XXXIII.
НОВАЯ ВСТРЕЧА С АРНО ДЮ
ТИЛЕМ
Миновало
еще шесть недель, и вот мы уже у порога красивого домика в деревушке Артиг, что
неподалеку от Риэ.
15 июля
1558 года…
На
гладко выструганной деревянной скамейке сидел какой-то человек, проделавший,
судя по его запыленной одежде, немалый путь. Он небрежно протягивал ноги,
обутые в грязные башмаки, женщине, стоявшей перед ним на коленях и, видимо,
собиравшейся их расшнуровать.
Человек
недовольно хмурил брови, женщина улыбалась.
– Долго
я буду ждать, Бертранда? – грубо спросил он. – Ты выводишь меня из
терпения! До чего же ты неуклюжа!
– Вот
и готово, Мартен, – кротко промолвила женщина.
– Что
готово? Эх! – заворчал мужчина. – А где домашние туфли? Ну! Разве ты
вовремя догадаешься их принести, дубина ты стоеросовая!.. А я сиди босой и жди!
Бертранда
метнулась в дом и через секунду вернулась с туфлями.
Вы,
конечно, узнали, с кем имеете дело. Да, это были все тот же подлец и негодяй
Арно дю Тиль, укрывшийся под именем Мартен-Герра, и ныне укрощенная и
удивительно смиренная Бертранда де Ролль.
– А
где мой стакан меду? – пробурчал Арно.
– Все
готово, – робко сказала Бертранда, – я сейчас принесу…
– Опять
дожидаться! – нетерпеливо топнул он ногой. – Поторапливайся, а не
то… – И он выразительным жестом завершил свою недосказанную мысль.
Бертранда
исчезла и вернулась с молниеносной быстротой. Мартен взял из ее рук стакан меду
и с явным удовольствием залпом выпил его.
– Здорово! –
причмокнул он языком, как бы удостаивая благодарности жену.
– Бедный
мой дружок, тебе жарко! – Бертранда осмелилась отереть платком лоб своего
сурового муженька. – Надень шляпу, а то еще простудишься. Ты, наверно,
устал?
Тот
ответил ей тем же ворчанием:
– И
надо было мне считаться с какими-то дурацкими обычаями и гонять по всей округе,
чтоб созвать на обед целую стаю голодных родичей! Как же, годовщина свадьбы!..
Клянусь, я начисто забыл про этот нелепый обычай, и вот только вчера ты мне
напомнила… Ну ничего, обошел теперь всех… Через два часа вся эта родня с
ненасытными челюстями будет здесь…
– Спасибо,
Мартен. Ты верно говоришь: обычай действительно нелепый, но ему нужно
покоряться, если не хочешь прослыть гордецом и невежей.
– Тоже
мне философ! – с издевкой отозвался Мартен-Герр. – А ты, бездельница,
хоть что-нибудь сделала по своей части? Стол накрыт?
– Да,
Мартен, как ты и приказал.
– А
судью пригласила?
– Пригласила,
Мартен, и он сказал, что постарается заглянуть к нам.
– «Постарается»! –
яростно завопил лже-Мартен. – Это не то! Надо, чтоб он непременно был!
Плохо ты, значит, его приглашала! Этого судью мне нужно приручить. Его приход
хоть как-то окупит всю эту глупую сумятицу с бестолковой годовщиной!..
– «Бестолковая
годовщина»! – слезливо повторила Бертранда. – И это о нашей свадьбе!
Ах, Мартен, ты теперь стал образованный, много ездил, много видел и можешь
презирать обычаи нашего края… но все-таки… Эта годовщина мне напоминает то
время, когда ты был не так суров к своей бедной женушке…
Мартен
разразился язвительным хохотом:
– Да,
да, но тогда и женушка была не так нежна к своему муженьку!.. Помнится, иной
раз она даже позволяла себе…
– О
Мартен! – воскликнула Бертранда. – Не заставляй меня краснеть…
– А
я когда вспоминаю, что был ослом, который мог терпеть… Да ладно уж… довольно об
этом… Характер мой с тех пор изменился, да и твой тоже… Ну, а теперь все идет
ладно, и у нас получилась недурная семья.
– Вот
именно, – подтвердила Бертранда.
– Бертранда!
– Что,
Мартен?
– Ты
сейчас же отправишься снова к судье, еще раз пригласишь к нам и непременно
заручишься его согласием. И знай: если он не явится, то быть тебе битой!
– Все
сделаю, Мартен, – уверила его Бертранда и мгновенно исчезла.
Арно дю
Тиль одобрительно посмотрел ей вслед, потом блаженно потянулся, удовлетворенно
вздохнул и самодовольно прищурил свои глазки, как человек, который ничего не
боится и ничего не желает.
Он даже
и не заметил, что по дороге, безлюдной в этот знойный час, бредет, тяжело
опираясь на костыль, какой-то путник.
Завидев
Арно, он остановился:
– Извините,
приятель, нет ли в вашем селении таверны, где можно было бы отдохнуть и
пообедать?
– Таковой
у нас не имеется, – вяло отозвался Арно. – Вам придется идти в Риэ,
это две мили отсюда. Там есть постоялый двор.
– Еще
две мили! – ахнул незнакомец. – Я и без того валюсь с ног и охотно бы
дал пистоль за хорошую постель и добрый обед.
– Пистоль? –
пошевелился Арно дю Тиль (его отношение к деньгам ничуть не изменилось). –
Ну что ж, если уж вам так хочется, то можно будет постелить в уголке, а что до
обеда, так у нас сегодня справляют годовщину свадьбы и лишний сотрапезник не
помешает. Подойдет?
– Конечно,
ведь я же сказал, что валюсь с ног от голода и усталости.
– Тогда
решено: оставайтесь за один пистоль.
– Получите
вперед!
Арно дю
Тиль привстал, чтобы взять деньги, и приподнял шляпу, закрывавшую его лицо.
Увидев
его, странник изумленно попятился:
– Племянничек!
Арно дю Тиль!
Арно
взглянул на него и побледнел, но тут же оправился.
– Ваш
племянничек? Я вас не узнаю. Кто вы такой?
– Ты
не узнаешь меня, Арно? Ты не узнаешь своего старого дядюшку по матери, Карбона
Барро, которому ты, так же как и всей семье, причинил столько хлопот?
– Да
нет, клянусь! – нагло рассмеялся Арно.
– Как
так! Да разве ты не уморил свою матушку, мою бедную сестру, которую десять лет
назад ты бросил в Сожьясе?! Ах, так, значит, ты меня не узнаешь, негодяй! Но
я-то тебя тут же признал!
– Не
понимаю, сударь, что вы хотите этим сказать? – ничуть не смущаясь, отвечал
наглец. – Я никакой не Арно, я Мартен-Герр, я не из Сожьяса, а из Артига.
Здешние старожилы знают, что я здесь родился, и если вам охота выставить себя
на посмешище, так повторите свои бредни перед моей женой Бертрандой де Ролль и
перед моими родными.
– Жена!
Родные! – повторил ошеломленный Карбон Барро. – Позвольте… Неужели я
ошибся?.. Нет, невозможно… Такое сходство…
– За
десять лет трудно поручиться, – перебил его Арно. – Но, может, вам и
зрение изменяет? Мою родню вы сможете увидеть и услыхать здесь, они вот-вот
подойдут.
– Ну
что же, пусть так! – Карбон Барро начинал убеждаться в своей
ошибке. – Бывает… но могу сказать от имени всей семьи, что племянничек-то
наш был величайшим прохвостом! И, по моему расчету, даже трудно предположить,
чтоб он был жив. Думается мне, что его давным-давно повесили!
– Вы
так думаете? – не без горечи спросил Арно дю Тиль.
– Я
в этом уверен, дорогой Мартен-Герр! – убежденно заявил Карбон
Барро. – Но вам-то все это ни к чему, поскольку речь идет вовсе не о вас.
– Совершенно
ни к чему, – подтвердил Арно с некоторым недовольством.
– Ах,
сколько раз, – продолжал разговорчивый дядюшка, – сколько раз, глядя
на слезы его бедной матери, я поздравлял себя с тем, что остался холостяком и
не наплодил кучу детишек!
«Ладно!
У дядюшки Карбона нет детей, значит, нет и наследников!» – поразмыслив,
заключил Арно.
– О
чем вы задумались, метр Мартен? – спросил дядюшка.
– Вот
думаю, – мягко отозвался Арно, – что, несмотря на все эти
утверждения, вы, почтенный Карбон Барро, все-таки были бы не прочь иметь сынка
или, на худой конец, хоть вот такого неважного племянника… Все же родственник…
вы бы могли ему завещать свое состояние…
– Мое
состояние? – переспросил Карбон.
– Ну
конечно! Вы, наверное, не слишком-то бедны, ежели так легко бросаетесь
пистолями! А этот Арно был бы вашим, как я полагаю, наследником. Черт возьми!
Вот потому-то я и жалею, что не могу хоть на время превратиться в Арно!
– Арно
дю Тиль действительно был бы моим наследником, – согласно кивнул головой
Карбон Барро. – Но невелика радость от моего наследства, ибо я совсем
небогат… Правда, сейчас я могу заплатить пистоль, потому что очень устал и
проголодался. Но тем не менее мой кошелек не слишком туго набит…
– Хм!.. –
недоверчиво хмыкнул Арно дю Тиль.
– Вы
мне не верите, метр Мартен-Герр? Как вам угодно… Впрочем, проверить нетрудно: я
направляюсь в Лион, где председатель судебной палаты, у которого я двадцать лет
служил судебным приставом, предлагает мне приют и кусок хлеба до конца моих
дней. Он-то мне и прислал двадцать пять пистолей на уплату долгов и на дорогу.
Словом, мое наследство не таково, чтобы соблазнить Арно дю Тиля… если он
здравствует и поныне. Вот почему…
– Хватит
болтать! – грубо оборвал его раздосадованный Арно дю Тиль. – Мне
только и дела, что выслушивать ваши побасенки! Давайте мне ваш пистоль и
заходите в дом, если хочется. Потом пообедаете, отоспитесь, и мы будем квиты. И
незачем так долго и много разглагольствовать.
– Но
вы же сами меня расспрашивали!
– Ладно…
Вот уж и гости собираются… Я вас покидаю, надо их встретить… А вы не
стесняйтесь, заходите сами. Провожать я вас не буду…
– Сам
вижу, – буркнул Карбон Барро и вошел в дом, поругивая про себя хозяина за
столь неожиданные перемены в его настроении.
Три часа
спустя все сидели за столом под тенистыми деревьями. Артигский судья, которого
так усердно зазывали на обед, восседал на почетном месте. Добрые вина
чередовались с затейливыми тостами. Молодежь говорила о будущем, старики –
о минувшем. Дядюшка Карбон Барро имел полную возможность убедиться, что хозяина
и в самом деле называли Мартен-Герр и что среди обитателей Артига он свой человек.
– Помнишь,
Мартен-Герр, – говорил один, – августинского монаха, брата
Хризостома, того, что нас обоих учил читать?
– Ну
как же, как же! – отвечал Арно.
– А
помнишь, братец Мартен, – подхватывал другой, – как на твоей свадьбе
впервые у нас в краю дали салют из мушкетов?
– Как
же, припоминаю…
И, дабы
оживить приятные воспоминания, он крепко обнимал жену, горделиво восседавшую
рядом с ним.
– Если
у вас такая прекрасная память, – раздался вдруг позади него повелительный
голос, – если вы помните все детали, то, может быть, вы припомните и меня?
|
