 Увеличить |
291
Осторожность
свободных умов. Люди свободомыслящие, живущие ради одного познания, легко
найдут внешнюю цель своей жизни, свое окончательное положение в обществе и
государстве и, например, охотно удовлетворятся небольшой должностью или
имуществом, которого как раз достаточно для жизни; ибо они так устроят свою
жизнь, что величайшее изменение внешних условий и даже переворот политического
порядка не сможет ее опрокинуть. На все эти вещи они употребляют как можно
меньше энергии, чтобы со всей накопленной силой и как бы с большим запасом
воздуха для дыхания погрузиться в стихию познания. Лишь при этом условии они
могут надеяться нырнуть глубоко и достигнуть дна. – От внешнего события
такой ум охотно возьмет лишь краешек: он не любит вещи во всей широте и
пространности их складок, ибо не хочет запутаться в них. – И ему ведомы
будни рабства, зависимости, барщины. Но время от времени у него должно быть
воскресенье свободы, иначе он не выдержит жизни. – Даже его любовь к людям,
вероятно, будет осторожной и несколько удушливой для него, ибо он хочет
соприкасаться с миром страстей и слепоты, лишь насколько это нужно для целей
познания. Он должен довериться тому, что гений справедливости найдет что
сказать в защиту своего ученика и любимца, если обвиняющие голоса назовут его
бедным любовью. – В его образе жизни и мыслей есть некоторый утонченный
героизм, который отказывается искать поклонения большой толпы, как это делает
его более грубый брат, и склонен тихо брести по миру и уходить из мира. По
каким бы лабиринтам он ни странствовал, через какие скалы ни протекал бы иногда
его поток, – если он прорывается наружу, то движется светло, легко и почти
бесшумно и открывает себя игре солнечного света вплоть до самого дна.
292
Вперёд!
Итак, вперед по пути мудрости, бодрым шагом и с бодрым доверием! Каков бы ты ни
был, служи себе самому источником опыта! Отбрось неудовольствие своим
существом, прости себе свое собственное Я: ибо во всяком случае ты имеешь в
себе лестницу с тысячью ступенями, по которым ты можешь подыматься к познанию.
Эпоха, в которую ты мучительно чувствуешь себя заброшенным, славит тебя за это
счастье; она зовет тебя изведать опыт, который, быть может, будет уже
недоступен людям позднейшего времени. Не презирай себя за то, что ты еще был
религиозен; используй сполна то, что ты имел еще подлинный доступ к искусству.
Разве ты не можешь, именно с помощью этого опыта, более сознательно проследить
огромные этапы пути прежнего человечества? Не на этой ли именно почве, которая
иногда вызывает в тебе такое сильное недовольство, – на почве нечистого
мышления – взросли многие самые роскошные плоды старой культуры? Нужно пережить
любовь к религии и искусству, как к матери и кормилице, – иначе нельзя
стать мудрым. Но нужно уметь смотреть поверх них, перерасти их; оставаясь под
их чарами, нельзя понять их. Так же тебе должна быть близка история и осторожная
игра с чашами весов «с одной стороны – с другой стороны». Пройди еще раз по
следам человечества его великий, полный страдания путь через пустыню прошлого:
так ты лучше всего узнаешь, куда все позднейшее человечество уже не может или
не должно более идти. И всеми силами стремясь наперед предугадать, как еще
завяжется узел будущего, ты придашь своей собственной жизни ценность орудия и
средства познания. От тебя зависит, чтобы все, что ты переживаешь, – твои
искания, ложные пути, ошибки, разочарования, страсти, твоя любовь и твоя
надежда – без остатка растворилось в твоей цели. Эта цель состоит в том, чтобы
самому стать необходимой цепью звеньев культуры и от этой необходимости
заключать к необходимости в ходе всеобщей культуры. Когда твой взор достаточно
окрепнет, чтобы видеть дно в темном колодце твоего существа и твоих познаний,
тебе, быть может, в его зеркале станут видимы и далекие созвездия будущих
культур. Думаешь ли ты, что такая жизнь с такой целью слишком трудна, слишком
бедна приятностями? Если да, то ты еще не узнал, что нет меда слаще меда
познания и что нависшие тучи горести должны служить тебе выменем, которое даст
молоко для твоего услаждения. И лишь со старостью откроется тебе, что ты
следовал голосу природы – той природы, которая управляет всем живущим через
наслаждение: жизнь, имеющая свою вершину в старости, имеет свою вершину и в
мудрости, в этом кротком солнечном блеске постоянной духовной радости; то и
другое, старость и мудрость, ты встретишь на одном горном хребте жизни: того
хочет природа. Тогда наступает пора, чтобы приблизился туман смерти, и нет
повода гневаться на это. Навстречу свету – твое последнее движение; восторг
познания – твой последний возглас.
|
