он
прочел письмо.
– Эге!..
Вы изменились в лице, – проговорил Рафте, заложив руки за спину и наблюдая
за герцогом.
– Неужели
это возможно? – пробормотал Ришелье, продолжая читать.
– Кажется,
это серьезно?
– А
ты доволен?
– Разумеется,
я вижу, что не ошибся. Маршал перечитал письмо.
– Король
добр, – заметил он.
– Он
назначил д'Эгийона министром?
– Еще
лучше!
– Ого!
Так что же?
– Прочти
и скажи свое мнение. Рафте стал читать письмо. Оно было написано рукой герцога
Д'Эгийона и содержало в себе следующее:
«Дорогой
дядюшка!
Ваш
добрый совет принес свои плоды: я рассказал о своих неприятностях дорогому
другу нашего дома, графине Дю Барри, а она поделилась ими с Его Величеством.
Король возмутился насилием господ членов Парламента надо мной, человеком,
честно исполнявшим свой долг. Сегодня же на Совете Его Величество отменил
приговор Парламента и предписал мне продолжать исполнение обязанности пэра
Франции.
Дорогой
дядюшка! Зная, какое удовольствие Вам доставит эта новость, посылаю Вам снятую
секретарем копию решения Его Величества, принятого на сегодняшнем Совете. Вы
узнаете о нем раньше, чем кто бы то ни было.
Примите
уверения в моем искреннем уважении, дорогой дядюшка; надеюсь, что Вы не
оставите меня и в будущем, оказывая милости и подавая мудрые советы.
Подпись:
герцог д'Эгийон».
– Он,
помимо всего прочего, еще и смеется надо мной! – вскричал Ришелье.
– Клянусь
честью, вы правы, ваша светлость.
– Король!
Сам король влез в это осиное гнездо!
– А
вы еще вчера не хотели в это поверить.
– Я
не говорил, что он туда не полезет, господин Рафте, я сказал, что он
выпутается… И вот, как видишь, он выпутался.
– Да,
Парламент проиграл.
– И
я вместе с ним.
– Сейчас
– да.
– И
не только сейчас! Я еще вчера это предчувствовал, а ты меня утешал, как будто
никаких неприятностей вообще не могло произойти.
– Ваша
светлость, как мне представляется, вы слишком рано отчаиваетесь.
– Господин
Рафте, вы глупец! Я проиграл и заплачу за это. Вы, может быть, не понимаете,
как мне неприятно быть посмешищем в замке Люсьенн. В эту самую минуту герцог
смеется надо мной в объятиях графини Дю Барри. Мадмуазель Шон и Жан Дю Барри
тоже зубоскалят. Негритенок лопает конфеты и поплевывает на меня. Черт побери!
Я человек добрый, но все это приводит меня в бешенство!
– В
бешенство, ваша светлость?
– Да,
именно в бешенство!
– В
таком случае, не надо было делать того, что вы сделали, – глубокомысленно
заметил Рафте.
– Вы
меня на это толкнули, господин секретарь.
– Я?
– Вы.
– А
мне-то что за дело, будет герцог д'Эгийон пэром Франции или не будет? Я вас
спрашиваю, ваша светлость? Мне как будто не за что обижаться на вашего
племянника.
– Господин
Рафте! Вы наглец!
– Я
уже сорок девять лет от вас это слышу, вашу светлость.. – И еще
услышите. – Только не сорок девять лет, вот что меня утешает.
– Вот
как вы отстаиваете мои интересы, Рафте!
– Мелкие
ваши интересы не отстаиваю, господин герцог… Как бы вы ни были умны, вам иногда
случается делать глупости, которые я не простил бы даже такому болвану, как я.
– Объяснитесь,
господин Рафте, и если я пойму, что не прав, то признаю.
– Вчера
вам захотелось отомстить, ведь правда? Вы пожелали увидеть унижение вашего
племянника. Вы захотели в некотором смысле сами вынести ему приговор Парламента
и насладиться зрелищем агонизирующей жертвы, как сказал бы де Кребийон-младший.
Ну что же, господин маршал, такие зрелища, такие удовольствия дорого стоят… Вы
богаты, так платите, господин маршал, платите!
– Что
бы вы предприняли на моем месте, господин мыслитель? Ну?
– Ничего…
Я стал бы ждать, не подавая признаков жизни. -Но вам не терпелось настроить
Парламент против графини Дю Барри с той самой минуты, как Дю Барри предпочла
вам более молодого д'Эгийона.
Вместо
ответа маршал проворчал что-то себе под нос.
– И
Парламент сделал то, что вы ему подсказали. Подготовив приговор, вы предложили
свои услуги ничего не подозревавшему племяннику.
– Все
это прекрасно, и я готов согласиться, что был неправ. Однако вы должны были
меня предупредить…
– Чтобы
я помешал сделать зло?.. Вы меня принимаете за кого-то другого, господин
маршал. Вы каждому встречному повторяете, что создали меня по своему образу и
подобию, что вы меня выдрессировали; вы хотите, чтобы я не приходил в восторг
от того, что кто-то делает глупость или что с кем-то случается несчастье?..
– Так
несчастье должно случиться, господин колдун?
– Несомненно.
– Какое?
– Вы
заупрямитесь, а герцогу д'Эгийону тем временем удастся помирить Парламент с графиней
Дю Барри. В этот день он станет министром, а вы отправитесь в изгнание.., или в
Бастилию.
От
возмущения маршал просыпал на ковер все содержимое своей табакерки.
– В
Бастилию? – переспросил он, пожав плечами. – Разве мы живем при
Людовике Четырнадцатом, а не при Людовике Пятнадцатом?
– Нет!
Однако графиня дю Барри вдвоем с герцогом д'Эгийоном стоят госпожи де Ментенон.
Берегитесь! Я не знаю сегодня ни одной принцессы крови, которая бы стала
приносить вам в тюрьму конфеты и гусиную печенку.. – Вот так предсказания! –
заметил маршал после долгого молчания. – Вы читаете в книге будущего, ну а
что в настоящем?
– Господин
маршал слишком мудр, чтобы ему советовать.
– Скажи-ка,
господин шут, уж не собираешься ли и ты надо мною посмеяться?..
– Осторожно,
господин маршал, не забывайте о возрасте; нельзя так называть человека, которому
перевалило за сорок, а мне ведь уже шестьдесят семь лет.
– Ну,
это пустяки… Помоги мне выйти из этого положения и.., скорее, скорее!..
– Помочь
советом?
– Чем
хочешь.
– Еще
не время.
– Ты
все шутишь?
– Боже
сохрани!.. Если бы я хотел пошутить, я выбрал бы для этого другое время. К несчастью,
теперь не до шуток.
– Что
означает это поражение? Оно подоспело не вовремя?
– Да,
ваша светлость, не вовремя. Если весть об отмене приговора дошла до Парижа, я
не отвечаю за… Может быть, послать курьера к президенту д'Алигру?
– Чтобы
над нами посмеялись еще раньше?..
– При
чем здесь самолюбие, господин маршал? Тут бы и святой потерял голову… Послушайте!
Позвольте мне закончить мой план высадки войск в Англии, а сами постарайтесь
выкарабкаться из этой интриги с портфелем, потому что половина Дела уже
сделана.
Маршал
знал, что временами Рафте бывал не в духе. Он знал, что, когда его секретарь
впадал в меланхолию, лучше было его не раздражать.
– Ну,
не сердись на меня, – сказал он. – Если я чего-нибудь не понимаю,
объясни мне.
– Ваша
светлость желает, чтобы я набросал приблизительный план поведения?
– Вот
именно, раз ты утверждаешь, что я не умею себя вести.
– Ну
что ж, пусть будет так! Слушайте!
– Слушаю.
– Вы
должны послать господину д'Алигру, – ворчливо начал Рафте, – письмо
герцога д'Эгийона, присовокупив копию решения об отмене приговора, принятого на
королевском Совете. Дождитесь, пока Парламент соберется для обсуждения и примет
решение – это произойдет очень скоро. Тогда садитесь в карету и поезжайте с
визитом к вашему прокурору, мэтру Флажо.
– Как? –
вскричал Ришелье; это имя заставило его подпрыгнуть, как и накануне. –
Опять господин Флажо! Какое мэтру Флажо до всего этого дело и какого черта я
поеду к мэтру Флажо?
– Как
я имел честь сообщить вашей светлости, мэтр Флажо – ваш прокурор.
– Ну
и что же?
– Раз
он ваш прокурор, у него ваши бумаги.., касающиеся каких-нибудь процессов… И вы
поедете для того, чтобы поинтересоваться, как идут ваши дела.
– Завтра?
– Да,
ваша светлость, завтра.
– Но
это же ваше дело, господин Рафте.
– Вовсе
нет, вовсе нет… Так было, когда мэтр Флажо был простым переписчиком. Тогда я
мог разговаривать с ним как с равным. Но с завтрашнего дня мэтр Флажо
становится Аттилой, угрозой для королей, ни больше ни меньше; с таким
всемогущим господином по плечу беседовать только герцогу и пэру, маршалу
Франции.
– Ты
это все серьезно или опять ломаешь комедию?
– Завтра
вы сами увидите, насколько это серьезно, ваша светлость.
– Ты
мне растолкуй, что со мной будет у твоего мэтра Флажо.
– Мне
бы этого не хотелось… Ведь вы завтра станете мне доказывать, что все угадали
заранее… Спокойной ночи, господин маршал! Запомните следующее: сейчас же
послать курьера к господину д'Алигру, а завтра поезжайте к мэтру Флажо. Ах да,
адрес… Впрочем, кучер знает, в течение этой недели он возил меня туда не раз.
|
