 Увеличить |
ГЛАВА ВТОРАЯ
Через
несколько дней прибыл барон, и Мелина не без Ьпаски встретился с ним. Граф аттестовал
его как большого знатока, и Мелина боялся, что он сразу же обнаружит слабую
сторону мизерной кучки актеров и поймет, что перед ним далеко не регулярная
труппа, недостаточная даже для одной пьесы; но вскоре и директор, и все члены
труппы совсем успокоились, ибо барон оказался величайшим энтузиастом
отечественного театра и ему в радость были любые актеры, любая труппа. Он
торжественно приветствовал их и заявил, что почитает за счастье нежданную
встречу с немецкой труппой, возможность завязать с ней отношения и ввести
отечественных муз в замок своего родственника. Вслед за тем он достал из
кармана тетрадь, где Мелина рассчитывал найти условия контракта; однако она
содержала нечто иное. Барон попросил актеров внимательно прослушать драму,
которую сам он сочинил и желал бы увидеть в их исполнении. С готовностью
собрались они в кружок, радуясь, что такой дешевой ценой могут утвердиться в
расположении нужного человека, хоть и побаивались, судя по толщине тетради, что
чтение займет немало времени. Так оно и вышло: пьеса была в пяти актах и
относилась к тому роду опусов, которым не видно конца.
Герой –
знатный, добродетельный, добросердечный, но непризнанный и гонимый человек – в
конце концов одерживал победу над своими недругами, над которыми свершился бы
строгий поэтический суд, если бы герой сразу же не простил их.
За время
чтения каждый из слушателей успел задуматься над собой и плавно подняться от
уничижения, к которому только что был склонен, к блаженному самодовольству и с
Этих высот обозревать приятнейшие виды на будущее. Те, что не видели в пьесе
подходящей для себя роли, втихомолку бранили ее, обзывая барона незадачливым
писакой, другие же, к вящей радости сочинителя, расхваливали те места, в
которых надеялись сорвать рукоплескания.
Денежные
отношения были улажены без задержки. Мелина изловчился заключить с бароном
выгодный для себя контракт, утаив его от прочих актеров.
О
Вильгельме Мелина вскользь поговорил с бароном, определив его как весьма
способного драматурга, кроме того подающего надежды стать недурным актером.
Барон поспешил познакомиться с ним как собратом по перу, и Вильгельм прочитал
несколько пьесок, случайно уцелевших наряду с дорогими его сердцу вещицами в
тот день, когда он предал огню большую часть своих писаний. Барон похвалил и
вещи и чтение, почел делом решенным, что Вильгельм тоже приедет в замок, на
прощание пообещал всем радушный прием, удобное жилище, хорошую пищу, успех и
подарки, а Мелина исходатайствовал еще определенную сумму на карманные расходы.
Можно
вообразить, в какое хорошее расположение духа привел этот визит всю труппу,
взамен шаткого приниженного состояния увидевшую впереди почет и довольство.
Актеры радостно предвкушали будущий достаток, и каждый счел неприличным хранить
в кармане последний грош.
Меж тем
Вильгельм решал про себя, ехать ли ему вместе с труппой в замок, и находил, что
по множеству причин ехать стоит. Прежде всего Мелина рассчитывал при таком
выгодном ангажементе хотя бы частично погасить долг; кроме того, наш друг,
исходя из своего стремления познать людей, не хотел упускать случай поближе
увидеть большой свет и почерпнуть там много важного касательно жизни, искусства
и себя самого. При этом он не смел себе признаться, как жаждет вновь встретить
красавицу графиню, и общими рассуждениями пытался убедить себя в том, что
близкое знакомство с кругом богатых и знатных людей должно принести ему немалую
пользу. Свои мысли о графе и графине, о бароне, об их уверенном,
непринужденном, приветливом обращении он, оставшись наедине, выразил вслух в
исполненных восторга словах:
– Трижды
блаженны те, что от рождения вознесены над низшими ступенями человеческого
общества, кому не случается попадать, ни даже мимоходом, как гостю, заглядывать
в те житейские обстоятельства, в которых многие хорошие люди маются весь свой
век. Обобщен и точен их взгляд, исходящий из высшей точки зрения, легок каждый
шаг их жизни! Они словно с рождения посажены на корабль, дабы, совершая тот
путь, который всем нам суждено совершить, они могли пользоваться попутным
ветром, противный же пережидать,! между тем как плывущие в одиночку выбиваются
из сил, не находя помощи в попутном ветре, а коли налетит буря, гибнут, вконец
надорвавшись. Сколько дает удобств, как облегчает жизнь наследственное состояние!
И как процветает торговля, основанная на солидном капитале, без риска пойти
прахом при малейшей незадачливой авантюре! Кто лучше способен познать, сколь
велика и ничтожна цена земных благ, как не тот, кому смолоду удалось вкусить их
и заблаговременно направить свои помыслы на нужное, насущное, истинное,
уразумев многие свои заблуждения в те годы, когда еще есть силы начать новую
жизнь!
Так
воспевал наш друг счастье всех, кто обитает в высших сферах, да и тех, кому
дано приблизиться к этим кругам и черпать из одних с ними источников, и славил
своего доброго гения, приведшего его к заветным ступеням.
Меж тем
Мелина долго ломал себе голову, как бы по воле графа и по собственному убеждению
поделить труппу на определенные, строго разграниченные амплуа, а под конец,
когда дошло до дела, мог только радоваться, что при такой малочисленности
встретил у актеров готовность по мере сил приспосабливаться к той или иной
роли. Обычно Лаэрт брал на себя роли любовников, Филина – субреток, обе молодые
женщины поделили между собой простушек и чувствительных любовниц; лучше всех
было обеспечено амплуа старого ворчуна. Мелина считал, что может выступить в
роли сановников, мадам Мелина, к великой своей досаде, принуждена была перейти
на амплуа молодых жен и даже чувствительных матерей, а так как в новых пьесах
редко выводятся и еще реже осмеиваются педанты или поэты, то отныне признанному
графскому любимцу пришлось играть президентов и министров, так как они обычно
изображались злодеями, которым худо приходится в пятом акте. Что касается
Мелины, то он в качестве камер-юнкера или камергера охотно терпел поношения, на
которые по традиции не скупились честные немецкие мужи во многих популярных
пьесах, – ведь тут он имел случай разрядиться на славу и щегольнуть
аристократическими манерами, которыми, по его мнению, владел в совершенстве.
Вскорости
из разных мест стали стекаться актеры, их принимали без особой проверки, но и
не пытались удержать особыми условиями.
Мелина
тщетно прочил Вильгельма на роли первого любовника, но хотя тот и старался помочь
делу как мог, новый наш директор отнюдь не ценил его усердия и считал, что,
приобретя звание, сам превзошел всю потребную премудрость; превыше всего любил
он вычеркивать, сокращая каждую пьесу до надлежащих размеров и не принимая в
расчет каких-либо иных соображений. Театр не пустовал, публика была очень
довольна, и местные присяжные ценители утверждали, что театр в резиденции
поставлен куда хуже, чем у них.
|
