2. Кошка и мышка
вдвоём
Познакомилась раз кошка с мышью и столько наговорила ей про
свою большую любовь и дружбу, что мышь согласилась наконец жить с ней в одном
доме и вести сообща хозяйство.
– Надо будет на зиму сделать запасы, а не то придётся
нам с тобой голодать, – сказала кошка, – но тебе-то ведь, мышка,
всюду ходить нельзя, а то, чего доброго, попадёшься в ловушку.
Так они и порешили и купили себе про запас горшочек жиру. Но
они не знали, где его спрятать, и вот после долгих раздумий кошка и говорит:
– Лучшего места, нежели в церкви, я и не знаю. Уж
оттуда никто его утащить не посмеет. Давай поставим горшочек под алтарём и не
будем его трогать до той поры, пока он нам не понадобится.
И вот спрятали они горшочек в надёжном месте. Но прошло ни
много ни мало времени, как захотелось вдруг кошке жиром полакомиться, – и
говорит она мышке:
– Знаешь что, мышка, зовёт меня тётка на крестины:
родила она сыночка, беленького с рыжими пятнышками; так вот, буду я у неё
кумой. Я пойду, а ты уж сама за хозяйством присмотри.
– Ладно, – говорит мышь, – ступай себе с
богом, а ежели будет что вкусное, ты и обо мне не забудь, – я бы тоже не
прочь немножко сладенького красного винца хлебнуть.
Но всё, что рассказала кошка, была неправда, – никакой
тётки у неё не было, и никто не звал её на крестины. А пошла она прямо в
церковь, подобралась к горшочку с жиром, начала лизать, – и слизала всю
верхушку. Потом прогулялась по городским крышам, огляделась, легла на солнышке
и стала облизывать себе усы, вспоминая о горшочке с жиром. И только под вечер
воротилась она домой.
– Ну, вот наконец ты и вернулась, – сказала
мышка, – небось день свой провела весело?
– Да, неплохо, – ответила кошка.
– А как же назвали ребёночка? – спросила мышка.
– Початочком, – холодно ответила кошка.
– Початочком? – воскликнула мышка. – Что это
за странное и редкое имя, разве оно принято в вашем семействе?
– Да что о том говорить, – сказала кошка, –
пожалуй, оно не хуже, чем какой-нибудь Воришка Хлебных Крошек, как твоих
крестников называют.
Захотелось вскоре кошке опять полакомиться. И говорит она
мышке:
– Сделай мне одолжение, побудь ещё разок дома да
присмотри сама за хозяйством, меня опять зовут на крестины; отказаться мне
никак невозможно, ведь у ребёночка белый воротничок вокруг шейки.
Добрая мышка согласилась. А кошка пробралась вдоль городской
стены в церковь да и выела половину горшочка жира. «Нет ничего вкусней, –
подумала она, – когда что-нибудь поешь одна», и осталась такой работой
вполне довольна.
Воротилась она домой, а мышка её и спрашивает:
– Ну, как же назвали ребёночка?
– Серединкою, – ответила кошка.
– Серединкою? Да что ты! Я такого имени отродясь не
слыхала, бьюсь об заклад, что его и в календаре-то нет.
Стала кошка вскоре вспоминать о лакомстве и облизываться.
– Ведь хорошее-то случается всегда трижды, –
говорит она мышке, – приходится мне опять кумой быть. Ребёночек-то родился
весь чёрненький, одни только лапки беленькие, и ни единого белого пятнышка, а
случается это в несколько лет раз, – отпусти уж меня на крестины.
– Початочек! Серединка! – ответила мышка. –
Какие, однако ж, странные имена, есть над чем призадуматься.
– Да ты вот всё дома сидишь в своём тёмно-сером
фризовом кафтане с длинной косичкой, – сказала кошка, – да только
ворчишь; а всё оттого, что днём из дому не выходишь.
Когда кошка ушла, мышка убрала в доме и навела в хозяйстве
всюду порядок, а кошка-лакомка тем временем слизала весь жир в горшочке
дочиста. «Когда всё поешь, только тогда и успокоишься», – сказала она про
себя и лишь к ночи вернулась домой, сытая и жирная. А мышка тотчас её и
спрашивает:
– А какое ж имя дали третьему ребёночку?
– Оно тебе, пожалуй, тоже не понравится, –
ответила кошка, – назвали его Поскребышком.
– Поскребышек! – воскликнула мышка. – Да-а!
Над таким именем призадумаешься: я пока не видала, чтобы такое имя было где
напечатано. Поскребышек! А что же оно должно значить? – Покачала она
головой, свернулась в клубочек и легла спать.
И с той поры никто не звал кошку на крестины. А подошла
зима, нечем было уже на дворе поживиться, – тут и вспомнила мышка про свои
запасы и говорит:
– Кошка, давай-ка наведаемся к нашему горшочку с жиром,
ведь мы его приберегли, теперь нам есть чем полакомиться.
– Что ж, – говорит кошка, – это будет, пожалуй,
так же вкусно, как полизать язычком воздух.
Пустились они в путь-дорогу. Приходят, – стоит горшочек
на том самом месте, да только пустой.
– Ох, – говорит мышка, – теперь-то я вижу,
что случилось, теперь мне ясно, какой ты мне верный друг! Ты всё сама поела,
когда на крестины ходила; сначала початочек, потом серединку, а затем…
– Да замолчи ты! – крикнула кошка. – Ещё одно
слово, и я тебя съем.
«Поскребышек», – вертелось на языке у бедной мышки; и
только сорвалось это слово у ней с языка, прыгнула кошка, схватила её и съела.
Вот видишь, как бывает оно на свете.
|
