112. Цеп с неба
Выехал раз крестьянин на паре волов землю пахать. Только
выехал он на поле – начали рога у волов расти. Растут и растут. Собрался
крестьянин домой ехать, и стали рога такие большие, что и в ворота не въехать.
Но, к счастью, повстречался ему мясник, и уступил крестьянин ему своих волов;
сошлись на том, что он даст мяснику меру репного семени, а тот заплатит ему за
каждое семя по брабантскому талеру. Что и говорить, хорошо продал!
Пришёл крестьянин домой и понёс мяснику на спине целую меру
репного семени. Но по дороге он выронил из мешка одно семечко.
Уплатил ему мясник, как они сторговались, всё как
полагается; а не выронил бы крестьянин того семечка, было бы у него ещё одним
брабантским талером больше. Вот возвращается он домой, а за это время выросло
из того семени дерево вышиной до самого неба. Крестьянин подумал: «Раз случай
такой подвернулся, дай-ка погляжу, что там наверху ангелы делают; посмотрю на
них хоть разок».
Вот взобрался он на самую макушку, видит – ангелы там
наверху овёс молотят, загляделся он на них; смотрит и вдруг видит, что дерево,
на котором стоял он, начинает покачиваться; глянул он вниз и увидел, что кто-то
его подрубливает. «Если придётся мне вниз падать, то дело будет плохо», –
подумал крестьянин, и не мог ничего лучшего придумать, как набрать овсяной
соломы, что лежала в стогу, и скрутить из неё верёвку. Взял он с собой мотыгу и
цеп с неба и стал спускаться вниз по верёвке. Попал он на земле как раз в глубокую-преглубокую
яму, но, по счастью, захватил с собой мотыгу, вырубил он себе ступеньки,
поднялся по ним наверх и принёс с собой цеп, чтобы никто не мог сомневаться,
что всё, о чём рассказал он, есть самая настоящая правда.
113. Королевские
дети
Жил давно тому назад один король; родился у него младенец, и
был на нём знак, что когда ему исполнится пятнадцать лет, он должен будет
погибнуть от оленя. Когда он достиг этого возраста, однажды отправились с ним
егеря на охоту. В лесу королевич отъехал от других в сторону и вдруг заметил
большого оленя, он хотел его застрелить, но нагнать его никак не мог. Мчался
олень до тех пор, пока не заманил королевича в самую чащу лесную, глядь –
вместо оленя стоит перед ним огромный, высокий человек и говорит:
– Вот и хорошо, что я тебя захватил! Я уже шесть пар
стеклянных лыж из-за тебя загубил, а поймать тебя никак не мог.
Он взял королевича с собой, перетащил его через озеро,
привёл в большой королевский замок, усадил с собой за стол, и стали они вместе
ужинать. Вот поели они, и говорит тогда король королевичу:
– Есть у меня трое дочерей; и ты должен простоять в
опочивальне у старшей на страже с девяти вечера до шести утра. Я буду являться
к тебе всякий раз, когда будет звонить колокол, буду тебя окликать, и если ты
хоть раз не отзовёшься, будешь утром казнён; а если каждый раз будешь
откликаться, то получишь дочь мою в жёны.
Вот вошёл молодой королевич с королевною в опочивальню, где
стоял каменный истукан, и сказала королевна истукану:
– Мой отец будет являться сюда каждый час, начиная с
девяти часов вечера, пока не пробьёт три часа; если он будет окликать, ты
отзывайся вместо королевича.
Закивал головой каменный истукан и кивал всё тише и тише,
пока, наконец, его голова стала по-прежнему неподвижна. На другое утро говорит
король королевичу:
– Ты своё дело выполнил хорошо, но выдать за тебя замуж
старшую дочь я не могу. Ты должен прежде простоять на страже всю ночь у второй
дочери, а там я подумаю, можно ли тебе на моей старшей дочери жениться. Я буду
являться к тебе каждый час, и если я тебя позову, ты откликайся, а если я
окликну тебя, а ты не отзовёшься, то кровью своей за это расплатишься.
Направился королевич с королевною в опочивальню, и стоял там
каменный истукан ещё повыше того, и сказала ему королевна:
– Если мой отец будет окликать, то отвечай ты. –
Закивал молча головой большой каменный истукан, а потом стал раскачивать
головой всё тише и тише, пока голова, наконец, стала неподвижна.
Улёгся королевич у порога опочивальни, подложил себе руку
под голову и уснул. На другое утро говорит ему король:
– Хотя ты с делом управился хорошо, но выдать за тебя
замуж вторую дочь я не могу. Ты должен простоять ещё ночь на страже у младшей
королевны, а там я подумаю, можно ли выдать за тебя среднюю дочь. Я буду
являться к тебе каждый час, и если тебя окликну, ты мне отзывайся; а если я
окликну тебя, а ты не отзовёшься, то кровью своей за это расплатишься.
Вот вошёл королевич с младшей королевной в опочивальню, и
стоял там истукан куда побольше и повыше, чем в опочивальне у первых двух
королевен. И молвила истукану королевна:
– Если мой отец будет окликать, то отвечай ты. – И
в ответ на это большой, высокий каменный истукан кивал головой чуть не целых
полчаса, пока его голова стала опять неподвижна.
А королевич улёгся у порога и уснул.
Говорит на другое утро ему король:
– Хотя ты стражу нёс хорошо, а всё-таки выдать за тебя
замуж свою дочь я не могу. Есть у меня дремучий лес, если ты мне его с шести
часов утра до шести вечера весь дочиста вырубишь, то я тогда о том пораздумаю.
И дал он ему стеклянный топор, стеклянный клин и стеклянный
колун. Только пришёл королевич в лес, ударил раз топором – а топор пополам и
раскололся. Взял он клин, ударил по нему колуном, а тот на мелкие осколки
рассыпался. Он был этим так поражён, что подумал: «Вот смерть уж моя пришла».
Он сел и заплакал.
Наступил полдень, и говорит король:
– Дочки милые, кто-нибудь из вас должен ему отнести
поесть.
– Нет, – сказали обе старшие, – ничего мы ему
относить не станем. Пускай та, у которой он сторожил последнюю ночь, и отнесёт
ему.
Пришлось тогда младшей отнести ему поесть. Пришла она в лес
и спрашивает его, как подвигается у него работа.
– О, совсем плохо, – говорит он.
Тогда она сказала ему, что он должен сначала немного поесть.
– Нет, мне теперь не до еды, мне умирать придётся, есть
мне совсем не хочется.
Стала она говорить ему ласковые слова и уговорила его хоть
что-нибудь поесть. Вот подошёл он и немного поел. Когда он маленько
подкрепился, она и говорит:
– А теперь давай я поищу у тебя в голове, может, ты
немного повеселеешь.
Стала она ему в голове искать, и вдруг он почувствовал
усталость и уснул. А она взяла свой платок, завязала на нём узелок, ударила
трижды узелком о землю и молвила: «Арвеггер, сюда!»
И вмиг явилось множество подземных человечков, и стали они спрашивать,
что королевне надобно. И она им сказала:
– Надо за три часа весь дремучий лес вырубить да
сложить все деревья в кучи.
Пошли подземные человечки, созвали всех своих на подмогу, и
принялись те враз за работу; и не прошло и трёх часов, как всё уже было
исполнено. Явились подземные человечки к королевне и доложили ей об этом.
Взяла она опять свой белый платок и говорит: «Арвеггер,
домой!» И все человечки исчезли. Проснулся королевич, сильно обрадовался, а
королевна и говорит:
– Как пробьёт шесть часов, ты ступай домой.
Он так и сделал, и спрашивает его король:
– Ну что, вырубил лес?
– Да, – говорит королевич.
Уселись они за стол, и говорит король:
– Я не могу ещё выдать дочь за тебя замуж, ты сперва
должен мне кое-что выполнить.
Спросил королевич, что ж он должен сделать.
– Есть у меня большой пруд, – сказал
король, – так вот завтра поутру сходи ты туда да вычисти мне его, чтоб
блестел он, как зеркало, да чтоб водились в нём разные рыбы.
На другое утро дал ему король стеклянную лопату и говорит:
– К шести часам вечера пруд должен быть готов.
Направился королевич к пруду, ткнул лопатой в тину, а лопата
сломалась; ткнул он мотыгой в тину – и мотыга сломалась. Сильно запечалился
королевич. Принесла ему в полдень младшая королевна поесть и спросила, как идёт
у него работа. Сказал королевич, что дело идёт совсем плохо:
– Видно, придётся мне головой поплатиться. Лопата у
меня сломалась.
– О, – сказала она, – ступай сюда да поешь
сперва чего-нибудь, тогда тебе веселей станет.
– Нет, – сказал он, – есть я ничего не могу,
уж очень я запечалился.
Успокоила она его ласковым добрым словом и заставила поесть.
Потом стала у него опять в голове искать, и он уснул. Тогда взяла она свой
платок, завязала на нём узелок, ударила трижды о землю и молвила: «Арвеггер,
сюда!» И вмиг явилось к ней множество подземных человечков, стали все её
спрашивать, чего она хочет. И велела она им за три часа весь пруд очистить,
чтобы сверкал он, как зеркало, хоть глядись в него, и чтоб плавали в нём всякие
рыбы. Пошли человечки к пруду, созвали всех своих на подмогу; и за два часа
работа была исполнена.
Вернулись они и говорят:
– Мы исполнили всё, что было приказано.
Тогда взяла королевна платок, ударила им трижды о землю и
молвила: «Арвеггер, домой!» И все тотчас исчезли. Проснулся королевич, видит –
работа готова. Тогда королевна ушла и сказала, чтоб к шести часам он домой
воротился.
Пришёл он домой, а король и спрашивает:
– Что ж, очистил ты пруд?
– Да, – ответил королевич, – всё исполнено.
Подошёл король к пруду и сказал:
– Хотя ты пруд и очистил, но выдать свою дочь за тебя
замуж пока я не могу. Ты должен прежде исполнить ещё одну задачу.
– Какую ж ещё? – спросил королевич.
А была у короля большая гора, вся она терновником поросла.
– Ты должен весь терновник на горе вырубить и построить
там большой замок, да такой прекрасный, что никто из людей такого ни разу не
видывал, и чтоб было в том замке всё для житья необходимое.
Поднялся на другое утро королевич, – и дал ему король
стеклянный топор и стеклянный бурав и велел, чтоб всё было к шести часам вечера
сделано. Но только ударил он топором по первому терновнику, как топор вдребезги
разлетелся, да и бурав тоже к делу оказался непригодным. Сильно запечалился
королевич, стал ожидать свою возлюбленную – не придёт ли она, не поможет ли ему
из беды выбраться. Наступил полдень, пришла она и принесла ему поесть. Он вышел
к ней навстречу, рассказал ей всё, что случилось, позавтракал, что она ему
принесла, и дал ей у себя в голове поискать, а сам уснул. Завязала она опять
узелок, ударила им трижды по земле и молвила: «Арвеггер, сюда!» И снова явилось
множество подземных человечков, и они спросили её, чего она хочет.
– Вы должны за три часа, – сказала она, –
вырубить на горе весь терновник и построить на вершине замок, да такой
красивый, какого ещё никто из людей не видывал, и чтоб было в нём всё для житья
необходимое.
Взошли они на гору, созвали всех своих на подмогу, и в
скором времени всё было уже готово. Пришли они и говорят о том королевне. Взяла
она тогда платок, трижды ударила им о землю и сказала: «Арвеггер, домой!» И все
они тотчас исчезли.
Проснулся королевич, видит – всё сделано, и стало ему
весело, словно птице в воздухе. Вот пробило шесть часов, и вернулись они тогда
вместе домой. И спрашивает король:
– Ну что, замок готов?
– Да, – говорит королевич.
Сели они за стол, а король и говорит:
– Моей младшей дочери замуж за тебя я отдать не могу,
пока двух старших не выдам.
Сильно запечалились королевич с королевною, и не знал он,
что ему теперь делать.
Пробрался он раз ночью к королевне и убежал с ней вместе из
замка. Пробежали они часть дороги, обернулась королевна назад и видит, что отец
их догоняет.
– Ах, – сказала она, – что ж теперь делать?
Мой отец нас догоняет, хочет нас домой вернуть. Обращу я тебя в шиповник, а
сама обернусь розой и укроюсь в твоих шипах.
Подошёл отец к тому месту, видит – стоит шиповник, а на нём
роза цветёт. Хотел он было розу сорвать, но стал шиповник колоть его своими
шипами, – и пришлось королю воротиться домой ни с чем. Спрашивает у него
жена, почему не привёл он домой свою дочь. Рассказал он жене, что почти было
нагнал он её, да вдруг потерял из виду и вместо них увидел перед собой
шиповник, а на нём розу.
Говорит ему королева:
– Стоило тебе только розу сорвать, а шиповник и сам бы
за нею пришёл.
Отправился король опять к тому месту, чтоб розу добыть. А
королевич с королевною тем временем ушли уже далеко-далеко, и пришлось королю
их опять догонять. Оглянулась дочь, видит – отец уже близко. И говорит она:
– Ах, что же нам теперь делать? Обращу я тебя в кирху,
а сама обернусь пастором, буду читать на кафедре проповедь.
Подошёл отец к тому месту, видит – стоит кирха, а на кафедре
пастор читает проповедь. Прослушал он проповедь и домой воротился. Спрашивает у
него королева, почему он дочь с собой не привёл, а король отвечает:
– Пришлось мне гнаться за ними далеко-далеко. Нагнал я
их, вижу – стоит кирха, а в ней пастор проповедь читает.
– А тебе следовало бы пастора с собой привести, –
сказала королева, – а кирха и сама бы за тобой пошла. Посылаю я тебя за
ними в погоню, а ты сделать ничего не можешь, – видно, придётся мне самой
за ними бежать.
Пробежала она часть дороги, заметила вдали беглецов,
обернулась королевна случайно назад, видит – мать за ними гонится, и говорит:
– Ах, какие ж мы несчастные, сама матушка за нами
гонится! Обращу я тебя в пруд, а сама обернусь рыбой.
Пришла мать к тому месту, видит – перед нею большой пруд, а
в нём рыбка плещется, голову из воды выставляет, плавает себе весело.
Захотелось ей ту рыбку поймать, да никак ей это не удаётся. Рассердилась она крепко
и задумала выпить весь пруд до́суха, чтоб ту рыбку поймать; и
выпила, – но стало ей так плохо, что пришлось ей назад весь пруд
изрыгнуть. Вот она и говорит:
– Я вижу, что с вами ничего не поделаешь, – и
стала их к себе кликать.
Тогда приняли они снова свой прежний вид, и дала королева
дочери три грецких ореха и сказала:
– Эти орехи тебе службу сослужат, если ты в беду
попадёшь.
И пошли молодые дальше своею дорогой. Пробыли они в пути уже
десять часов и подошли, наконец, к замку, откуда был родом королевич, а рядом
была деревня. Пришли они, а королевич и говорит:
– Ты, моя милая, здесь обожди, я пройду в замок сперва
один, а вернусь с каретой и слугами и отвезу тебя туда.
Когда он явился в замок, все очень обрадовались его
возвращению. Он рассказал им, что есть у него невеста, что она в соседней
деревне его дожидается, и чтоб тотчас заложили карету и привезли её в замок.
Заложили тотчас карету, и много слуг уселось в неё. Но едва королевич собрался
сесть в ту карету, как вдруг мать поцеловала его, – и от материнского
поцелуя он вмиг позабыл всё, что было и что предстояло ему сделать. Мать велела
выпрячь коней из кареты, и все вернулись домой. А девушка сидит тем временем в
деревне, ждёт-дожидается, когда за ней приедут; но никто не является. Нанялась тогда
королевна в работницы на мельницу, что около замка была, и вот каждый день
после полудня приходилось ей сидеть на берегу реки и мыть посуду. Случилось,
что однажды вышла королева из замка прогуляться по берегу, заметила она
красивую девушку и говорит: «Какая красотка! Как она мне понравилась!»
Стала она о ней у всех расспрашивать, но никто о той девушке
ничего не знал. Прошло много времени, а девушка продолжала по-прежнему честно и
верно служить у мельника. А тем временем королева подыскала для своего сына
жену из далёкой страны. Вот уже приехала невеста, и должна была вскоре
состояться свадьба. Собралось много народу поглядеть на ту свадьбу, и стала
молодая работница просить у мельника, чтоб он позволил и ей побывать на той
свадьбе. Мельник тогда сказал: «Ступай, пожалуй!»
Перед тем как идти, раскрыла она один из трёх грецких
орехов, достала из него прекрасное платье, надела его, пошла в нём в кирху и
стала у алтаря. Вот явились невеста с женихом, стали они у алтаря, но когда
пастор уже собирался их благословить, глянула вдруг невеста в сторону,
поднялась с колен и говорит, что венчаться не хочет, пока не будет у неё такого
ж прекрасного платья, как у той вон дамы. Тогда они вернулись домой и велели
узнать у дамы, не продаст ли она этого платья.
– Нет, продать я его не продам, а за услугу, пожалуй,
отдам.
Её спросили, что же она за него хочет. Она ответила, что
отдаст платье, если ей будет дозволено провести ночь у дверей опочивальни, где
будет спать королевич. Ей сказали, что пусть она так и сделает, но заставили
слугу подсыпать королевичу сонного зелья. А королевна легла на пороге двери в
его опочивальню и всю ночь жалобно ему выговаривала, что она, мол, и лес для
него весь вырубила, и пруд очистила, и замок для него построила, и в шиповник
его обращала, и в кирху, и в пруд, а он так скоро её позабыл. Но королевич ведь
ничего не слышал; а проснулись от её причитаний слуги, стали прислушиваться и
никак не могли разобрать, что бы это могло значить.
На другое утро, когда все поднялись, нарядилась невеста в платье
и поехала с женихом в кирху. А красивая девушка тем временем раскрыла второй
орешек, и оказалось в нём платье, ещё прекраснее первого. Она надела его и
пошла в кирху, стала у алтаря, и случилось всё то же, что и накануне. Вот легла
девушка на вторую ночь на пороге двери в опочивальню королевича, и велено было
слуге напоить его сонным зельем. Но явился слуга и, вместо того чтобы дать ему
сонного зелья, налил ему бессонного, и лёг королевич в постель; а работница
мельника начала жаловаться и выговаривать ему всё, как и в прошлый раз.
Королевич всё это слышал, сильно запечалился, и вдруг ему
вспомнилось прошлое. Он хотел выйти к девушке, но его мать заперла дверь на
замок. На другое утро он тотчас явился к своей возлюбленной, рассказал ей обо
всём, что с ним случилось, и просил её не иметь на него зла, что он позабыл её
на такое долгое время. Тут раскрыла королевна третий орех, достала из него
платье, а было оно куда прекраснее двух первых. Она надела его, и вот поехали
они с королевичем в кирху, и вышло к ним навстречу много детей, они подали
жениху и невесте цветы и склонили перед ними пёстрые знамёна. В кирхе их
обвенчали, а потом была весёлая свадьба. А коварную мать и фальшивую невесту
прогнали прочь.
И кто эту сказку последним сказал, у того и сейчас не остыли
уста.
|
