Глава вторая.
Пояснение
Днем 6 июня в водостоках было приказано произвести облаву.
Из опасения, как бы клоака не послужила убежищем для побежденных, префекту
полиции Жиске поручили обыскать Париж подземный; пока генерал Бюжо очищал Париж
наземный; эта двойная согласованная операция требовала двойной стратегии от
государственной власти, представленной наверху войсками, внизу – полицией. Три
отряда агентов и рабочих клоаки обследовали вдоль и поперек подземную свалку
Парижа, один – вдоль правого берега Сены, другой – вдоль левого, третий – в
центральной части города.
Полицейских вооружили карабинами, дубинками, саблями и кинжалами.
Луч света, направленный в этот миг на Жана Вальжана, исходил
из фонаря полицейского дозора, проверявшего правый берег.
Дозор только что обошел кривую галерею с тремя тупиками,
расположенную под Часовой улицей. Пока они обшаривали с фонарем все закоулки
этих тупиков, Жан Вальжан набрел на вход в галерею, обнаружил, что она гораздо
уже главного коридора, и не свернул в нее. Он прошел мимо. На обратном пути из
галереи под Часовой улицей полицейским почудился звук шагов, удалявшихся в
сторону окружного канала Это и были шаги Жана Вальжана. Сержант, начальник дозора,
поднял фонарь, и весь отряд начал всматриваться в туман, в направлении, откуда
слышался шум.
Для Жана Вальжана это была невыразимо страшная минута.
По счастью, он хорошо видел фонарь, а фонарь освещал его
плохо. Фонарь был светом, Жан Вальжан – тенью. Он был очень далеко, он сливался
с окружающей мглой. Он прижался к стене и застыл на месте.
Впрочем, он не вполне отдавал себе отчет в том, что за тени
движутся там, позади. От бессонницы, голода, волнения он был как в бреду. Ему
мерещилось пламя и вокруг пламени какие то привидения. Что это было? Он не
понимал.
Когда Жан Вальжан остановился, шум затих.
Дозорные прислушивались, но ничего не слышали,
всматривались, но ничего не видели. Они стали совещаться.
В ту пору в водостоке Монмартра на этом месте находился так
называемый «служебный перекресток», уничтоженный впоследствии из за небольшого
озерка: туда стекали потоки дождевой воды, скоплявшейся там во время сильных
ливней. Весь отряд мог разместиться на этой площадке.
Жан Вальжан увидел, что призраки собрались в круг. Их
головы, напоминавшие бульдожьи морды, придвинулись ближе друг к другу.
Призраки, как видно, шептались.
Наконец совещание сторожевых псов закончилось, они решили,
что ошиблись, что шум только почудился им, что там ни души и нет смысла идти по
окружному каналу, – это будет напрасная трата времени, напротив, надо
спешить в сторону Сен-Мерри, если их помощь понадобится, если вдастся выследить
какого-нибудь «смутьяна», то именно в этом квартале.
Время от времени партии прибивают новые подметки к
изношенным бранным кличкам своих противников. В 1832 году слово «смутьян»
заменило затертое уже слово «якобинец», а прозвище «демагог», тогда еще
неупотребительное, превосходно сослужило службу впоследствии.
Сержант скомандовал свернуть налево, вниз к Сене. Если бы им
пришло в голову разделиться на две группы и пойти по двум направлениям, то Жан
Вальжан был бы неминуемо схвачен. Его судьба висела на волоске. Однако вполне
вероятно, что, предвидя возможность стычек и большею численность повстанцев,
префектура полиции в своих инструкциях запретила дозорам разбиваться на группы.
Итак, дозор пустился в путь, оставив Жана Вальжана у себя в тылу. Из всего
происшедшего до Жана Вальжана дошло лишь то, что фонарь, круто повернув в
сторону, вдруг померк.
Для очистки своей полицейской совести сержант перед уходом
разрядил карабин в сторону, оставленною без проверки, то есть туда, где
находился Жан Вальжан. Грохот выстрела многократным эхом раскатился по галереям
казалось, забурчала вся эта необъятная утроба. Кусок штукатурки обвалился в
ручей и расплескал воду в нескольких шагах от Жана Вальжана, он понял, что пуля
ударила в свод над его головой. Мерные, неторопливые шаги еще некоторое время
гулко раздавались на каменных плитах и, постепенно удаляясь, затихли, группа
черных теней углубилась во тьму, мерцающий свет фонаря, колеблясь и дрожа,
отбрасывал на своды красноватый полукруг, который все уменьшался и наконец
совсем погас. Снова наступила глубокая тишина, снова спустилась непроницаемая
тьма, снова воцарилась слепая и глухая ночь. А Жан Вальжан долго еще стоял,
прислонясь к стене, не смея пошевелиться, настороженный, с расширенными
зрачками, глядя, как исчезал вдалеке этот патруль привидений.
|
