Глава вторая.
Гнездо совы и славки
Именно здесь, перед лачугой Горбо, и остановился Жан
Вальжан. Он, словно дикая птица, выбрал это пустынное место, чтобы свить себе
тут гнездо.
Пошарив в жилетном кармане, он вынул что-то вроде отмычки,
открыл дверь, вошел, крепко-накрепко запер ее за собой и поднялся по лестнице,
неся на руках Козетту.
Наверху лестницы он вынул из кармана другой ключ и отпер
другую дверь. Он тотчас же заперся, войдя в комнату, напоминавшую довольно
просторное чердачное помещение. Убранство ее состояло из матраца, лежавшего на
полу, стола и нескольких стульев. В углу топилась печь, в которой виднелись
раскаленные уголья. Фонарь, горевший на бульваре, тускло освещал это убогое
жилье. В глубине комнаты был отгорожен чуланчик, где стояла складная кровать.
Жан Вальжан так бережно опустил девочку на кровать, что она не проснулась.
Он высек огонь и зажег свечу, – все это было заранее
приготовлено на столе; затем, как и накануне, он устремил на Козетту
восторженный взгляд, выражавший доброту и умиление, граничившие почти с
безумием. Девочка, исполненная той спокойной доверчивости, которая присуща лишь
величайшей силе или величайшей слабости, уснула, даже не зная, кто с ней, и
продолжала спать, не ведая, где она.
Жан Вальжан нагнулся и поцеловал ее ручку.
Девять месяцев тому назад он целовал руку матери, тоже
уснувшей, но навеки.
То же горестное, благоговейное, щемящее чувство наполняло
его сердце.
Он опустился на колени перед кроватью Козетты.
Наступил день, а девочка все еще спала. Бледный луч
декабрьского солнца проник сквозь чердачное оконце и протянул по потолку
длинные волокна света и тени. Тяжело нагруженная телега каменщика, проехавшая
по бульвару, словно громовой раскат, потрясла и заставила задрожать всю лачугу
сверху донизу.
– Да, сударыня! – внезапно проснувшись, вскрикнула
Козетта. – Сейчас! Сейчас!
Она спрыгнула с кровати и со слипавшимися еще от сна глазами
протянула руки в угол комнаты.
– Боже мой! А где же метла? – воскликнула она.
Она широко раскрыла глаза и увидела перед собой улыбающееся
лицо Жана Вальжана.
– Ах да! Я и забыла! – сказала она. – С
добрым утром, сударь!
Дети быстро и легко осваиваются со счастьем и радостью, ибо
они сами по природе своей – радость и счастье.
В ногах Козетта заметила Катерину и занялась ею. Играя, она
забрасывала вопросами Жана Вальжана. Где она находится? Велик ли Париж?
Достаточно ли далеко от нее госпожа Тенардье? Не придет ли она за ней? и
т. д. Вдруг она воскликнула: «Как здесь красиво!».
Это была отвратительная конура, но Козетта чувствовала себя
в ней свободной.
– Надо мне ее подмести? – спросила она наконец.
– Играй, – ответил Жан Вальжаи.
Так прошел день. Ничего не пытаясь уяснить себе, Козетта
была невыразимо счастлива подле этой куклы и подле этого человека.
|
