 Увеличить |
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ
ЧЕТВЕРТАЯ
Tante не злоупотребляла своими преимуществами: она была
великодушна, как настоящая дочь бульвара. Единственное, что отравляло покой
Шерамура, — опять-таки губка — это страшное орудие, которым повсюду ему
угрожали женские руки. Но зато он из этого научился навлекать некоторые выгоды
в пользу бедных. Если ему встречалась надобность помочь ближнему не в счет
абонемента и Танта этому противилась, — он «не давался умывать» и всегда
успевал настоять на своем.
Повествователь видел его в такой борьбе и уловил кое-что из
ее сути. Он говорил, как они многие сообща хотели кому-то помочь и как к этому
стремился дядя Грильяд, но ничего не принес и сам пропал. А потом, когда
рассказчик зашел к нему вечером, чтобы увести его на прощальную пирушку, он
застал дядю в стирке: Танта только что вытерла ему лицо губкою и обтирала его
полотенцем.
Здороваясь с гостем, он сейчас же сунул ему в руку золотой и
сказал:
— Передайте, я только сейчас у нее выпросил.
— Но я за вами, чтобы вместе попировать.
— Это теперь невозможно.
— Отчего?
— Я занят — видите: меня уже губкой вытерли.
— Тем лучше идти в гости.
— Нет, — как же в гости, — я говорю вам, что
я занят. Надо же честно нести свой сакрифис.
И он остался в пользу бедных при своей Омфале.
Сообщил я об этом толстой няне в «панье» и со шнипом.
Хлопнула себя она обеими руками по крутым бедрам и расхохоталась.
— Видишь, — говорит, — какое ему вышло
определение.
— А как полагаете: счастлив он этим или нет?
— А отчего же не быть счастливым: как она женщина
степенная и в виду, так и очень, может быть, счастлив.
И впрямь — все же это лучше, чем было ему во всю его прошлую
жизнь.
Я боюсь, что мой Шерамур вам не совсем понятен, читатель, но
это не моя вина; я его записал верно. Лично я, по долгому навыку с ним
обращаться, все в нем нахожу простым и понятным. Это видовая, а не родовая
особенность: он сын своего родителя, и мне в нем видны крупные родственные
черты, сближающие его даже с обращавшею его в христианство графинею. Это не
новая новинка, а только остатки давнего худосочия. Шерамур такой же «мизантроп,
развлекающий свою фантазию», как его родитель и графиня; только он, разумеется,
их без сравнения сердечнее; но это взято им не от них, а принесено оттуда,
откуда дух дышит — приходит и уходит, но никто его не узнаёт. Шерамур человек
ни на что не нужный, точно так же, как и те, и он благополучно догниет в одно с
ними время. Вся разница будет в том, что о первых скажут: «они скончались», а о
Шерамуре, что он — «околел». Но, может быть, это не так серьезно, как некоторые
полагают, или по крайней мере не составляет самого решительного для вечности с
ее бесконечным путем.
Пьеса кончена, и читатель может меня теперь спросить: зачем
она попала в одну книгу с рассказами о трех праведниках, с которыми у Шерамура,
по-видимому, нет ничего общего в природе?
Такой вопрос очень возможен, и я, предвидя его, спешу дать
мой ответ. Шерамур поставлен здесь по двум причинам: во-первых, я опасался, что
без него в этой книжке не выйдет определенного числа листов, а во-вторых, если
сам Шерамур не годится к праведным даже в качестве юродивого, то тут есть
русская няня, толстая баба с шнипом, суд которой, по моему мнению, может
служить выражением праведности всего нашего умного и доброго народа.
Впервые опубликовано — «Новое время», 1879.
[1] В
Петербурге в это время французским послом и полномочным министром находился,
кажется, герцог де-Гиш, который заступил с 10-го (22-го) августа 1853 г.
барона Бюринью де-Варень, бывшего поверенного по делам.
[2] Из
«Краткой истории Первого кадетского корпуса», составленной Висковатовым, видно,
что это произошло 16 января 1797 года. (Прим. Лескова.).
[3] Воспитанники
корпуса позднейших выпусков говорят, что у них не было слова «передача», но я
оставляю так, как мне сказано кадетом-старцем. (Прим. Лескова.).
[4] В
«<Краткой> истории Первого кадетского корпуса» (1832 г.) есть
упоминание о том, что государь император Александр Николаевич в отрочестве
посещал корпус и там кушал с кадетами. (Прим. Лескова.).
[5] См.
не действующее более «Наставление к образованию воспитанников военно-учебных
заведений», 24 декабря 1848 года, СПб, Типография военно-учебных заведений.
(Прим. Лескова).
[6] Жалеть,
иметь сострадание (лат.); здесь — безнадежное состояние больного.
[7] касторовое
масло (лат.)
[8] кротоновое
масло (лат.)
[9] Вариант:
Воспомнут, мудрый, о тебе. (Прим. Лескова.).
[11] Я
и мой товарищ по гимназии, нынче известный русский математик К. Д. Краевич,
знавали этого антика в конце сороковых годов, когда мы были в третьем классе
Орловской гимназии и жили вместе в доме Лосевых, «Антон-астроном» (тогда уже
престарелый) действительно имел кое-какие понятия о небесных светилах и о
законах вращения, но главное, что было интересно: он сам приготовил для своих труб
стекла, отшлифовывая их песком и камнем из донышек толстых хрустальных
стаканов, и через них он оглядывал целое небо… Жил он нищим, но не чувствовал
своей нищеты, потому что находился в постоянном восторге от «зодий». (Прим.
автора.)
[12] до
кончика ногтей (франц.)
[13] «Жизнеописание
епископа Игнатия Брянчанинова» говорит, что великий князь приказал кадету
прийти во дворец, но генерал Пав. Фед. Фермор, товарищ Брянчанинова, помнит,
что Николай Павлович взял Брянчанинова с собою. (Прим. Лескова.).
[14] В
книге о жизни Брянчанинова, на стр. 15-й упоминается, что «в то время
разнообразные религиозные идеи занимали столицу северную, препирались и
боролись между собою», но не показано, как эта борьба касалась Брянчанинова и
Чихачева, а не касаться их она не могла. Устные указания на то, что они читали
сочинения митрополита Михаила, отнюдь не представляются невероподобными. (Прим.
Лескова.).
[15] Рассказ
о близости Брянчанинова и Чихачева с Виктором представляется странным и почти
невероятным. Известно, что они ходили в лавру к духовнику, и что лица, желавшие
отклонить их от набожности, делали в этом направлении большие усилия. Не
следует ли думать, что юноши, с своей стороны, старались скрывать, к кому
именно они ходили в лавру, а их товарищи думали, что они ходят к веселому
Виктору?
[16] Михаил
Десницкий, из студентов Московской академии, был приходским священником, потом
придворным священником Зимнего дворца, потом придворным иеромонахом и с 1818
года митрополитом петербургским. Скончался 24-го марта 1821 года. Сочинения его
до сих пор многими любимы и высоко ценятся, но они редко встречаются в продаже.
Специалисты, впрочем, находили в них большие недостатки. (Прим. Лескова.).
[17] Эта
часть рассказа совершенно несогласна с тем, что читается в жизнеописании
Брянчанинова, и предоставляется настоящею легендой, в которой удаление молодых
людей от мира желали представить как можно эффектнее. Однако рассказ этот
держится в этом виде до сих пор, и ему верят, несмотря на то, что книга
передает дело иначе. (Прим. Лескова.).
[18] На
самом деле Брянчанинов попал в Бабайки только в конце своей монашеской жизни, а
Чнхачев был здесь очень короткое время для свидания с другом. (Прим. Лескова.).
[19] На
это есть и указания в «Жизнеописании» (стр. 66 и 67). (Прим. Лескова.).
[20] Павел
Федорович Фермор впоследствии достиг существенной высоты служебного положения и
был начальником военно-юридической академии, образованной из аудиторского
училища. (Прим. Лескова.).
[23] кизлярки
(Прим. Лескова.).
[24] «Поп
Федот» не с ветра взят: император Александр Павлович перед своею кончиною в
Таганроге исповедовался у священника Алексея Федотова-Чеховского, который после
того именовался «духовником его величества» и любил ставить всем на вид это
совершенно случайное обстоятельство. Вот этот-то Федотов-Чеховский, очевидно, и
есть легендарный «поп Федот». (Прим. Лескова.).
[25] Точку
над i — франц.
[28] добровольный
послушник — франц.
[29] исполняй
свой долг — франц.
[30] полицейский
— франц.
[31] важным
синьором — итал.
[33] в
высокоромантическом стиле — нем.
[35] Что
это такое? — Франц.
[37] «Святой
Павел» — франц.
[39] задняя
комната за лавкой — франц.
[40] все
кончено — франц.
[42] яблочный
компот — франц.
[44] оладьи
из яблок — франц.
[45] «Доброму
дяде Грильяд» — франц.
|
