Глава седьмая.
Родолжение загадки
Дул прохладный ночной ветер – значит, было около двух часов
ночи. Бедняжка Козетта молчала. Она сидела возле Жана Вальжана, положив головку
к нему на плечо, и он решил, что она уснула. Он наклонился и взглянул на нее.
Глаза Козетты были широко раскрыты, их сосредоточенное выражение встревожило
Жана Вальжана.
Она вся дрожала.
– Тебе хочется спать? – спросил он.
– Мне очень холодно, – ответила девочка.
Спустя мгновение она спросила:
– А она все еще здесь?
– Кто? – спросил Жан Вальжан.
– Госпожа Тенардье.
Жан Вальжан уже забыл о средстве, к которому прибегнул,
чтобы заставить Козетту молчать.
– А, вот оно что! Она уже давно ушла, – ответил
он. – Не бойся!
Девочка облегченно вздохнула, словно с души ее спала
тяжесть.
Земля была влажная, сарай открыт со всех сторон, ветер с
каждой минутой свежел. Старик снял редингот и укутал Козетту.
– Теперь тебе теплее? – спросил он.
– О да, отец!
– Хорошо. Подожди меня. Я сейчас вернусь.
Выйдя из сарая, он пошел вдоль большого здания, отыскивая лучшее
пристанище. Ему попадались двери, но они были заперты. На всех окнах первого
этажа были решетки.
Миновав внутренний угол здания, он подошел к окнам с
полукруглым верхним стеклом, в которых виднелся слабый свет. Он встал на
цыпочки и заглянул в одно из окон. То были окна довольно обширной, вымощенной
широкими плитами и разделенной арками и колоннами залы, где ничего нельзя было
различить, кроме тусклого огонька и длинных теней. Свет сочился из ночника,
горевшего в углу. Зала была пуста, все там было неподвижно. Однако,
всмотревшись, Жан Вальжан заметил на полу что-то словно покрытое саваном,
походившее на фигуру человека. Это существо лежало ничком, прижавшись лицом к
каменным плитам, крестообразно раскинув руки, не шевелясь, как бы в смертном
покое. Возле него на полу тянулось что-то похожее на змею; можно было подумать,
что шею этой жуткой фигуры обвивает веревка.
Зала тонула в густом тумане, как это бывает в больших, едва
освещенных помещениях, и это придавало всему еще более зловещий вид.
Жан Вальжан часто говорил впоследствии, что хотя он бывал
свидетелем множества мрачных зрелищ, однако ничего более ужасного и леденящего
душу, чем эта неожиданно возникшая перед ним загадочная фигура, выполнявшая
какой-то таинственный ночной обряд в непонятном месте, он не видал. Страшно
было подумать, что это мертвец, но еще страшнее вообразить себе, что это живой
человек.
У Жана Вальжана хватило присутствия духа, прильнув к
оконному стеклу, поглядеть, не шевельнется ли это существо. Напрасно ожидал он
некоторое время, показавшееся ему очень долгим: распростертая на полу фигура
хранила неподвижность. Внезапно его охватил невыразимый ужас, и он пустился
бежать. Он мчался по направлению к сараю, не смея оглянуться. Ему казалось, что
если он обернется, то увидит, как за ним, размахивая руками, гонится это
существо.
Задыхаясь, он добежал до развалин. Колени у него
подгибались; он обливался потом.
Где он находился? Кто мог бы вообразить, что нечто подобное
этой усыпальнице существует в самом центре Парижа? Что это за странный дом? Что
это за здание, полное ночных тайн, – здание, которое ангельскими голосами
созывает души во мраке, а когда те приходят на зов, вдруг показывает им это
страшное видение? Оно обещало открыть им сияющие врата рая, а открывало
отвратительные двери склепа! Тем не менее это было настоящее здание, настоящий
дом, имевший свой номер. Это был не сон. Чтобы поверить в это, Жан Вальжан
должен был прикоснуться руками к камням развалин.
Холод, волнение, тревога, то, что он пережил в этот
вечер, – все это вызвало у него лихорадку, мысли его путались.
Он подошел к Козетте. Она спала.
|
