 Увеличить |
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Долее
Вильгельм не мог откладывать визит к своим торговым корреспондентам. Не без
смущения направился он туда, предвидя, что его ждут письма от родных, и боясь
упреков, которые, конечно, в них содержатся; должно быть, в торговой конторе
уже известно о беспокойстве на его счет. После стольких рыцарских похождений
ему никак не улыбалось иметь вид школьника, а потому он решил держаться
развязно, чтобы скрыть смущение.
Однако,
к великому его удивлению и удовольствию, все сошло хорошо и благопристойно. В
большой, многолюдной, поглощенной делами конторе едва нашлось время отыскать
его письма; о его длительном отсутствии было помянуто вскользь. А вскрыв письма
отца и своего друга Вернера, он нашел содержание их вполне сносным. Отец, как
видно, надеялся на обстоятельный дневник, который настойчиво рекомендовал сыну
вести в дороге и далее дал ему с собой расчерченный по графам образец, а посему
не был на первых порах обеспокоен его молчанием и только сетовал на
загадочность первого и единственного письма, посланного из графского замка. Вернер
же шутил, по своему обыкновению, сообщал забавные городские новости и просил
сведений о друзьях и знакомых, которых Вильгельм, конечно, не преминет завести
в большом торговом городе. Несказанно обрадованный тем, что отделался так
дешево, наш друг поспешил послать в ответ несколько весьма жизнерадостных писем
и посулил отцу подробный путевой журнал со всеми требуемыми географическими,
статистическими и коммерческими сведениями. Многое повидал он в пути, из чего
надеялся составить порядочную тетрадь. Он сам не заметил, что оказался почти в
таком же положении, как тогда, когда зажег свечи и созвал публику, чтобы показать
пьесу, которая не была ни написана, ни, тем паче, заучена. Когда же он на самом
деле принялся за сочинительство, тогда, на беду свою, увидел, что может
поговорить и рассказать о чувствах и мыслях, о многообразных заметах ума и
сердца, но только не о чисто внешних обстоятельствах, которым, как обнаружил
сейчас, не уделял ни малейшего внимания.
В этом
затруднении ему пришлись кстати познания приятеля его, Лаэрта. Привычка связала
обоих молодых людей, сколь ни разны они были между собой, и Лаэрт, при всех
своих недостатках, был человек незаурядный. Натура счастливого
жизнерадостно-чувственного склада, он мог состариться, не задумавшись над своим
положением, но несчастье и болезнь лишили его светлого ощущения молодости,
открыв его взору бренность и несвязность нашего бытия. Отсюда возникла
причудливая обрывочность в восприятии явлений, или, вернее, в непосредственной
их оценке. Он неохотно бывал один, околачивался по кофейням, по харчевням, а
если случалось ему остаться дома, излюбленным, вернее сказать, единственным его
чтением были описания путешествий. Теперь он мог сполна удовлетворить эту
страсть, обнаружив в городе большую библиотеку, и вскоре в его памятливой
голове поселилось полсвета.
Понятно,
что ему легко было ободрить друга, когда тот признался в полном отсутствии материала
для торжественно обещанной реляции.
– Да
мы такое сотворим чудо, какого еще мир не видывал, – пообещал он. –
Разве Германию не объездили, не обходили, не обползали, не облетали вдоль и
поперек, из конца в конец? И разве каждый немецкий путешественник не
воспользовался несравненным правом возместить свои большие и малые затраты за
счет читателей? Прежде всего дай мне твой маршрут до приезда к нам, в остальном
положись на меня. Я тебе разыщу источники и пособия к твоему труду; в
квадратных милях, никем не измеренных, и в народонаселении, никем не
сосчитанном, недостатка у нас не будет. Доходы государств мы заимствуем по
справочникам и из таблиц, как известно, самых надежных документов. На них мы
построим свои политические концепции; в попутных суждениях о правительствах
тоже не должно быть недостатка. Двух-трех государей мы изобразим как истых
отцов отечества, чтобы нам скорее поверили, когда нескольких других мы за
что-то пожурим; если не случится нам заехать прямо на место пребывания
каких-нибудь знаменитостей, так мы повстречаем их в трактире, где они
доверительно наболтают нам всякий вздор. Лишь бы мы не забыли на самый изящный
манер приплести сюда любовную интригу с девушкой-простушкой, и в итоге
получится такое произведение, которое не только приведет в восторг отца с
матерью, но и будет охотно откуплено у тебя любым книгопродавцем.
Оба приятеля
приступили к делу и очень веселились за работой, а вечерами Вильгельм от души
наслаждался спектаклем, обществом Зерло и Аврелии, и круг его мыслей, слишком
долго бывший весьма ограниченным, становился все шире и шире,
|
