 Увеличить |
367
Часы
красноречия. Чтобы хорошо говорить, одному нужен человек, который решительно и
по общему признанию стоял бы выше его, другой же может находить полную свободу
речи и счастливые обороты красноречия лишь перед человеком, которого он
превосходит; в обоих случаях – причина одна и та же: каждый из обоих говорит
хорошо, лишь когда он говорит sans gene, один – потому что перед высшим он не
чувствует побуждения к конкуренции, к соперничеству, другой – по тому же самому
в отношении низшего. – Но есть и совсем иной род людей, которые говорят
хорошо, лишь когда соперничают и стремятся победить. Который из людей этих двух
родов более честолюбив: тот, кто из возбужденного честолюбия говорит хорошо,
или тот, кто по тому же мотиву говорит плохо или совсем не говорит?
368
Талант к
дружбе. Среди людей, имеющих особое дарование к дружбе, выделяются два типа.
Один постоянно подымается вверх и для каждой фазы своего развития находит
вполне соответствующего друга. Ряд друзей, который он таким образом
приобретает, редко находится в согласии между собой и часто – в раздоре и
противоречии, и это вполне соответствует тому, что и позднейшие фазы его
развития уничтожают или умаляют прежние фазы. Такого человека можно в шутку
назвать лестницей. – Другой тип представляет тот, кто способен притягивать
к себе самые различные характеры и дарования, так что он приобретает целый круг
друзей; последние же именно в силу этого вступают в дружеское отношение между
собой, несмотря на все свое несходство. Такого человека следует назвать кругом:
ибо в нем в какой-либо форме должна быть предобразована эта гармония столь
различных характеров и натур. – Впрочем, дар иметь хороших друзей во
многих людях гораздо более велик, чем дар быть хорошим другом.
369
Тактика
в разговоре. После разговора с кем-либо человек бывает лучше всего настроен в
пользу своего собеседника, если имел случай выказать перед ним во всем блеске
свой ум и свою любезность. Этим пользуются умные люди, которые хотят
расположить к себе кого-либо; в разговоре с ним они постоянно дают ему
прекрасные поводы к остроте и т. п. Можно представить себе веселый
разговор между двумя очень умными людьми, каждый из которых хочет настроить в
свою пользу другого и которые поэтому бросают друг другу прекрасные поводы, но
не принимают их, – так что разговор в целом протекает неостроумно и
нелюбезно, потому что каждый предоставляет другому повод к остроумию и
любезности.
370
Способ
разрядить недовольство. Человек, которому что-либо не удается, охотнее
объясняет эту неудачу злым умыслом другого человека, чем случайностью. Его
раздраженное чувство облегчается тем, что он мыслит причиной своей неудачи
личность, а не что-то безличное: ибо лицам можно отомстить, козни же случая
нужно безропотно проглотить. Поэтому лица, окружающие монарха, когда ему
что-либо не удалось, обыкновенно указывают ему на отдаленную личность как на
мнимую причину неудачи и приносят ее в жертву интересу всех придворных; иначе
недовольство монарха разразилось бы над ними всеми, так как он ведь не может
мстить самой богине судьбы.
371
Принимать
окраску среды. Почему симпатии и антипатии так заразительны, что почти нельзя
жить вблизи сильно чувствующего человека, не заполняясь, подобно сосуду, всеми
его «за» и «против»? Прежде всего полное воздержание от суждения очень трудно,
а иногда прямо невыносимо для нашего тщеславия; оно по цвету похоже на нищету
мыслей и чувств или на боязливость, немужественность; и потому мы вынуждены по
меньшей мере занять определенную позицию, иногда враждебную направлению нашей
среды, если эта позиция доставляет больше удовольствия нашей гордости.
Обыкновенно же – и это есть второе – мы совсем не сознаем перехода от
равнодушия к симпатии и антипатии, а постепенно привыкаем к чувствам нашей среды,
и так как симпатическое присоединение к мнению и взаимное понимание весьма
приятны, то мы скоро начинаем носить все знаки и партийные цвета этой среды.
372
Ирония.
Ирония уместна лишь как педагогическое средство в устах учителя в общении с
учениками всякого рода; цель ее состоит в том, чтобы укротить и пристыдить, но
тем целительным способом, который пробуждает добрые намерения и влечет нас
отплатить почитанием и благодарностью, как врачу, тому, кто с нами так
обошелся. Человек, пользующийся иронией, представляется несведущим, и притом
так хорошо, что беседующие с ним ученики бывают обмануты и, веря, что они знают
лучше, становятся смелыми и оставляют многое открытым для нападения – пока
вдруг светоч, которым они светили в лицо учителю, к их стыду, не отбросит своих
лучей на них самих. – Где такое отношение, как между учителем и учеником,
не имеет места, там ирония есть бесчинство, низкий аффект. Все иронические
писатели рассчитывают на глупый род людей, которые хотят чувствовать себя
вместе с автором выше других и рассматривают автора как глашатая их
самомнения. – Кроме того, привычка к иронии, как и к сарказму, портит
характер, она придает ему постепенно черту злорадного превосходства: под конец
начинаешь походить на злую собаку, которая, кусаясь, к тому же научилась и
смеяться.
|
