В Москве на Трубной
площади
Впервые — «Будильник», 1883, № 43 (ценз. разр. 5 ноября),
стр. 417, в разделе «Калейдоскоп „Будильника“». Заглавие: В Москве на Трубе.
Подпись: А. Чехонте.
Вошло в издание А. Ф. Маркса.
Печатается по тексту: Чехов, т. II, стр. 155—159, с
исправлением по «Будильнику»: полосовал кнутищем (стр. 246, строки 24—25) —
вместо полосовал кнутовищем.
В основу рассказа легли самые ранние московские впечатления
Чехова: его первая квартира в Москве была на Драчевке, или Грачевке (ныне
Трубная ул.), рядом с описанным рынком. «Московский» характер рассказа
подчеркивал и сам Чехов, посылая его в «Осколки» 19 сентября 1883 г.:
«Рассказ, — писал он, — имеет чисто московский интерес. Написал его,
потому что давным-давно не писал того, что называется легенькой сценкой». Чехов
действительно после «Встречи весны» и «Ярмарки» (см. т. I наст. изд., стр. 140
и 247), напечатанных в 1882 г., более года не писал бесфабульных рассказов
очеркового типа. Лейкин, вообще холодно относившийся к очерковому жанру (в 1882
г. в «Осколках» было напечатано всего несколько таких рассказов), отклонил и
этот рассказ. «Рассказец Ваш „В Москве на Трубе“, — писал он Чехову 1
октября 1883 г., — принужден возвратить Вам и прилагаю его при сем. Видите
ли: он имеет чисто этнографический характер, а такие рассказы для „Осколков“ не
идут. Я поместил бы еще, может быть, его летом, но теперь, в последнюю четверть
года, нужно пришпориться и держаться строго раз намеченного плана». В
результате рассказ был отдан Чеховым в «Будильник».
Рассказ перерабатывался для издания А. Ф. Маркса в апреле
1899 г. В письме Марксу от 30 апреля 1899 г. Чехов отослал его в
отредактированном виде, правда, еще с прежним названием. Новое заглавие было
дано, очевидно, в корректуре. Внесенные в рассказ добавления усилили его
лирическую тему («и это воспоминание о весне возбуждает мысль и уносит ее
далеко-далеко») и еще больше подчеркнули любовь посетителей Трубы к животным
(«расскажет с восхищением, страстно», «Но никто не смеется. Мальчишка стоит
возле и, прищурив один глаз, смотрит на него серьезно, с состраданием»).
Особенно отчетливо выражены обе эти линии в новом конце очерка, где об этом
говорится прямо от автора, а также в лирической авторской концовке — о
поэтичности жизни Трубы и ее особом мире.
Словарно-стилистическая работа над рассказом велась в
различных направлениях. Так, некоторые просторечия журнального текста были
заменены словами общелитературного языка («ели» вместо «лопали», «оттуда»
вместо «оттеда»). Но в ряде случаев правка носила обратный характер: «из
эстого» вместо «из того»; «этих самых рыбов» вместо «их».
Рецензент «Одесского листка» писал о чеховских рассказах
очеркового типа: «Сама жизнь — вот наиболее точное и наиболее подходящее
определение, которым можно было бы объединить все эти небольшие анекдоты,
картинки, иногда лишенные даже сюжета (например, „В Москве на Трубной
площади“), по-видимому, беспретенциозные, но, благодаря поразительной
наблюдательности и таланту автора, полные глубокого смысла» (Ив. П. Сама
жизнь. — «Одесский листок», 1900, № 256, 4 октября).
В статье «Дети и природа в рассказах А. П. Чехова» В. А.
Гольцев отмечал «живое, яркое и трогательное описание рынка на Трубной площади»
(Дети и природа в рассказах Чехова. — «Детское чтение», 1904, № 2, стр.
249).
|