Глава 14. ПОДРУГА
КОЛДУНА
Пока
Жильбер грыз на чердаке хлеб, макая его в холодную воду, и полной грудью вдыхал
воздух окрестных садов, у ворот монастыря кармелиток в Сен-Дени спешилась изящная
всадница, закутанная в длинный плащ. Она галопом промчалась на великолепном
арабском скакуне по дороге, ведущей в Сен-Дени. Дорога была пока пустынна, но
на следующий день она должна была заполниться толпой народа. Спешившись,
женщина робко постучала пальцем по решетке в воротах. Она держала коня за
уздечку, он пританцовывал и нетерпеливо рыл копытом землю.
Незнакомку
окружили любопытные. Их привлекло странное выражение ее лица, а также
настойчивость, с какой она стучала в дверь.
– Что
вам угодно, сударыня? – спросил один из них.
– Вы
же видите, сударь, – отвечала незнакомка с сильным итальянским
акцентом, – я хочу войти.
– Вы
не туда обратились. Эти ворота открываются только раз в день для раздачи
милостыни, а этот час уже миновал.
– Что
же я должна сделать, чтобы переговорить с настоятельницей? – спросила
стучавшая в ворота дама.
– Нужно
постучать в небольшую дверь в конце этой стены или позвонить у главного входа.
Подошел еще один любопытный.
– А
вы знаете, сударыня, – сообщил он, – что настоятельницей недавно
стала ее высочество Луиза Французская?
– Знаю,
спасибо.
– Чертовски
хороший конь! – вскричал королевский драгун, разглядывая лошадь незнакомки. –
Знаете, если этот конь нестарый, ему цена пятьсот луидоров – это так же верно,
как то, что мой жеребец стоит сто пистолей. Его слова произвели на толпу
сильное впечатление. В эту минуту каноник, который в отличие от драгуна
заинтересовался не конем, а всадницей, протолкался к ней сквозь толпу и, зная
секрет замка, стал отпирать дверь.
– Входите,
сударыня, – сказал он, – и коня своего за собой ведите.
Дама
желала как можно скорее избавиться от жадного внимания собравшихся вокруг нее
людей, их взгляды были ей, казалось, невыносимы, поэтому она поспешила скрыться
за дверью вместе с конем.
Незнакомка
осталась одна на широком дворе. Она потянула коня за уздечку; он резко тряхнул
попоной и столь мощно стукнул копытом оземь, что привратница, ненадолго
отлучившаяся из своей кельи рядом с входом, бросилась на монастырский двор.
– Что
вам угодно, сударыня? – закричала она. – Как вы сюда проникли?
– Каноник
сжалился надо мной и отворил мне дверь, – отвечала она, – я бы
хотела, если можно, переговорить с настоятельницей.
– Настоятельница
сегодня не принимает.
– А
я думала, что настоятельницы монастырей обязаны принимать своих мирских сестер,
приходящих к ним за помощью, в любое время дня и ночи.
– Обыкновенно
это так и бывает, однако ее высочество прибыла к нам третьего дня, она только
что вступила в должность, а, кроме того, сегодня вечером она собирает капитул.
– Сестра!
Сестра! Я приехала издалека, – продолжала умолять незнакомка, – я еду
из Рима, я проехала шестьдесят миль верхом, я в отчаянии.
– Что
вы от меня хотите? Я не могу нарушать приказания настоятельницы.
– Сестра!
Я должна сообщить вашей настоятельнице нечто весьма важное.
– Приходите
завтра.
– Это
невозможно… Я всего на один день приехала в Париж, и этот день уже… Кстати, я
не могу переночевать в трактире.
– Почему?
– У
меня нет денег.
Привратница
в изумлении оглядела увешанную драгоценностями даму, имевшую в своем
распоряжении великолепного коня. А дама утверждала, что ей нечем заплатить за
ночлег.
– Не
обращайте внимания ни на мои слова, ни на платье, – взмолилась молодая
женщина, – это не совсем то, что я хотела сказать; разумеется, мне в любом
трактире поверили бы в долг. Нет, нет, я к вам пришла не за тем, чтобы
проситься на ночлег, я ищу убежища!
– Сударыня!
В Сен-Дени наш монастырь – не единственный, и во всех монастырях есть
настоятельницы.
– Да,
да, знаю, но мне не хотелось бы обращаться к рядовой настоятельнице, сестра.
– Вам
не следует упорствовать. Ее высочество Луиза Французская не занимается больше
мирскими делами.
– Это
не имеет значения! Передайте ей, что я хочу с ней поговорить.
– Я
же вам сказала, что у нее капитул.
– А
после капитула?
– Он
только что начался.
– Тогда
я пойду в церковь и помолюсь в ожидании ее высочества.
– Я
очень сожалею, сударыня…
– Что
такое?
– Не
надо ее ждать.
– Мне
не следует ее ждать?
– Нет.
– Значит,
я ошибалась! Значит, я не в Божьей обители! – вскричала незнакомка, и в ее
взгляде и голосе почувствовалась такая сила, что монахиня не осмелилась более
ей противоречить:
– Раз
вы так настаиваете, я попытаюсь…
– Скажите
ее высочеству, – заговорила незнакомка, – что я еду из Рима, что, не
считая двух недолгих остановок в Майенсе и Страсбурге, я задерживалась в пути
лишь для сна, а последние четверо суток я позволяла себе отдыхать ровно
столько, чтобы удержаться в седле и, разумеется, конь тоже должен был перевести
дух, перед тем как нести меня дальше.
– Я
все передам, сестра.
Монахиня
удалилась.
Спустя
минуту появилась послушница. За ней следовала привратница.
– Ну
что? – обратилась к ним незнакомка, торопясь услышать ответ.
– Ее
высочество просила вам передать, сударыня, – отвечала послушница, –
что вечером она не сможет вас принять, но, независимо от этого, монастырь
окажет вам гостеприимство, раз вы так ищете убежища. Итак, можете войти,
сестра. Вы совершили долгий путь и очень утомлены, как вы говорите, можете лечь
в постель.
– А
мой конь?
– О
нем есть кому позаботиться, не волнуйтесь, сестра.
– Он
кроток, как агнец. Его зовут Джерид, он отзывается на это имя. Я настоятельно
прошу о нем позаботиться – это чудесное животное.
– За
ним будут ухаживать, как ухаживают за лошадьми его величества.
– Благодарю.
– А
теперь проводите госпожу в ее комнату, – приказала послушница привратнице.
– Нет,
не надо в комнату, проводите меня в церковь. Я не хочу спать, мне надо
молиться.
– Часовня
открыта, сестра, – сказала монахиня, указывая пальцем на небольшую боковую
дверь в церкви.
– Мне
можно будет увидеться с настоятельницей? – спросила незнакомка.
– Только
завтра.
– Утром?
– Нет,
утром нельзя, – отвечала монахиня.
– Потому
что утром состоится большой прием, – добавила другая.
– Кто
же может быть принят раньше меня? Неужели на свете есть кто-то несчастнее меня?
– Нам
оказывает большую честь будущая супруга дофина. Ее высочество остановится у нас
на два часа. Это огромная честь для нашего монастыря и большое торжество для
наших бедных сестер. Вы понимаете, что…
– Увы!
– Настоятельница
приказала сделать все возможное, чтобы достойно встретить высоких гостей.
– Скажите:
я могу надеяться, что буду здесь в безопасности, ожидая приема вашей уважаемой
настоятельницы? – спросила незнакомка, оглядываясь с заметной дрожью.
– Да,
конечно, сестра. Наш монастырь мог бы укрыть даже преступников, не говоря уже
о…
– Беглецах, –
закончила незнакомка. – Ну хорошо, значит, сюда никто не может войти, не
так ли?
– Без
разрешения? Нет, никто.
– А
если он добьется разрешения? Боже мой. Боже мой… – пролепетала незнакомка, –
ведь Он всесильный, Он и сам иногда приходит в ужас от своего могущества!
– Кто
он? – спросила монахиня.
– Никто,
никто.
– Бедняжка
сошла с ума, – пробормотала монахиня.
– В
церковь, в церковь! – воскликнула незнакомка, словно подтверждая мнение,
которое о ней начинало складываться.
– Идемте,
сестра, я вас провожу.
– За
мной гонятся, понимаете? Скорее, скорее в церковь!
– Можете
мне поверить, что в Сен-Дени крепкие стены, – сочувственно улыбаясь,
заметила послушница, – вы устали, поверьте мне, идите к себе, ложитесь в
постель, на плитах часовни ноги у вас совсем разболятся.
– Нет,
нет, я хочу помолиться, я попрошу Бога удалить от меня моих
преследователей! – вскричала молодая женщина, скрываясь за дверью, на
которую ей указала монахиня. Дверь захлопнулась.
С
любопытством, свойственным всем монашкам, послушница зашла в церковь через главный
вход, тихонько пробралась внутрь и увидала лежавшую перед алтарем незнакомку;
она молилась и рыдала, уткнувшись лицом в пол.
|
