ГЛАВА ПЯТАЯ
Подходил Великий пост, и протопоп, как на ладонке, видел,
каким образом он обнажит душу Рыжова до разделения и тогда будет знать, как
поступить с ним по злобе его уклонения от истин православия.
С этою целью он прямо присоветовал городничему прислать к
нему на дух полосатого квартального на первой же неделе. А на духу он обещал
его хорошенько пронять и, гневом божиим припугнув, все от него выведать, что в
нем есть тайного и сокровенного и за что он всего касающего чуждается и даров
не приемлет. А затем сказал: «Увидим по открытому страхом виду его совести,
чему он подлежать будет, и тому его и подвергнем, да спасется дух».
Помянув слова Павла, протопоп стал ждать покойно, зная, что
в них кийждо своя отыскать может.
Городничий тоже сделал свое дело.
— Нам с тобой, Александр Афанасьевич, как видным лицам
в городе, — сказал он, — надо в народе религии пример показать и к
церкви сделать почтение.
Рыжов отвечал, что он согласен.
— Изволь же, братец, говеть и исповедаться.
— Согласен, — отвечал Рыжов.
— И как оба мы люди на виду у всех, то и на виду все
это должны сделать, а не как-нибудь прячучись. Я к протопопу на дух
хожу, — он всех в духовенстве опытнее, — и ты к нему иди.
— Пойду к протопопу.
— Да и иди ты на первой неделе, а я на последней
пойду, — так и разделимся.
— И на это согласен.
Протопоп выисповедал Рыжова и даже похвалился, что на все
корки его пробрал, но не нашел в нем греха к смерти.
— Каялся, — говорит, — в одном, другом, в
третьем, — во всем не свят по малости, но грехи все простые, человеческие,
а против начальства особого зла не мыслит и ни на вас, ни на меня «по
касающему» доносить не думает. А что «даров не приемлет», — то это по
одной вредной фантазии.
— Все же, значит, есть в нем вредная фантазия. А в чем
она заключается?
— Библии начитался.
— Ишь его, дурака, угораздило!
— Да; начитался от скуки и позабыть не может.
— Экий дурак! Что же теперь с ним сделать?
— Ничего не сделаешь: он уже очень далеко начитан.
— Неужели до самого до «Христа» дошел?
— Всю, всю прочитал.
— Ну, значит, шабаш.
Пожалели и стали к Рыжову милостивее. На Руси все
православные знают, что кто Библию прочитал и «до Христа дочитался», с того
резонных поступков строго спрашивать нельзя; но зато этакие люди что
юродивые, — они чудесят, а никому не вредны, и их не боятся. Впрочем,
чтобы быть еще обеспеченнее насчет странного исправления Рыжова «по касающему»,
отец протопоп преподал городничему мудрый, но жестокий совет, — чтобы
женить Александра Афанасьевича.
— Женатый человек, — развивал протопоп, —
хотя и «до Христа дочитается», но ему свою честность соблюсти трудно: жена его
начнет нажигать и не тем, так другим манером так доймет, что он ей уступит и
всю Библию из головы выпустит, а станет к дарам приимчив и начальству предан.
Городничему совет пришел по мыслям, и он заказал Александру
Афанасьевичу, чтобы тот как знает, а непременно женился, потому что холостые
люди на политичных должностях ненадежны.
— Как хочешь, — говорит, — брат, а ты мне в
рассуждении всего хорош, но в рассуждении одного не годишься.
— Почему?
— Холостой.
— Что же в том за укоризна?
— В том укоризна, что можешь что-нибудь вероломное
сделать и сбежать в чужую губернию. Тебе ведь теперь что? — схватил свою
бибель да и весь тут.
— Весь тут.
— Вот это и неблагонадежно.
— А разве женатый благонадежнее?
— И сравненья нет; из женатого я, —
говорит, — хоть веревку вей, он все стерпит, потому что он птенцов
заведет, да и бабу пожалеет, а холостой сам что птица, — ему доверить
нельзя. Так вот — либо уходи, либо женись.
Загадочный чудак, выслушав такое рассуждение, нимало не
смутился и отвечал:
— Что же, — и женитьба вещь добрая, она от бога
показана: если требуется — я женюсь.
— Но только ты руби дерево по себе.
— По себе вырублю.
— И выбирай поскорее.
— Да у меня уже выбрана: надо только сходить
посмотреть, не взяли ли ее другие. Городничий над ним посмеялся:
— Ишь ты, — говорит, — греховодник, —
будто за ним и греха никогда не водится, а он себе уже и жену высмотрел.
— Где грехам не водиться! — отвечал Александр
Афанасьевич, — полон сосуд мерзости, а только невесту я еще не сватал, но
действительно на примете имею и прошу позволения сходить на нее взглянуть.
— А где она у тебя, — не здешняя, верно, —
дальняя?
— Да так, и не здешняя и не дальняя, — у ручья при
болотце живет.
Городничий еще посмеялся, отпустил Рыжова и
заинтересованный, ждет когда его чудак вернется и что скажет?
|
