ГЛАВА ВТОРАЯ
«…Так
оно было и так, видно, быть должно, чтобы любой человек в любых обстоятельствах
занимался своим делом и поступал, как ему свойственно. Уже через четверть часа
после того, как славный старик испустил дух, все в доме пошло наперекор
заведенным им порядкам. Отовсюду стекались друзья, знакомые и родные, особливо
же люди того сорта, которые находят чем поживиться при подобных
обстоятельствах. Что-то приносили, уносили, платили, записывали и подсчитывали;
одни подавали вино и пироги, другие пили и ели; но никого не видел я озабоченнее
женщин, запятые выбором траурного платья.
А посему
не сердись на меня, дорогой мой, если и я в Этих обстоятельствах подумал о своей
пользе, постарался по мере сил быть поддержкой и помощью твоей сестре и, как
только позволили приличия, дал ей понять, что впредь в нашей воле ускорить союз
с которым отцы наши от чрезмерной педантичности медлили без конца.
Только
не подумай, что мы замыслили занять больше ii опустевший дом. Нет, у нас достало
ума и скромности; послушай, что мы решили. Сейчас же после свадьбы твоя сестра
переселится к нам, и даже матушка твоя поедет с нею.
«Да
мыслимо ли это? – возразишь ты. – Вам самим тесно в вашей лачуге!» В
этом-то все искусство, дружок! Нет ничего невозможного при умелом устройстве, и
ты не поверишь, сколько находишь места, когда не требуешь простора. Большой дом
мы продадим, к чему уже представляется подходящая оказия; а вырученные деньги
дадут стократные барыши.
Надеюсь,
ты не будешь возражать, и я только порадуюсь, если ты не унаследовал отцовых и
дедовых бездоходных увлечений. Для деда высшим блаженством было обладание
множеством невзрачных произведений искусства, которыми никто, смею утверждать –
никто, не мог насладиться вместе с ним; отец жил среди роскошной обстановки,
которой он никому не давал насладиться. Мы хотим все это изменить, и я надеюсь
на твое согласие.
Правда,
для меня самого в целом доме не найдется местечка, кроме как за конторкой, и я
покамест не вижу, где в будущем уместится колыбель; зато тем больше простора
вне дома. Кофейни и клубы для мужа, прогулки и катания для жены и прекрасные
загородные увеселительные места для обоих. А самое большое преимущество я вижу
в том, что за нашим круглым столом негде будет поместиться отцовым приятелям,
которые тем пебрежительнее о нем отзываются, чем усерднее он потчует их.
Не надо
ничего лишнего в доме! Поменьше мебели и посуды, не надо карет и лошадей.
Ничего, кроме денег, а тогда разумно проводи каждый день, как тебе
заблагорассудится. Не надо лишнего гардероба, всегда ходи в самом новом и
хорошем: пускай муж выкидывает сюртук, а жена продает платье, едва оно хоть
чуточку выйдет из моды. Ничего нет для меня несноснее, чем хранение старого
тряпья. Подари мне кто драгоценнейший из камней с условием носить его каждый
день, я бы не принял подарка; какая может быть радость от мертвого капитала?
Итак, вот тебе мой шуточный символ веры: дела свои справляй, деньги добывай, с
домашними веселись, а с прочим миром не водись, разве только пользу из него
извлекай.
Но ты
спросишь: «Как же это в ваш отменный план не включен я? Куда мне
деваться, если вы продадите мой отчий дом, а в вашем не найдется свободного
уголка?» Это» конечно, братец мой, главный вопрос. И тут я приду тебе на
помощь, сперва достодолжно похвалив тебя за столь пользительную трату времени.
Скажи,
как ты ухитрился всего за несколько недель приобрести столько нужных и важных
сведений? Хотя я знаю тебя как обладателя многих дарований, однако же такой
наблюдательности и такого прилежания я в тебе не предполагал. Твой дневник
показал нам, какую пользу извлек ты из путешествия: описание железных и
медеплавильных заводов сделано превосходно и свидетельствует о глубоком
изучении дела. В свое время я тоже посещал их, но моя реляция сильно
проигрывает при сравнении. Все письмо о полотняной мануфактуре весьма
поучительно, а соображение о конкуренции метит прямо в цель. Кое-где ты
допустил ошибки в подсчете, впрочем, вполне извинительные.
Но
превыше всего меня и моего отца радуют твои основательные познания в управлении
земельными угодьями, а главное, в усовершенствовании оных. У нас на примете
большое поместье, которое расположено в очень плодородной местности и находится
под секвестром. На уплату за него мы употреби» деньги, вырученные с продажи
твоего родительского дома, остальное частью возьмем в долг, частью отсрочим
платеж; мы рассчитываем, что ты переселишься туда и займешься нужными
усовершенствованиями, дабы поместье за несколько лет повысилось в цене по
меньшей мере на треть; тогда мы его сменяем на другое, побольше; оно, в свой
черед, будет усовершенствовано и продано, и для всего этого ты самый подходящий
человек. А тем временем и мы здесь не собираемся сидеть праздно, так что вскоре
нашему положению можно будет позавидовать.
Пока что
прощай! Пользуйся в своих странствиях всеми радостями жизни и отправляйся, куда
найдешь для себя приятней и полезней. На первые полгода мы обойдемся без тебя,
так что можешь в свое удовольствие повидать белый свет, ибо лучше образования,
чем в путешествии, толковому человеку не найти. Прощай! Я рад, что,
породнившись так близко, мы с тобой отныне сблизились и по роду деятельности».
Как ни
складно было написано это послание и сколько Экономической премудрости ни содержалось
в нем, Вильгельму оно не понравилось по ряду причин. Похвалы его мнимым статистическим,
технологическим и агрономическим познаниям явились для него скрытой укоризной,
а нарисованный затем идеал бюргерского благополучия отнюдь не соблазнял его;
даже наоборот, тайный дух противоречия неудержимо увлекал его в противную
сторону. Он убедился, что лишь на театре может завершить то образование, какого
для себя желал, и, казалось, тем тверже укреплялся в своем решении, чем более
явным противником становился ему Вернер.
Собрав
воедино все свои доводы, он тем крепче утверждался в своем намерении, чем
больше видел оснований выставить это намерение перед умным Вернером в самом
благоприятном свете, следствием чего явился ответ, который мы также помещаем
здесь.
|
