27. Бременские
уличные музыканты
Был у одного хозяина осёл, и много лет подряд таскал он без
устали мешки на мельницу, но к старости стал слаб и к работе не так пригоден,
как прежде.
Подумал хозяин, что кормить его теперь, пожалуй, не стоит; и
осёл, заметив, что дело не к добру клонится, взял и убежал от хозяина и
двинулся по дороге на Бремен, – он думал, что там удастся ему сделаться
уличным музыкантом. Вот прошёл он немного, и случилось ему повстречать по
дороге охотничью собаку: она лежала, тяжело дыша, высунув язык, – видно,
бежать устала.
– Ты что это, Хватай, так тяжело дышишь? – спрашивает
её осёл.
– Ох, – отвечает собака, – стара я стала, что
ни день, то всё больше слабею, на охоту ходить уже не в силах; вот и задумал
меня хозяин убить, но я от него убежала. Как же мне теперь на хлеб
зарабатывать?
– Знаешь что, – говорит осёл, – я иду в
Бремен, хочу сделаться там уличным музыкантом; пойдём вместе со мной, поступай
ты тоже в музыканты. Я играю на лютне, а ты будешь бить в литавры.
Собака на это охотно согласилась, и они пошли дальше. Вскоре
повстречали они на пути кота; он сидел у дороги, мрачный да невесёлый, словно
дождевая туча.
– Ну, что, старина, Кот Котофеич, беда, что ли, какая с
тобой приключилась? – спрашивает его осёл.
– Да как же мне быть весёлым, когда дело о жизни
идёт, – отвечает кот, – стал я стар, зубы у меня притупились, сидеть
бы мне теперь на печи да мурлыкать, а не мышей ловить, – вот и задумала
меня хозяйка утопить, а я убежал подобру-поздорову. Ну, какой дашь мне добрый
совет? Куда ж мне теперь деваться, чем прокормиться?
– Пойдём с нами в Бремен, – ты ведь ночные концерты
устраивать мастер, вот и будешь там уличным музыкантом.
Коту это дело понравилось, и пошли они вместе. Пришлось
нашим трём беглецам проходить мимо одного двора, видят они – сидит на воротах
петух и кричит во всё горло.
– Чего ты горло дерёшь? – говорит осёл. – Что
с тобой приключилось?
– Да это я хорошую погоду предвещаю, – ответил
петух. – Ведь нынче богородицын день: она помыла рубашки Христу-младенцу и
хочет их просушить. Да всё равно нет у моей хозяйки жалости: завтра
воскресенье, утром гости приедут, и вот велела она кухарке сварить меня в супе,
и отрубят мне нынче вечером голову. Вот потому и кричу я, пока могу, во всё
горло.
– Вот оно что, петушок – красный гребешок, –
сказал осёл, – эх, ступай-ка ты лучше с нами, мы идём в Бремен, –
хуже смерти всё равно ничего не найдёшь; голос у тебя хороший, и если мы
примемся вместе с тобой за музыку, то дело пойдёт на лад.
Петуху такое предложенье понравилось, и они двинулись все
вчетвером дальше. Но дойти до Бремена за один день им не удалось, они попали
вечером в лес и порешили там заночевать.
Осёл и собака улеглись под большим деревом, а кот и петух
забрались на сук; петух взлетел на самую макушку дерева, где было ему всего
надёжней. Но прежде чем уснуть, он осмотрелся по сторонам, и показалось ему,
что вдали огонёк мерцает, и он крикнул своим товарищам, что тут, пожалуй, и дом
недалече, потому что виден свет. И сказал осёл:
– Раз так, то нам надо подыматься и идти дальше, ведь
ночлег-то здесь неважный.
А собака подумала, что некоторая толика костей и мяса была
бы как раз кстати. И вот они двинулись в путь-дорогу, навстречу огоньку, и
вскоре заметили, что он светит всё ярче и светлей, и стал совсем уже большой; и
пришли они к ярко освещённому разбойничьему притону. Осёл, как самый большой из
них, подошёл к окошку и стал в него заглядывать.
– Ну, осёл, что тебе видно? – спросил петух.
– Да что, – ответил осёл, – вижу накрытый
стол, на нём всякие вкусные кушанья и напитки поставлены, и сидят за столом
разбойники и едят в своё удовольствие.
– Там, пожалуй, кое-что и для нас бы нашлось, –
сказал петух.
– Да, да, если бы только нам туда попасть! –
сказал осёл.
И стали звери между собой судить да рядить, как к тому делу
приступить, чтобы разбойников оттуда выгнать; и вот, наконец, нашли они способ.
Решили, что осёл должен поставить передние ноги на окошко, а собака прыгнуть к
ослу на спину; кот взберётся на собаку, а петух пускай взлетит и сядет коту на
голову. Так они и сделали и, по условному знаку, все вместе принялись за
музыку: осёл кричал, собака лаяла, кот мяукал, а петух, тот запел и
закукарекал. Потом ворвались они через окошко в комнату, так что даже стёкла
зазвенели.
Услышав ужасный крик, разбойники повскакивали из-за стола и,
решив, что к ним явилось какое-то привиденье, в великом страхе кинулись в лес.
Тогда четверо наших товарищей уселись за стол, и каждый принялся за то, что
пришлось ему по вкусу из блюд, стоявших на столе, и начали есть и наедаться,
будто на месяц вперёд.
Поужинав, четверо музыкантов погасили свет и стали искать,
где бы им поудобней выспаться, – каждый по своему обычаю и привычке. Осёл
улёгся на навозной куче, собака легла за дверью, кот на шестке у горячей золы,
а петух сел на насест; а так как они с дальней дороги устали, то вскоре все и
уснули.
Когда полночь уже прошла и разбойники издали заметили, что в
доме свет не горит, всё как будто спокойно, тогда говорит атаман:
– Нечего нам страху поддаваться, – и приказал
одному из своих людей пойти в дом на разведку.
Посланный нашёл, что там всё тихо и спокойно; он зашёл в
кухню, чтобы зажечь свет, и показались ему сверкающие глаза кота горящими
угольками, он ткнул в них серник, чтоб добыть огня. Но кот шуток не любил, он
кинулся ему прямо в лицо, стал шипеть и царапаться. Тут испугался разбойник и
давай бежать через чёрную дверь; а собака как раз за дверью лежала, вскочила
она и укусила его за ногу. Пустился он бежать через двор да мимо навозной кучи,
тут и лягнул его изо всех сил осёл задним копытом; проснулся от шума петух,
встрепенулся, да как закричит с насеста: «Кукареку!»
Побежал разбойник со всех ног назад к своему атаману и
говорит:
– Ох, там в доме страшная ведьма засела, как дохнет она
мне в лицо, как вцепится в меня своими длинными пальцами; а у двери стоит
человек с ножом, как полоснёт он меня по ноге; а на дворе лежит чёрное чудище,
как ударит оно меня своей дубинкой; а на крыше, на самом верху, судья сидит и
кричит: «Тащите вора сюда!» Тут я еле-еле ноги унёс.
С той поры боялись разбойники в дом возвращаться, а четырём
бременским музыкантам там так понравилось, что и уходить не захотелось.
А кто эту сказку последний сказал, всё это сам своими
глазами видал.
|
